«Брать тяпку или молоток и идти менять жизнь я не собираюсь»

— Ты написал в Twitter несколько записей, где говоришь, что никому ничего не обещал и делать ничего не собираешься, что случилось?

— Почему-то люди стали мне активно писать: «Ты пиаришься, а когда ты начнешь что-то делать реально?» Как будто я стал слугой народа и что-то им должен, и теперь они могут что-то от меня хотеть. Я не стал ничьим слугой и ничьи заказы выполнять не собираюсь: ни заказы госперсонажей и представителей разных партий, ни нейтральных. Я делаю то, что мне нравится: занимаюсь городами, набираю контакты — и, когда наберу команду и поддержку, только тогда смогу реально что-то менять.  

Никогда никому не удастся меня заставить делать то, что мне не нравится. Например, Евгения Чирикова написала мне, что, раз я депутат, значит, обязан сделать все для расшатывания системы «жуликов и воров». Но я много раз говорил, что иду в депутаты не для этого и «жулики и воры» — вообще не моя история. Другие требуют «делать дела в Щукино» — так вот, брать тяпку или молоток и идти менять жизнь в Щукине я не собираюсь. Это не так делается. Это популизм и перевод бабушек через дорогу. Я буду делать то же, что и раньше, и если это подойдет, то у меня будут сторонники. А люди хотят популизма, чтобы вышел человек и сказал: «Десять лавочек в Щукине за полгода». Это не ко мне.  

— Но, послушай, люди несколько обалдели от этих записей, где ты пишешь...

— Пусть обескураживаются. А потом поймут, с кем имеют дело.

— А с кем они имеют дело?

— Они имеют дело с тем, кто не льет воду в уши, с тем, кто говорит как все есть. Понятно, что всем хотелось, чтобы появился персонаж, который за день все бы изменил. Этот персонаж не я. Я не собираюсь писать, что мы сейчас будем бороться и все отстоим. Это все совсем не так и делается не так.

Сейчас в моей деятельности нет ничего, кроме пиара. Я высказываю идеи и ничего не обещаю: обещать можно, когда росчерком пера можешь запретить парковку. Если бы я так мог, тогда бы и обещал. Для того чтобы что-то реально сделать, нужно набрать вес, искать профессионалов, которые разработают проекты, людей, которые будут общаться с командой.

— Да, но тут такое дело получается: именно из-за твоей листовки, которая так сильно разошлась по интернету, люди вспомнили, что у нас вообще есть эти муниципальные выборы. Ты стал героем, представителем подхода, за которым все немедленно признали будущее: когда страна чинится с самого низа, когда каждый занимается своим садиком, и вместе всем становится хорошо.

— Так и есть.

— А теперь ты им говоришь: «Парни, это все пиар». Понимаешь, да? Людям кажется, что их обманули.

— Я с самого начала говорил, что выборы в муниципальное собрание делаются ради пиара, обучения и фана. Может быть, люди просто неправильно понимают слово «пиар»? Это не продвижение товара и услуг — у меня ни товара, ни услуг. Пиар — это паблик рилейшенз, мне надо собрать базу сторонников. Чем больше пиара — тем больше у меня сторонников, чем больше сторонников — тем больше найдется людей, которые будут готовы пожертвовать деньги на городские проекты и пойти туда волонтерами. Может быть, люди под пиаром понимают пиар у артистов? Попиарился, и все пришли на твой концерт? Но я не даю концертов.

— А выступление на митинге на Новом Арбате тоже пиаром было?

— Конечно, тоже часть пиара. Я всегда пытался донести до людей, что мысль «ничего нельзя изменить» — это фигня, и надо делать все, что считаешь нужным. А тут мне предложили возможность сказать это 20 тысячам человек и подкрепить слова своим примером, как я прошел в депутаты, — конечно, я не отказался.

— Так что ты в результате намерен делать-то? Когда закончится пиар и начнется дело?

— Пока не знаю. Мне 27 лет, времени еще много. Надо попасть в исполнительную власть, на серьезный уровень. Но мы и без власти будем пытаться менять городскую среду. Вот, например, будем делать проект по Тверской, где большая часть тротуара используется одним процентом граждан — автомобилистами: будем замерять количество пешеходов и машин. Но это все равно пиар-проект, цель которого состоит в том, чтобы с помощью узкой группы сторонников достучаться до широкой группы потенциальных сторонников. Мы будем покупать лавочки в Щукине и ставить их. Но это тоже пиар-проект: мы покажем, что можно делать места лучше, и попытаемся обратить на это внимание людей, принимающих решения.

Но надо понимать, что никакие изменения городской инфраструктуры снизу невозможны. Поэтому и о своих задачах в Щукине говорить не буду. Конечно, я уже ими занимаюсь, но это отразится на жизни 1 000 человек, из которых только двое — мои читатели. Это просто нечестный пиар. Как перевести бабушку через дорогу и всем раструбить: смотрите, какой я хороший, бабушку перевел через дорогу.

У меня есть план изменения Москвы, который я пока не хочу обнародовать, и мне для его реализации нужно порядка 50 тысяч сторонников. Москвичи не понимают того, как жить и как могло бы быть и каким может и должен быть этот город. Поэтому моя главная пиар-задача состоит в том, чтобы показать и рассказать, какими вообще бывают города на свете. Для этого в том числе я веду свой блог, буду читать лекции и проводить встречи. А реализовывать это в результате может и какой-нибудь другой человек, необязательно я. Хотя я с удовольствием бы вошел в исполнительную власть и занялся этим.

Но если люди думают, что я стану надеждой масс, буду работать ею 24 часа в сутки и с лопатой пойду копать землю, то это не произойдет. У меня другая задача.