Писать о деле врачей-потрошителей мне трудно. Во-первых, с главным фигурантом по этому делу, заведующей реанимационным отделением 20-й горбольницы Ириной Лирцман, шесть лет учился в институте на одном потоке. Во-вторых, с одним из главных свидетелей обвинения — врачом-реаниматологом клинического госпиталя ГУВД Москвы Александриной Романовой, скоропостижно скончавшейся в апреле этого года, — я тоже был хорошо знаком. При этом обеих женщин я знаю как в высшей степени порядочных: про первую не верю, что она могла совершить преступление, про вторую — уверен, что не могла никого очернить.
Вот что рассказывала мне Александрина Романова. Первого апреля прошлого года ее вместе с другими врачами из клинического госпиталя ГУВД пригласили для участия в оперативном мероприятии в 20-й больнице. Впереди, сметая все на своем пути, шел ОМОН с автоматами, затем сотрудники угрозыска и прокуратуры. Последними шли милицейские врачи.
В реанимационном отделении на операционном столе был привязан находящийся в глубокой коме мужчина (как оказалось, это был Алексей Орехов 1953 года рождения). Вокруг операционного стола стояли врачи в стерильных халатах. Один из них, Петр Пятничук из Московского центра органного донорства, держал в руках скальпель и собирался делать разрез в обработанной йодом поясничной области пациента. Рядом стояла коллега Пятничука Баирма Шегдурова, которая готовилась ассистировать последнему. Другие врачи, анестезиолог-реаниматолог Людмила Правденко и заведующая реанимационным отделением Ирина Лирцман, следили за состоянием пациента, поддерживая работу его сердца и легких. Получалось, что у живого Орехова собирались изымать почки.
Согласно инструкциям Минздрава, забирать органы разрешено только после констатации смерти мозга. В данном случае смерть мозга еще не была констатирована. По инструкциям Минздрава, нужно было продолжать реанимацию. Этим и занялись немедленно милицейские медики. Через 35 минут пациент скончался.
Реаниматологи Лирцман и Правденко объясняли, что у Орехова была несовместимая с жизнью черепно-мозговая травма, то есть мозг фактически сразу умер, а когда это выяснилось, больница вызвала специалистов Центра органного донорства. Дыхание и сердечная деятельность в безнадежном пациенте все это время поддерживались искусственно, чтобы подготовиться к изъятию органов. Ведь важно, чтобы изъятая почка как можно дольше оставалась живой. Объяснения не помогли. Следователи возбудили уголовное дело по факту приготовления к умышленному убийству.
Первоначально подозреваемых было больше. Кроме застигнутых у операционного стола реаниматологов и трансплантологов были еще руководители больницы, директор Центра органного донорства, а также заведующий бюро судебно-медицинской экспертизы Москвы, который оставил свою подпись на незаполненном бланке акта о смерти, обнаруженном в операционной. Начались допросы, очные ставки, экспертизы. Работа Московского центра органного донорства остановилась. Со всех участников процесса, как водится, взяли подписку о неразглашении данных предварительного расследования. Но не прошло и месяца, как материалы об успешной работе правоохранительных органов по разоблачению «врачебной банды» появились в разных газетах.
В сентябре прошлого года канал «Россия» показал фильм «Трансплантация» — об орудующей в Москве мафии, которая разбирает на запчасти здоровых людей. По версии авторов фильма, в заговоре с трансплантологами были почти все городские реаниматологи, а во главе мафии стояли Ирина Лирцман и директор Центра органного донорства Марина Минина. В фильме задолго — за год — до суда оглашались материалы, полученные в ходе следственных и оперативных мероприятий. 29 апреля 2004 года фильм показали еще раз, предварительно хорошо проанонсировав.
К концу следствия в деле осталось только четверо обвиняемых: Пятничук, Шагдурова, Правденко и Лирцман. Последней, как заведующей реанимационным отделением, кроме приготовления к убийству вменяется еще и злоупотребление служебным положением.
Когда в сентябре этого года уголовное дело попало наконец в Мосгорсуд, выяснилось, что ни о каких массовых потрошениях, как в фильме ужасов, речи нет. Обвинение касается только эпизода с Ореховым, да и тот под сомнением. По заключению судебно-медицинской экспертизы, отек головного мозга с вклинением ствола головного мозга в кости черепа у Орехова произошел еще до того, как трансплантологи начали раскладывать инструменты, а на момент появления в реанимационном отделении оперативно-следственной группы он был мертв.
Даже произведенная оперативниками скрытая аудиозапись переговоров медиков работает против обвинения. Слышно, что Лирцман дала согласие на изъятие почки, когда кома достигла 4-й степени.
Суд продолжается. Между тем после приостановки работы Центра органного донорства операции по пересадке почек в Москве практически прекратились. Раньше проходило около 300 подобных операций ежегодно. Нуждающихся же в них каждый год около четырех тысяч.