Как попробовать себя в роли приемных родителей

«Я мало что знаю о ее прошлой жизни. Ну и она не то чтобы рассказывает. Знаешь, у нее в общении есть такие особенности — может невзначай обронить фразу про какую-нибудь бабушку и сразу переключиться на другую тему. И ты понимаешь, что была вот эта некая бабушка раньше и осталась у нее где-то внутри», — Маша сидит за рулем своей «хонды», сосредоточенно смотрит на дорогу, но вместе с тем активно жестикулирует руками. Полностью сосредоточиться не получается, и мы проезжаем поворот. В ее голосе — неподдельное предвкушение встречи, во взгляде — почти детский романтизм. Видно, что она не просто не хочет говорить о прошлой жизни Кати, но и действительно мало что знает о ней:

— Ты, если удастся, сейчас сам увидишь, как она разговаривает. Я на этих воспоминаниях внимания не зацикливаю. Да и не вижу смысла расспрашивать ее о прошлом.

Руководитель тренинговой компании Мария с загадочной фамилией Неизвестная — на вид типичная бизнес-леди. Длинноногая незамужняя шатенка, идеальный английский, целеустремленный взгляд, два высших образования, одно из которых получено в Штатах. Ни одного изъяна в одежде, на заднем сиденье авто — льняная сумочка, заменяющая полиэтиленовый пакет, с которым обычно уходят из магазина продуктов, внутри — угощения к чаю, и это, конечно, не конфеты, а финики. Наверняка она занимается йогой: я не спрашивал, но готов поспорить, что это так. Типичная, да не совсем. Мария — волонтер проекта «Старшие братья. Старшие сестры» и кроме времени на себя и работу находит время на то, чтобы изменить к лучшему одну жизнь чужого, в общем-то, человека. Маша сама именно так и говорит: «Я действительно хотела что-то изменить, сделать доброе дело, причем именно в области помощи детям, но только на более постоянном, профессиональном, что ли, уровне. И когда я услышала о «Старших братьях», сразу поняла, что это мое».

По официальной статистике, из 6,5 тысячи усыновленных детей в России в 2012 году 4,5 тысячи вернулись обратно в детские дома (более свежая статистика будет в этом месяце). Наверняка кто-то из усыновителей взял ребенка ради государственного пособия — уже держа в голове идею вернуть его назад. У кого-то детей забрали принудительно — за жестокое обращение, например. Но, уверен, подавляющее большинство родителей, вернувших приемных детей в детдома, действительно изначально брали их к себе в семью с доброй мыслью. Они просто не поняли всей ответственности и с задачей не справились. Программа наставничества «Старшие братья. Старшие сестры» идеально подходит в том числе и им — тем, кто еще не готов взять сироту к себе в семью, но не желает оставаться безучастным. Миссия — помочь детям из неблагополучного окружения раскрыть себя в жизни благодаря дружбе со взрослым (старшим «братом» или «сестрой»). Для этого, уверяют координаторы программы, вполне достаточно посвящать ребенку три часа в неделю. «Усыновить ребенка — большая ответственность, совершенно другой формат взаимодействия. Это целая работа, нужны определенные ресурсы. Тем более когда речь идет о детях с ограниченными возможностями, — рассуждает Маша. — Я не исключаю для себя такую возможность, но только после того, как у меня будут свои дети, не сейчас. Вот в этом-то как раз и преимущество программы».

Мы едем вместе с Машей к ее «младшей сестре», девятилетней Кате Козловой в детдом недалеко от метро «Юго-Западная». Я говорю Неизвестной, что опыта общения с такими взрослыми детьми у меня практически нет: дети всех моих знакомых в основном младше. «Ну, здесь я не думаю, что ты увидишь какие-то сильные отличия, — улыбаясь, предупреждает меня Маша. — Знаешь, детки с такими особенностями в развитии в принципе не выглядят взрослыми. Кате девять, но по большому счету ей меньше».

Пока Неизвестная сидит у столика охранника детского дома и заполняет документы, которые нужны, чтобы забрать Катю с собой, я оглядываюсь вокруг. Тусклые стены, растения в горшках, на стенах — стенгазеты с фотографиями детей. Сменяющая охранника воспитательница тоже обращает мое внимание на стены и на выдохе произносит: «Вот нам всего сто тысяч дали на квартал, а надо стены покрасить…» К нам подбегает мальчик Андрей с лучезарной улыбкой и полными удивления глазами: «Вы «старшие братья, старшие сестры»?! Ко мне тоже сегодня приедут, и мы поедем на чаепитие!»

Легко заметить, что каждый приезд волонтеров здесь ждут как праздника, и я даже немного смущаюсь, улыбаясь Андрею. Ведь на самом деле я не «старший брат». Когда Маша говорит ему, что мы приехали к Кате, он снова становится крайне удивленным и заинтересованным и почти кричит: «К моей Кате?! Катя — моя девушка!» Потом он ложится на колени к воспитательнице и говорит уже ей: «У меня две девушки — ты и Катя!»

Андрею двенадцать, но выглядит он, как и предупреждала Маша, и правда помладше: обычные дети в двенадцать лет так искренне не удивляются в обычных, в общем-то, ситуациях. По лестнице спускается Катя — небольшого роста девочка улыбается во весь рот, ее лица почти не видно за шарфом и шапкой: на улице лютый мороз, а Катя любит ездить на метро, поэтому машину придется оставить здесь, и идти до станции минут двадцать. Катя видит меня, все так же продолжает улыбаться и здоровается — наотмашь дает мне пять.

Неизвестная не видела Катю примерно месяц — детский дом вывозил своих воспитанников в зимний лагерь. Мы выходим на улицу, и Маша спрашивает: «Ну, как тебе было в лагере?» «Круто», — отвечает Катя. «Да? А поподробней?» — Маша не отстает. «Класс», — снова односложно говорит Катя и молчит. Сегодня она неразговорчивая, может, из-за холода. Но улыбаться все равно не перестает.

«Когда я в самый первый раз ехала к Кате, я сильно волновалась. Она тоже стеснялась, — смеется Неизвестная. — По пути я думала о том, чем мы будем с ней заниматься, у меня было несколько идей. Но получилось все так, что это Катя мне больше показывала и рассказывала, познакомила с куклами. Она совсем еще ребенок была, любила прятки и все такое. И она меня тогда спросила, когда я снова приеду. Даже на «вы» ко мне обращалась сначала. А потом уже мы быстро подружились». Мария много рассказывает о Кате, подробно описывает, какая она, и все время в восторженных тонах. «Катя — она очень любящая, добрая, творческая, у нее большое сердце. То есть она просто умеет радоваться… При этом у нее есть характер, она понимает четко, чего хочет. Очень сообразительная. И мы с ней всегда, при любых обстоятельствах и сложностях, всегда можем договориться. У нас получается некая дружба-партнерство». 

На «чаепитие» — «Старшие братья. Старшие сестры» устраивают для «своих» детей «тренинг по этикету» — мы приезжаем одними из первых. Вскоре зал заполняют пары «старших» и «младших», я замечаю, что все волонтеры — женщины. «Да нет, есть и мужчины. Когда мы ходим на такие встречи, там они есть. Я даже знакома с одним», — поясняет Маша. И действительно, сначала появился один мужчина-волонтер с мальчиком, а следом, с небольшим опозданием — сразу три такие пары. Дети окружили стол с лакомствами, преподаватели пытаются их угомонить и усадить на стулья — дальше начинается настоящий детский утренник.

В игровой форме детям рассказывают о правилах общения и поведения. Сначала они внимательно и немного испуганно слушают и почти все держатся за руки своих «старших» или кладут им головы на плечи. Потом расслабляются, начинают активно участвовать в сценках с учителями и уже не стесняются шутить и кричать. Мероприятие стало для тренеров настоящим испытаниям: по их признанию, подобные тренинги они проводят в основном для взрослых, с детьми же сталкиваются всего второй раз за свою карьеру. В общем-то, это чувствовалось. В самом начале тренинга фраза педагога «это поможет вам лучше чувствовать себя в социуме» повергла детей в ступор. Молчание прервала одна из девочек, робко поднявшая руку с вопросом, что же такое «социум». В дальнейшем тренеры уже не пугали детей «взрослыми» словами, а сами детки поднимали руки уже не так робко. Но все равно держались своих друзей-наставников.

То, что дети, участвующие в программе, привязываются к волонтерам, неудивительно: как я понял из рассказа Маши, у многих из них в жизни нет взрослого человека, с которым бы они находились в контакте постоянно. Дети периодически ездят на отдых в лагерь, там всегда разные вожатые, с воспитателями в интернатах и детдомах примерно так же. Например, у Кати они все время менялись, вот только последний год с ней постоянно работают двое воспитателей. Поэтому организаторы программы и подчеркивают, что ребенку-сироте необходимо общение со взрослым другом.

Самым сложным за все общение с Катей был период, когда у нее появились ожидания, связанные с Машей в плане обретения семьи, говорит Неизвестная. «Дети лет до двенадцати все время это проецируют, это неизбежно. У Кати, насколько я знаю, была история с не совсем удачным удочерением, и для нее это было довольно болезненно. Идея того, что ее заберут в семью, была у нее после этого все время. Она часто ее озвучивает, даже безотносительно меня, — рассказывает Маша. — В тот период она отказывалась от каких-либо предлагаемых мной инициатив, ей многое не нравилось. Она упрямилась, избегала общения, когда я приезжала к ней. Или она могла сказать мне, что мы больше не увидимся. Я спрашиваю: «Кать, почему не увидимся?» «Ну, потому что меня в семью заберут, ты же меня не хочешь забирать к себе», — отвечает. Мы с ней говорили об этом, и в итоге она приняла, что мы с ней — друзья».

Помогло в этой ситуации и то, что Машу об этом инструктировали перед тем, как она вошла в программу. На этот счет разговаривают и с детьми. Поэтому в программе участвуют дети от 8–9 лет — шестилетке труднее объяснить, что его наставник не потенциальная мама или папа. Подготовка в программе вообще основательная: каждую пару подбирают индивидуально, необходимо пройти целый ряд тестов, потом обучение по взаимодействию с ребенком. А после этого, на протяжении всех отношений подобранной пары, за ними наблюдают профессионалы-кураторы. «Обучение на самом деле проходит довольно интересно и совсем не мучительно. Сначала тебе рассказывают о специфике, об особенностях детей, как с ними себя вести, о программе в целом, о правилах и т.д. Потом ты проходишь тесты, которые помогают понять, с каким ребенком тебе лучше взаимодействовать, — рассказывает Маша. — Я поначалу думала, что моя «младшая сестра» будет все-таки постарше. Но вышло так, как вышло, и я этому очень рада».

Катя во время тренинга то и дело поглядывает в мою сторону — я сижу немного в отдалении от всей группы и наблюдаю за происходящим. Порой создается впечатление, что Кате интересней моя реакция, чем то, что говорят учителя. Она то и дело показывает мне язык и строит рожицы, я не остаюсь безучастным и подыгрываю ей. Она хохочет. Когда официальная часть мероприятия закончена и дети усаживаются за стол со сладостями, я со всеми прощаюсь. Катя явно расстраивается и просит меня не уходить: Маша ее успокаивает, а я обещаю ей в скором времени увидеться снова. И я снова жалею, что не вхожу в эту программу. Маша говорит мне, что так бывает часто. «Я когда знакомила Катю со своими друзьями, некоторые из них сразу же загорались идеей присоединиться к «Старшим братьям», — рассказывает она. — Моя хорошая подруга, например, тоже планирует стать для кого-то «старшей сестрой». Я, так сказать, невольно вовлекаю в это людей. Детей, которым нужна такая поддержка, очень много. И людей, которые хотят быть этой поддержкой, тоже много. Просто здесь важно найти точку соприкосновения».

Сейчас «Старшие братья…» охватили шесть детских домов в Москве и два в Санкт-Петербурге, в программе участвуют уже более 180 детей-сирот, детей с ограниченными возможностями здоровья — у каждого из них есть свой волонтер-наставник, который проводит с ним время каждую неделю. В этом году «Старшие братья. Старшие сестры» намерены сформировать еще 90 пар волонтер — ребенок и вести сопровождение 260 таких пар. Бюджет программы — менее 15 миллионов рублей на оба города в год: деньги нужны на организацию мастер-классов, обучение, психологическое сопровождение детей и т.д.

Как говорят организаторы, общение со взрослым другом пробуждает в ребенке радость к жизни и к людям, повышается уверенность в себе, он становится более коммуникабельным и уделяет большее внимание учебе. У 40% детей, участвующих в программе более года, наблюдается улучшение общего эмоционального состояния, 45% стали более общительными и инициативными, 52% — более уверенными в себе. Впрочем, как говорит Неизвестная, пользу из общения выносит не только Катя, но и она сама: «Я открываю для себя массу нового. Потом, понимаешь, это большая радость — у меня от общения с Катей складывается ощущение, что у меня есть еще один друг. Я прекрасно вижу, как мы будем дружить, когда она повзрослеет, после 18 лет и дальше».