Дать ремня

Иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

Накануне Рождества Рафик, который возит меня на своем красном «москвиче» уже полгода, попросил о странном одолжении. Попросил каким-то почти виноватым голосом, словно денег в долг: «Рэмен накинь». Поймав мой удивленный взгляд, поспешил объясниться: с 1 января штраф за непристегнутый ремень повысили до 500 рублей, ровно в пять раз.

Вообще, Госдума весь прошлый год тем только и занималась, что повышала эти штрафы. В итоге к осени автолюбители вконец запутались в таблице «до и после». Но вдруг, вопреки принципу неотвратимости наказания, система заработала.

Рассказы о новогодних каникулах друзья начинали с фразы «Таксист в Домодедово сошел с ума. Меня впервые попросили пристегнуться!» В блогах кто-то описывал необычную ситуацию: водитель маршрутки пристегнулся сам и попросил пристегнуться пассажира на переднем сидении. Женщины, склонные к роскоши, получили возможность почувствовать себя в прямом смысле селедкой под шубой — утрамбованные в сиденье ремнем. В курилке блондинка-бухгалтер со смехом рассказывала, как попала в аварию и посадила шишку, уткнувшись лицом в стекло. «Надо пристегиваться, — советовала подруга, — теперь штраф-то какой».

Система и впрямь заработала. Милиционеры из телевизора даже отчитались, что за последние недели смертность на дорогах уменьшилась. И это тот редкий случай, когда милицейской статистике веришь: люди ведь действительно начали поголовно пристегиваться.

Получилась удивительная вещь: большой штраф излечил целую нацию от комплекса труса. Теперь, если ты пристегнут, это не значит, что тебе страшно. Это значит, что ты просто не хочешь платить гаишникам.

Ведь как было прежде? Скажем, садился я в отцовскую «Ниву-Шевроле» и, желая отца подразнить, демонстративно пристегивал ремень. Тут обязательно следовала реплика: «Чего, испугался, что ли?» И далее — пространная речь, из которой можно было узнать, что мой отец: отъездил за рулем тридцать пять лет, сменил десяток машин, не побывал ни в одном серьезном ДТП, руководил автобазой, управлял «уралом», а подростком выиграл ящик пива у заслуженного инструктора ДОСААФ. Подобные истории я не раз слышал и от обиженных на ремень таксистов.

Логика русского водителя до 1 января 2008 года была примерно такой: ремень — мое личное дело, моя безопасность, мое право распоряжаться собственной жизнью. Хочу — рискую. Эта лихая бравада есть даже не фатализм, а врожденное, твердолобое упрямство. Правила дорожного движения как мамин наказ надеть шапку. Когда тебе в тысячный раз сообщают про отмороженные уши и менингит, в самый сильный мороз пойдешь с голой головой. Точно так же из упрямства нация не выключает мобильники в самолетах, катается на горнолыжных склонах без шлемов, не надевает презерватив. Сплошные наречия: наперекор, наизворот, вопреки, вразрез, в пику.

Раньше огромному числу людей, страдающих комплексом труса, приходилось идти на различные сложные ухищрения, чтобы спокойно ездить. Они покупали в автомагазине специальную заглушку, которая вставляется в замок ремня, благодаря ей датчик на приборной панели перестает моргать и пищать. Протягивали ремень под сиденьем. Пытались разобрать торпеду и что-то там переподключить. Смертная статистика тем временем продолжала гнуть свою линию: непристегнутые гибли в авариях даже на скорости в 60 км/ч, но русский водитель не унимался — на форумах всерьез обсуждалось, что если включить зажигание, но не заводить мотор, потом девять раз подряд пристегнуться-отстегнуться, а потом все-таки завестись — пищалка может отключиться.

Законодатели таких тонкостей не оценили, в нюансах национального характера копаться не стали и рубанули с плеча — алгеброй по гармонии. Водительская душа, без того истерзанная плохими дорогами, нерасторопными пешеходами, навязчивым попрошательством, дрогнула. Купюра одолела былинную удаль. Остался последний способ, который может вернуть водителям былое душевное равновесие: пристегнуться, чтобы сделать гадость ГИБДД.

Когда я еду на своей машине к родителям в Тверь, на трассе встречается не меньше десятка гаишников. Если каждый попросит по новому тарифу 500 рублей за ремень, да еще 100 за грязный номер, придется работать исключительно на ГИБДД. Впрочем, сам я пристегиваюсь с тех пор, как сел за руль: 160 километров родной трассы «Москва—Петербург» — это огромное кладбище. Обочина вся в венках. На особо опасных участках — например, в «долине смерти» перед Клином — висят гроздья венков. Кладбищенская атрибутика подействовала на мою психику задолго до увеличения штрафов.

Но теперь я смело берусь за ремень не только в своей смертоносной «калине». Я пристегиваюсь в отцовском «шевроле», в красном «москвиче» Рафика, в любой другой машине. И больше никто, слава богу, не смотрит на меня косо.