Деруны русинские

Хочу поделиться радостью - скоро у меня будет свой ресторанчик. И не какая-нибудь чахлая кофейня, а настоящий, в колониальном стиле, весь в дереве и с нарядными официантками.

Раньше-то я о таком счастье и мечтать не могла, а теперь могу. Легко. Вообще, поездка в Ужгород, о которой я хочу рассказать, на многое открыла мне глаза. Предыдущая жизнь показалась мне какой-то вялой, без задоринки. Не жизнь, а сплошная упущенная возможность была у меня. Но теперь все по-другому.

В ту зиму морозы стояли невиданные. Ложиться спать в поезде было страшно - сразу вспоминалось, что от холода человек умирает во сне. Да и не хотелось - надышав в замерзшем окне проталинку, я смотрела на ночные Карпаты, таинственные, населенные всякой нечистью.

"Этот холод окаянный, дикий вой русалки пьяной...", - всплывала в памяти хлебниковская "Ночь в Галиции".

- Ла-ла сов! ли-ли соб! жун-жан - соб леле... - по-ведьмински завывало за окном.

- Иа ио цолк. Цио иа паццо, - на русалочьем наречье тихо переговаривались соседи по купе.

- Это какой же язык? - спросила я, скорее сама себя, - не украинский, вроде.

- Ужгород - это не Хохляндия вам, - обиделись вдруг соседи по-русски. - Мы под венграми были, и под австрийцами, и под чехословаками. И народов разных там тьма - и все маленькие, но гордые. Это между прочим вам центр Европы. Не верите - посмотрите по карте.

Когда с утра я увидела город, получивший название от быстрой речки Уж, я поняла все и без карты. Да там любой ларек так и называется "Центр Европы". Узенькие улочки, пряничные домики, уютненькие кафе. В этом городе верилось во все - даже в истории про мрачный средневековый замок, где веков пять назад томилась от любви и непонимания венгерская принцесса. И сейчас, говорят, нет-нет, да и слышат стон, и видят девушку в белом платье, а подойдешь с предложениями - растворяется немедленно в воздухе. Несмотря на мистику и на мороз, здесь пахло праздностью и весельем. В Ужгороде расположен университет, а вокруг - четыре границы. Больше, кажется, ничего и нет. Поэтому все немногочисленные жители - либо студенты, либо контрабандисты. И все это меня вполне устраивало. Не очень удобным, правда, был местный график подачи воды - с 6 до 9 утра - но в гостинице за пять гривен предлагалось целое ведро с кипятильником.

Жизнь в лютый мороз в неотапливаемом городе приходилось в режиме "дринк энд гоу" (то есть выпил и пошел). Добегаешь до кафе, заказываешь стопку львовского заводского самогона "Первак", тарелку картофельных оладьев, быстро, пока не замерзли, заглатываешь - и бегом к следующему заведению. Оладьи эти в Белоруссии называют драниками, а здесь -дерунами. Но, как ни назови, а со сметанкой очень вкусно. Так и жила я в самом удивительном городе на свете. Пока не пришла пора уезжать.

После покупки билета в Москву у меня осталось 10 гривен. Большую часть отложила на дорогу - постель там, еда, может, какая. A на остаток мечтаю о дерунах с самогоном (50 грамм - за гривну, а деруны не больше двух). Иду я в последний раз по городу, снег искрится, переливается веселыми цветами, что гуцульская вышиванка. Вижу кафе хорошее - несколько столиков, покрытых клеенкой, посетителей нет.

- Заходите, пожалуйста, - радушно встретили меня у входа. Все здесь располагало - пластмассовые карандашницы с нарезанной треугольниками и сложенной веером белой бумагой; солонки, изготовленные из пивных банок, богатырского сложения бритый наголо хозяин заведения.

- Рюмку "Первака" и дерунов, пожалуйста, - прошу я привычно.

- "Столичная" и чипсы, - дает он распоряжение за стойку, а сам подсаживается ко мне.

- У меня ведь тоже родственники дальние в Москве. Бондарчуки - знаешь, артисты известные? Выпьем!

Надо же, думаю. Хотя, по-моему, хозяин мой больше смахивал на артиста Суханова в роли глухонемого бандита Свиньи. И такой же разговорчивый.

- Мог бы, конечно, жить, как сыр в масле, с такой родней-то. Но я не такой. Я ведь по крови русин. A мы народ маленький, но гордый. Про нас, знаешь, как говорят: один русин - контрабандист, два русина - строительная бригада в Португалии, а трех русинов не бывает - потому что один из них венгр, другой словак. Чем только не приходилось заниматься... Выпьем! Да, много разных людей живет в Карпатах: гуцулы, украинцы, словаки, евреи. Но самые великие - русины. Взять хоть бы художника нашего, как его, Aндрея Вархолу, кажется.

- Энди Уорхолл был русином? - удивляюсь я.

- A то! Он, правда, отрицал, но есть музей в Словакии, я там был, там наша диаспора сильная. Да ты сама, что ли, не видишь по картинам - типичная русинская традиция. И писатель известный - Захер-Мазох тоже. И поэт наш Чучка - русин.

Хорошая компания. Выпили за великих русинов.

- И ты молодец - заведение у тебя такое милое, - поддержала я гордого русина, не обращая внимание на изжогу от его угощения.

- Эх, да здесь развернуться негде. То ли дело в Москве, - а сам подливает. - Слушай, а это же идея. Мы с тобой на пару таких дел провернем. У вас там, небось, закарпатской кухни-то не пробовали? Тем более русинской!

- Да уж, туговато с этим, - киваю, а у самой аж слюни потекли от таких словосочетаний. - A деруны - русинская кухня?

- A какая же? - наши взгляды встретились на чипсах. - Слушай, чего тянуть! Я все организую - строителей отличных, чтобы внутри все деревом было обделано, повара выпишу первоклассного, девушек-официанток - чистокровных русинок в национальных нарядах...

- A я что? - видно, мне уже сильно ударило в голову.

- С тебя ерунда - найти деньги, помещение. Ну и реклама. Эх, Натаха, давай выпьем за успех предприятия, и мне уж пора - жена на ужин ждет. Закусив последним чипсом, я попросила счет.

- Семь гривен, - назвал он сумму, которую я уж точно не ожидала. Протягиваю свою десятку.

- Слушай, малыш, у меня мелочи нет.

- Ничего, потом сочтемся, когда ресторан наш запустим, - почти с благодарностью ответила я.

Думаете, я переживала, когда две ночи ехала в поезде без постели, голодная, и с больной головой после поддельной водки? Ничуть. Вот уже год, как я живу мечтами и жду звонка от моего компаньона. Когда надежда покидает меня, я начинаю готовить деруны. Натираю картошку на мелкой-мелкой терке. Добавляю туда яйцо, немного муки, чуть соли, и жарю на разогретой сковороде в подсолнечном масле. Нажарю тарелку с горкой, сяду, макаю в сметанку и ем. И жду звонка.