Дама с поленом

— Наташа, пойми, не существует на свете механизмов, при которых деньги появляются из ниоткуда, — объясняет грузный лысый правозащитник Валерий, похожий на рэпера Стаса Барецкого, низенькой седой Наталье Тимофеевой с поджатыми губами. Он в жилетке с множеством карманов, в огромных науш­никах, читает на айпэде подборку судебных решений; она в красном пальто и на первый взгляд производит впечатление человека кроткого.

— Ну как же? Вот посмотри на этих, — Тимофеева кивает на истцов уголовного дела против нее, риелтора Ивана Мазаева, его друга в черной кожаной куртке и адвоката, расхаживающего по коридору и говорящего по телефону на английском. — Настоящие бандиты, квартирные рейдеры, хотят нажиться на мне и других. Вы хотите проживать в моей квартире? Вы будете медленно мучительно подыхать в моей квартире!

— Стрелять из арбалета будете? — без особо­го интереса спрашивает Мазаев.

— Буду. А что, ты в штаны наклал? — бодро отвечает Тимофеева.

— Знаете, есть такой термин, — включается в разговор адвокат. — Люмпен-интеллигент…

— А ты знаешь, что «интеллигент» образова­но от слова «телега», — перебивает Тимофеева. — Когда ты перестал телегу-то тягать, скотина?

Риелтор Иван Мазаев, который судится с Тимофеевой, говорит, что он помогает отчаявшимся людям. Он находит разводящиеся пары, в которых один супруг хочет продать свою часть квартиры и съехать, и покупает долю в квартире за 50% рыночной стоимос­ти, потому что по рыночной цене доли никто не покупает. Продавец счастлив отдать долю за какие угодно деньги, а сам Мазаев приезжает в квартиру и предлагает оставшимся в ней жильцам несколько вариантов дальнейших действий: продать им свою долю, выкупить их или продавать квартиру и поделить деньги. Сейчас у Мазаева пять таких долей в квартирах по всей Москве, и в двух случаях он вынужден судиться, потому что проживающие там люди отказываются его впускать. Два года назад Мазаев выкупил долю в квартире Тимофеевой, которая называет себя поэтессой и писателем. Во время первого визита Тимофеева избила Мазаева телефонной ­трубкой, а его друга, который в кожаной куртке, дважды от души ударила поленом по голове — в зубы и в висок. С тех пор Мазаев два года ходит в Хамовнический суд, в общей сложности у него было 7 дел против Тимофеевой, которые он выиграл, и каждый месяц он пытается попасть в квартиру. Приезжает с болгаркой и начинает вскрывать одну металлическую дверь за другой — поэтесса установила целых четыре и на последней за Мазаевым каждый раз приезжает полиция. Один раз он получил от Тимофеевой по голове палкой, затылок был разбит в кровь. Про поэтессу он говорит, что она агрессивная женщина, которая постоянно угрожает ему арбалетом, и называет ее рейдером.

Наталья Тимофеева рейдером же называет Мазаева. Она утверждает, что документы у него не настоящие, что он и его друзья — воинствующие гомосексуалисты, которые собираются устраивать разврат у нее дома, а поленом она дралась из-за того, что во вре­мя первого визита Мазаев с товарищами угрожали ей изнасилованием, отдавили ноги и к тому же Мазаев сел на стол под иконами, отчего на следующий день у нее скончался кот, и издевался над канарейкой — засовывал пальцы в клетку птички. Также Тимофеева говорит, что у нее есть арбалет и она была готова им воспользоваться еще в тот раз, когда Мазаев и товарищи пытались проникнуть в квартиру и пронести диван, на кото­ром они собирались спать. Все решения суда против нее Тимофеева называет «правительственным заказом, направленным на геноцид коренного населения Москвы».

Заседание по признанию Тимофеевой виновной в уголовном преступлении — избиении Мазаева и его друга — начинается на полтора часа позже назначенного срока и большая его часть уходит на удовлетворение ходатайства Тимофеевой о переносе заседания в связи с тем, что она себя плохо чувствует. Судья, устало закатив глаза, вызывает скорую по­мощь, врач диагностирует у Тимофеевой повышенное артериальное давление, но дама с поленом не сдается: у нее ватные но­ги, стенокардия, она может умереть в любой момент, но и в больницу она ехать сейчас не может, потому что дома дочь, но скоро она собирается лечь на лечение и поэтому судиться сегодня ну никак нельзя.

Судья соглашается перенести слушание, но делает предупреждение: если подобное поведение повторится в следующий раз, дело будет слушаться без участия Тимофеевой. Адвокат Мазаева говорит судье, что женщина просто тянет время, потому что в начале июня срок давности избиения пройдет (2 года) и ее не смогут привлечь к ответственности. Тимофеева опять начинает спорить с судьей, но ее шепотом одергивает ­правозащитник Валерий:

— Наташа, я хочу, чтобы ты просто молчала, Наташа, просто сейчас помолчи. Помолчи, пожалуйста.