Булка с повинной

Ольга Зеленина сидит напротив меня в итальянском кафе, расположенном на задворках улицы Академика Пилюгина. Столики в помещении стоят близко друг к другу, и я вижу, как мужчина, сидящий за спиной у Зелениной, с аппетитом ест маковый пирог.

Мне эта деталь кажется трагикомичной, о чем я сразу сообщаю Ольге. Она не улыбается: благодаря маку она провела полтора месяца в СИЗО №6, откуда ее выпустили за несколько часов до нашей встречи, а если суд в итоге признает ее виновной, ей грозит до 8 лет.

Зеленина жалуется, что «не успела забрать из изолятора вещи, а в Москве резко похолодало, сапог нет, и ноги мерзнут». Я смотрю под стол и вижу, что Зеленина обута в сандалии.

26 сентября в переполненном прессой и сочувствующими зале Мосгорсуда Зеленину выпустили под подписку о невыезде. Ольга считает, что ей помогла общественная поддержка, и это так: дело Зелениной получило международную огласку, про него написали даже в журнале Nature.

Эта история началась так: два года на­зад в Пензенский НИИ сельского хозяйства поступило письмо от предпринимателя Сергея Шилова. В этом письме он просил специалистов института ответить на следующие вопросы: существуют ли технологии стопроцентной очистки семян мака от наслоений и следов наркотических средств — в том числе морфина, кодеина, тебаина? Что такое примесь наркотического средства в маке пищевом? Каким образом определяется таковая? Что такое след наркотического средства в маке пищевом? Каким образом определяется таковой? В общей сложности 16 вопросов, содержание которых понятно только специалистам в области сельского хозяйства или предпринимателям, занимающимся экспортом пищевого мака.

Ольга Зеленина, заведующая лабораторией биохимических анализов, специалист по изучению наркотически актив­ных веществ мака и конопли, была одной из немногих, кто знал на эти вопросы ответы.
Сергей Шилов, директор ООО «МКМ», на долю которого приходится 20% мака, экспортируемого в России, хотел эти ответы получить.

Его письмо легло на стол директора Пензенского НИИСХ Алексея Смирнова. Тот поставил пометку в верхнем углу страницы: «Направить Зелениной». Через год ответы, составленные Зелениной и подписанные Смирновым, были направлены Шилову. Еще через год к Ольге пришли из пензенской ФСКН и обвинили в пособничестве контрабанде наркотиков. Ольга — человек эмоциональный, ее голос часто срывается на крик. Когда она рассказывает о том, как ее арестовали, мужчина за соседним столиком, до половины съевший пирог с маком, испуганно бросает ложку на блюдце.

«Пришли 15 августа 2012 года, в шесть утра, — кричит Зеленина, и шея ее покрывается красными пятнами. — Раздался звонок в дверь, когда все еще спали, и дочь, и внуки. А я рано встаю, уже была одета. Подошла к двери. Слышу незнакомый голос: «Откройте, полиция!» Я испугалась ужасно и говорю: «Откуда я знаю, что вы не врете? Подойдите к окну, покажите свои документы». Они подходят с той стороны коттеджа, где у нас сад — яблони растут, розы, все сама сажала. Показали ко­рочки, я открыла дверь: люди в масках, с оружием, помещение сразу заполняется людьми, они все заходят и заходят, и вот их уже человек 20, мне казалось, что их вообще тьма, плюс понятые, следователь».

Зеленина всхлипывает: «Что они говорили, я не понимала, я как в тумане была. Потом спросили, писала ли я письмо Шилову, я сказала: «Да». Провели обыск, изъяли компьютер, сказали собираться; я уточнила, до какой степени собираться. Я же смотрю телевизор, вижу, как жизнь устроена. Знаю, что в такой ситуации люди собирают сумку, кладут сухарики, трусики запасные. Но мне сказали, что вся процедура займет пару часов и с собой нужно взять только паспорт».

Зеленину повезли в Пензенское управле­ние ФСКН, куда она раньше ходила с консультациями в отдел по контролю за нелегальным оборотом наркотиков. А оттуда уже через несколько часов эта­пировали в Москву, где привезли в изо­лятор на Петровку и обыскали. Она плачет: «Говорили: вы не так стоите! Когда вас обыскивают, надо поворачиваться спиной».

Зеленина была взята под стражу 17 августа 2012 года. Во время заседаний суда ей дважды вызывали скорую помощь из-за приступов стенокардии.

***

Уроженка Янгиюля, пятидесятилетняя Зеленина выглядит моложе лет на десять. У нее ухоженное лицо и подтянутая фигура, которой она гордится: «Вы посмотрите, я как песочные часы! Как вы думаете, могут ли меня в модели в Москве взять?» Она проводит руками по талии и с гордостью сообщает, что все конфеты и шоколад, которые родственники передавали ей в СИЗО, отдавала сокамерницам, «чтобы самой оставаться в форме».

Известно, что Зеленина сидела в одной камере с Надеждой Толоконниковой, примой панк-группы Pussy Riot. Толоконникова не считала Зеленину политической заключенной, не любила ее за пристрастие к ранним подъемам, телевизору и семейным ценностям. «Мне очень жаль эту девочку, она ведь почти ровесница моей дочери. Ее феминистские настроения не совсем совпадают с моими, она не воспринимала мою точку зрения, ей казалось, что я недостаточно толерантна. А я за семейные ценности, за крепкий брак, у меня первый и единственный муж, и я — счастлива!»

Муж Ольги, Игорь Зеленин, сидит с ней рядом. Заведующий лабораторией удобрений в том же Пензенском НИИСХ, он одет в темную кожаную куртку, на голове — кепка. У него хмурый взгляд, он устал от постоянных звонков журналистов, и на лице его написано желание убраться из этой чертовой Москвы куда подальше.

Биохимик Ольга и агроном Игорь приехали в поселок Лунино Пензенской об­ласти в 1992 году из Ташкента, когда там начались разногласия между «коренным» и «пришлым» населением. Нашли в газете объявление: «Пензенский НИИСХ ищет специалистов, жилье предоставляется». «Мы оказались в «Лунинграде», на нашей улице собрался обалденный состав: три членкора, много докторов наук, на каждой улице жил кандидат наук, а то и два. Я сначала работала в лаборатории физиологии и биологии растений, потом, в рамках программы по обеспечению комплексных мер по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, вела се­лекцию безнаркотических мака и конопли. Мы боролись за то, чтобы мак, разведение которого на территории нашей страны запрещено, опять вернул­ся в Россию». О маке Зеленина говорит со страстью: «У нашего института есть разрешение на выращивание низкоопиоидного мака, мы засеяли пять гектаров, накопили прекрасный материал по урожайному растению. Понимаете, по на­шим законам запрещено не только отечественное макосеяние, но и сильно осложнен ввоз мака из других стран. Например, если следовать нынешним правилам, зерна мака должны быть стерильны, а это физически невозможно: вы не можете так вылущить коробочку растения, чтобы на зерна не попала хотя бы ты­сячная доля процента наркотических веществ из самой коробочки. По тому ГОСТу, который действует сейчас, против любого производителя можно начать уголовное дело».

***

Против Сергея Шилова, генерального директора ООО «МКМ», того самого бизнесмена, из-за которого Зелениной пришлось все это выдержать, за последние два года было возбуждено три дела. Все — из-за мака.

Два дела закрыты, последнее — нет, но, как и Зеленина, Шилов, отсидевший четыре месяца в СИЗО в Печатниках, в конце сентября был отпущен судом под подпис­ку о невыезде. Мы встречаемся с ним у памятника героям Плевны на Китай-городе; с первого взгляда понятно, что Шилов — бывший военный: приходит за 15 минут до назначенного времени, что­бы не опоздать. Прямая осанка. Строгий серый костюм и темная куртка. Аккуратная короткая стрижка — мне говорили, что после освобождения из СИЗО он первым делом поехал в парикмахерскую.

60-летний уроженец Брянска, Шилов 20 лет назад был президентом строительного предприятия на Байконуре. В нача­ле 2000-х годов, по совету врачей, решил сменить род деятельности и занялся экспортом бакалейных продуктов, предварительно отправив жену и детей в Австралию. Я спрашиваю, зачем он вывез семью, и Шилов с нажимом отвечает: «Я подорвал здоровье на строительстве. Это был тяжелый бизнес, лихие девяностые, и с Байконура мы с семьей переехали к родственникам жены, в Краснодар­ский край, где я продолжал заниматься стройками. Ко мне приезжали, извини­те, чеченцы, просили денег. Если к вам неоднократно приходят и просят дань, поступают угрозы, вы сидите две недели в подвале, а рядом с вами — ваш компаньон, которому молотком стучат по пальцам, то вы тоже отправите своих детей куда-нибудь подальше».

В результате в 2007 году Сергей Ши­лов основал семейный бизнес вместе со своим старшим братом Владимиром и стал закупать в Испании и Чехии мак, в Иране — курагу и изюм. Фуры с гру­зом въезжали в Россию через брянскую таможню, растаможкой занимался Владимир, а Сергей, живший в Москве, продавал груз дистрибьюторам.

«Почему мак? — повторяет за мной Шилов. — За те пять лет, которые я им занимался, цена на килограмм мака на оптовом рынке выросла с 70 до 350 рублей».

На тот момент в отношении экспортируемого мака действовали ГОСТы, согласно которым в зернах допускалось 0,2% примеси сопутствующих этому растению веществ — маковой соломки, кодеина, морфина и тебаина. А с 2010 года действуют новые пункты ГОСТа, по которым «содержание наркотических средств не допускается», а значит, никаких примесей в принципе быть не должно.

После этого у Шилова начались проблемы: «Мы работали с испанской компанией «Алкалибер» и добились от них того, чтобы они отправляли зерна на чистку в Нидерланды, где этот процесс более отлажен. Фигурально выражаясь, они наши зерна только языками не вылизы­вали, что несколько усложнило процесс работы: за такую чистку мы должны были кровь из носу обеспечивать стопроцентную предоплату товара. А это не очень выгодно. К тому же какие-то микрочастицы, видимые на хроматографе, на маке все равно остаются».

Правило стопроцентной стерильности мака — российский эксклюзив. Например, в Европе, в той же Испании или Чехии, криминалом не считаются 2% примеси наркотических веществ: известно, что от сорных частиц легко избавиться на том же хлебозаводе, промыв зерна непосредственно перед выпечкой.

У нас же действуют другие правила. Помимо ГОСТов, есть список №1 «переч­ня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров», в которые входят маковая соломка и морфин. Согласно этому перечню, если в партии прибывшего на таможню товара находят любые, даже микроскопические, дозы наркотиков, то весь груз автоматически считается наркотической смесью. Если, допустим, на одну тонну груза приходится грамм морфина, то это уже не один грамм морфина в тонне мака, а тонна смеси с морфином.

Сотрудники ФСКН объясняют эти правила так: в России широко распространена опийная наркомания, в кондитерский мак примешивают маковую соломку, нелегально ввозимую с Украины, где макосеяние, в отличие от России, разрешено. В маке легко спрятать запрещенные к обороту вещества, и эта проблема решается лобовым способом: присутствие любого, даже самого ничтожного, количества ­наркотика в маке карается по всей строгости. Проще говоря, с новыми правилами сотрудникам ФСКН стало легче работать. Раньше для ареста товара им приходи­лось сначала убедиться в том, что предприниматель продает мак не хлебозаводам, а наркоманам, а теперь для ареста достаточно наличия мака — доказательство сбыта наркотика будет искать уже следствие. То есть уголовное дело мож­но теперь завести против любого по­ставщика.

По словам Шилова, он сам просил сотрудников ФСКН проверять его партии: «Нам самим невыгодно, чтобы нас подозревали в контрабанде, от нас же поку­патели отворачиваются! Вот смотрите, я больше года поставлял мак на 28-й хлебозавод. 20 тонн в месяц — как часы, четверть рынка Москвы, и претензий к нам не было, а сейчас люди стали бояться».

Трясут и других крупных поставщи­ков: арестовывают партии, задерживают фуры. Импорт фактически встал. У крупнейшей компании «АБ-Маркет Трейд» конфисковали 200 тонн мака, у компании Шилова за два года арестовали 227 тонн.

***

Выглядят такие конфискации рутинно. Вот 29 сентября 2010 года на брянскую таможню въехали две фуры с маком. В каждой фуре — 840 мешков, общий вес — 42 тонны. Получатель — ООО «МКМ». Сотрудники таможни отобрали образцы для исследования — по 30 грамм из каждого мешка. Результат: в семенах мака голубого пищевого содержатся наркотические средства — 0,0069% морфина и 0,0049% тебаина, что в пересчете на 42 тонны — полкило наркотика.

Груз был арестован, а 6 октября 2010 года Сергею Шилову было предъявлено обвинение по двум статьям — контрабанда наркотиков и подготовка к сбыту в особо крупных размерах.

И тогда Шилов написал письмо в Пензенский НИИСХ.