День страны

 Все изменилось. Открыв глаза, я увидела холодное серое июньское небо. По квартире гулял ветер, будто дом внезапно забросили. Я оделась и, ежась, вышла на улицу. В городе не было ни людей, ни машин. Все они куда-то попрятались, как будто начитавшись страшных детских книжек. Я зашла в троллейбус №12 и потянулась с десяткой к водителю. Он обернулся и мрачно уставился сквозь меня в пустой салон:

– Довезете до Тверской? – спросила я его.

– Нет. Сегодня только до «Белорусской», – буркнул он, протянул мне пробитый уже билет и отвернулся.

Люди появились только на «Белорусской». Их было немного, человек десять. Они бежали на красный свет, выставляя перед машинами руки. Я вышла из троллейбуса и побрела в центр по Тверской. Чтобы не было совсем уж страшно, в ларьке «Восточные сладости» я купила себе пахлаву в кокосовой стружке. Она раскрошилась во рту, как сухарь. На Тверской блестели подсветкой витрины. В них стояли манекены. За спинами манекенов было пусто, только цены и блеск. Никто не шастал между полок, не выбирал себе покупок. В кафе тоже была пустота – ни галстуков, ни платьев, ни мобильных телефонов. На улице не пахло бензином. Чистый интерьер, фикция, матрица.

Наконец я увидела человека. Он стоял в зеленой униформе на стремянке и закрашивал черной краской узор на стене. Человек косился на меня каменным глазом, как киллер с припрятанной в блестящей черной кисти винтовкой. Возле следующего дома стоял такой же псевдомаляр.

Я начала паниковать. И тут прямо надо мною, в небе, раздался ужасный звук из фильмов о звездных войнах и конце света. Он накрыл всю улицу. Мне показалось, что улица присела вместе со всеми своими домами. С ужасным визгом рядом со мной затормозила «скорая помощь». Женщины и мужчины в синих комбинезонах выскочили из ее дверей и уставились в небо, приставив к лицам руки козырьком. В сером июньском небе летели боевые истребители.

Ватные ноги несли меня дальше, глаза сами собой искали хоть какой-нибудь защиты. Из-за угла дома в небо беззвучно вырвались воздушные шары. И поплыли – вначале кроваво-красные, потом мертвенно-синие, за ними – белые. Они покрыли собою небо, как болезненная сыпь. Явно приближался конец света.

Возле памятника Пушкину стояли усатые и важные милиционеры. Глаза их смотрели в разные стороны, они будто бы пытались высмотреть вокруг какого-нибудь негодяя, возможно, настоящего врага. Сейчас они заметят и схватят меня, подумала я и побежала. Ветер преграждал мне путь.

Кажется, пронесло. Я поднялась на лифте на работу. Как только открылись двери, я увидела дырку в потолке и человека в униформе на стремянке. Из дырки торчали внутренности здания – какие-то провода. Человек сосредоточенно вытаскивал эти внутренности и складывал их в картонные коробки. Я развернулась и попыталась скрыться в лифте. Мне страшно захотелось обратно, домой. Но было уже поздно, лифт закрылся.

– Проходите, – приказал человек.

Я прошла. На работе тоже никого не было. В светлой когда-то комнате было темно и тихо.

– С праздником тебя! – выглянул из-за угла мой коллега Лева.

– С каким? – чуть не заплакала я.

– Как с каким? Сегодня же национальный праздник, День России.