Цветок-Суханов

«На ее месте должна была быть я!» – я швырнула обратно на прилавок глянцевый журнал «Карьера» с актером Максимом Сухановым и его женой Этери Чаландзия на обложке. Они улыбались, причем она не скрывала своего самодовольства.

Надо пояснить: речь шла о кумире всей моей жизни.

Понравился мне Суханов прежде всего тем, что он лысый и по моим меркам татарин. Я это в мужчинах сразу чувствую. Лысые вообще мой типаж, все мои друзья считают нужным подтрунивать надо мной по этому поводу. Как завидят какого-нибудь плешивого коротконожку, тут же меня окликнут: «Смотри, прям как ты любишь».

Но Максим не такой. Он – лучший. Крепко сложен, прежде даже был толстоват. Правда, сейчас отощал, наверно, она его не кормит. Широкие плечи, а как мастерски кривляется! Он настоящий актер и пленил мое сердце прежде всего своим неординарным талантом.

Началось у меня с ним лет в восемнадцать. Мы с мамой ходили на все спектакли с его участием. Ставил их обычно режиссер Мирзоев, отчего многие элементы повторялись из спектакля в спектакль, и нам с мамой это особенно нравилось. Разочарованы мы не были.

Одним из первых был спектакль «Тот этот свет» в Театре Станиславского. Была там следующая любопытная сцена. Суханов наедине с молодой девицей предается различным садо-мазохистским игрищам. Они щекочут друг друга перьями, фигурирует и утюг. Как выясняется из их диалога, любовная связь началась у них после того, как однажды девушка приходила брать у персонажа Суханова интервью.

Сцена очень взволновала меня, я призадумалась и решила: надо брать интервью. Но к журналистике моя тогдашняя беззаботная жизнь не имела никакого отношения, а врать я стеснялась. Так еще пару лет и просидела в зале.

Однажды я додумалась прийти в театр с красной розочкой, чтобы подарить Максиму после спектакля. То был день премьеры, и в зале собрался бомонд: помню, был Юрий Грымов, была и жена Суханова (еще не Этери, а другая) с двумя его дочками. Давали что-то по Шекспиру, но, безусловно, в современном прочтении. В общем, когда возникала шутка, это не всегда можно было понять, поэтому в зале никто особенно не смеялся, кроме меня с сухановской женой. У нас даже возникло что-то вроде соревнования: кто засмеется первой и кто громче.

По окончании пьесы я еще раз бросила взгляд на сухановских родственниц и свою розу дарить не пошла. Что-то внутри меня помутилось. Одним словом, застремалась, ушла из театра сама не своя, перед глазами туман. В переходе на «Пушкинской» отдала розочку каким-то проституткам. Поехала почему-то на «Фрунзенскую», там только очнулась и взяла курс домой, в общем, добиралась часа три. После этого моя страсть слегка поостыла, я стала жить другими интересами.

Через некоторое время я заметила, что у Максима уже новая жена – журналистка Этери. Брала интервью, и потом поженились. Так эта женщина воплотила оставленные мною чаяния.

Недавно видела их в магазине «Калинка–Stockmann». Максим явно не жаждал быть узнанным – был в кепочке и очках. А на его жене был длинный шарф почти что до полу. «Наступить, что ли? – вяло подумала я. – Сама будет виновата, нечего изображать Айседору Дункан».

Мне показалось, что Этери гораздо старше меня, а он к ней не очень внимателен. Разговаривал голосом Свиньи из «Страны глухих».

А мой любимый фильм – «24 часа», где Максим играет киллера по имени Феликс. У Феликса якобы в член вшит брильянт. В фильме есть чудесные слова: «А правда, Феликс, что у тебя там брильянт? Что тебя бабы любят?» «Бабы любят, когда их любят», – отвечает герой.

Я даже комнатный цветок в честь него Феликсом назвала. «Ой, – говорю, – Феликс, что-то ты не пил давно. Все листики поникли». Полью его, он сразу поднимется немножко.

Меня спрашивают: «А почему ты свое растение Феликсом называешь?» – «Да так, – говорю, – просто. Надо же его как-то звать».