Дать сдачи

Иллюстрация: Борис Верлов

Только с человеком, у которого нет за душой нетрудового дохода от сдачи в аренду квартиры или дачи, работодатель может разговаривать так, как обычно разговаривают работодатели — с сожалением и чуть свысока. В связи с чудовищным недостатком средств в одном глянцевом журнале мне пришлось заикнуться о том, чтобы снизить гонорар нашему тогдашнему стилисту, а ныне главному редактору журнала Wallpaper, блистательной Юлии Корсунской. Юля очень спокойно ответила: «Я лучше уж дома посижу».

Мне тогда безумно понравился этот ответ: дескать, спасибо, мне не нужны ваши $600 за съемочный день, куда приятнее провести время с ребятишками и няней. За Юлией в ту пору числилась неплохая квартира по Брюсову переулку. Она так спокойно отвечала не потому, что «брала на понт», — она говорила как дышала, как думала, как жила. За $700 мы могли нарушить на день привычное течение ее жизни, шестисот для этого было недостаточно.

С того момента моя единственная серьезная мечта — когда-нибудь повторить Юлины слова. Тихо. Спокойно. Не меняя выражения лица. Не отводя глаз.

Не имея ввиду нищеты средств реализовать эти мои ночные грезы, я всячески подбиваю встать на скользкую дорожку квартирной ренты моих приятелей и приятельниц. Последнее достижение таково. Ушедшая по собственному желанию начальства с неплохой должности в женском журнале подруга Ольга всерьез выбирает между тремя предложениями о работе, все три многотысячные. И это притом что поначалу не было ни одного, и приятельница всерьез собиралась отчаяться. Для того чтобы вакансии посыпались на нее как из рога изобилия, понадобилось всего-то ничего — перестать в них нуждаться. Это как потерять интерес к мужчинам.

О том, чтобы купить квартиру для дальнейшей сдачи в аренду, мы говорили давно, однако всерьез этот вариант стал прорабатываться только в начале мая, когда гроза. Бюджет был, прямо скажем, небольшой — $150 000 без малейшей перспективы увеличения. Покупка виделась нам такой: исторический центр города, «сталинский» дом, приведенный усилиями жителей-энтузиастов в пристойный вид, «евроремонт», исполненный изящества, съемщик — гражданин США, чуждый алкоголизма и табакокурения, соседи — потомки пианиста Гилельса, не донесут, ну и так далее, в порядке нарастания лучезарности.

Опыт, сын трудных ошибок, показал, что таких квартир, ремонтов, соседей и съемщиков нет. Не буду подробно останавливаться на том, чего мы насмотрелись за время поиска (хотя о том, что ровно под окнами жителей элитного дома по Тверской, 4, привольно раскинулся пункт приема вторсырья, все же упомяну) — может быть, нам просто не везло. К августу стало понятно: за $150 000 в центре нельзя купить ничего такого, что можно было бы сдать больше чем за $700 в месяц. Но не эта сумма была нашей целью.

Пришлось шагнуть за пределы Садового кольца. Здесь тоже не то чтобы море разливанное чудесной жилплощади, но все-таки рынок имеет более человеческие очертания. За $150 000 в конце концов была приобретена 45-метровая однокомнатная квартира «нового поколения», разместившаяся в доме поколения переходного — 1997 года постройки. «Новое поколение» однокомнатных квартир — это когда большая гостиная, объединенная с кухней, и небольшая спальня. Квартира, расположенная в районе без какой бы то ни было «атмосферы», в который не ступала нога коренного москвича, оказалась в непосредственной близости от крупного бизнес-центра — и это подняло ее арендную цену в два раза. Отделаны апартаменты вполне среднестатистически: позолота, пластик под мрамор, ДСП под красное дерево, подиум с барной стойкой, гидромассажный душ.

Риелторы оценили квартиру в $1500—2000 в месяц. Из этого разброса нас больше устраивала вторая цена. Выяснилось, что ни один иностранец такую цену давать не готов: им нужен вид на Патриаршие, и никакая близость к месту работы его не заменит. Единственным иностранцем, согласившимся платить такие деньги, оказался гражданин США Алекс Богуславский, переехавший туда 15 лет назад из мятежной Риги. Ольгу в нем что-то «насторожило», и иностранец канул. Большинство других претендентов были, по словам Ольги, «клеркообразные господа веселого возраста», которым, по ее мнению, «не нужно было все то, что у меня есть», а нужно ясно что, и Ольге эта ясность не нравилась. Один из таких молодых людей с выражением лица гуманитарно-сметливым предложил предоплату за год — но это отчего-то укрепило Ольгу в мысли, что ей нужен кто-то другой.

Следующими было семейство таджикских евреев, глава которого грозился установить на подиуме две раскладушки. Хохлушка 45 лет пыталась снять квартиру для своей дочери, постоянно проживающей в Великобритании, но время от времени навещающей Москву. «Они постоянно видятся с принцем Чарлзом», — сообщила заботливая мать. «Простите, вашу дочь не Камилла зовут?» — парировала язвительная Оля. Хохлушке пришлось искать другой вариант — это там она будет вешать занавесочки («а то у вас светло как-то»), набрасывать коврики («а то полик у вас холодный») и туда будет закупать «уголок» («а то, коснись, кто в гости»). Оля продолжает ждать героя своего романа — статного юриста лет сорока, женатого, но без детей, работающего в бизнес-центре, которому квартира была бы нужна только оттого, что «до Рублевки в будни не доедешь». Приди, герой.

ПАРАМЕТРЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Однокомнатная квартира — 45 м², в монолитно-кирпичном доме 1997 года постройки. Потолки — 3 метра. В квартире имеется эркер. Два телефонных номера, выделенная линия под интернет. Закрытый двор, машино-место на подземной автостоянке. Придомовая территория круглосуточно охраняется. На этаже собственный консьерж.