Большой террор в картинках

«В 1937–38 гг. Астраханским окружным отделом НКВД Сталинградской области были арестованы и привлечены к уголовной ответственности директор института А.З.Шуба и целый ряд ведущих преподавателей — профессоров, доцентов и заведующих кафедрами. Вообще забрали всех в ночь на 1 мая, в том числе и жену ректора, она была преподавателем истории. Мама три ночи стояла около окошка и ждала, что арестуют ее. Меня она отправила к бабушке. На четвертый день мама не выдержала и пошла в прокуратуру сама: «Арестовывайте меня. Я больше так не могу» (из рассказа бабушки)».

Дарья Ткачева (г. Астрахань) «А память об отце жива…» (история о «заговоре» в Астрыбвтузе)

«В какой-то день у мамы не взяли передачу и вернули узелок с нижним бельем отца. Мама принесла его домой и опять куда-то ушла, а я как раз стирала и тут же взяла и папино белье. Мы с мамой думали, что отцу дали тюремную одежду. Когда стали гладить, то обнаружили зашитую суровыми нитками записку, которую прочесть было уже невозможно. Мы очень плакали, но ничего не могли сделать. После этого у мамы не принимали передачи и сказали, что отец отправлен в ссылку на 10 лет без права переписки (из рассказа бабушки)».

Лилия Павлова, Надежда Спорышева, Райхана Хамидуллина, Регина Ханипова (г. Казань) «Дети «врагов народа»

«От бабушки я узнала удивительную по своей нелепости историю. Ее отец Степан Агапович занимал административную должность в Ковровском районе. По традиции у него в кабинете висел портрет вождя И.В.Сталина. По-другому в те времена и быть не могло. Очевидно, Степан Агапович любил чистоту, и однажды он стал вытирать с портрета пыль, веревка неожиданно оборвалась, и портрет упал на пол, Степан Агапович чертыхнулся и попытался повесить портрет на место. В кабинете в это время были посторонние люди. И через несколько дней по доносу его арестовали на работе».

Анна Арсенюк (г. Ковров) «Безжалостный механизм…» (как становились «врагами народа») 

«На железнодорожном вокзале родителей, брата и сестру погрузили в товарные «телячьи» вагоны и повезли в Котлас, путь был длинным. В Котласе их погрузили на баржу, привезли в тайгу, разгрузили: кругом лес и только вверху узкая полоска неба. Ночевали сначала под открытым небом, пока не построили себе бараки под жилье. Людей привезли много — тысячи. Хотя приехали они на Троицу, но в лесу еще лежал снег, было холодно. Мужчины рубили толстые сосны, бабы обрубали ветки, мокрые по пояс, негде просушиться, обогреться. Митрошу и Евдокию кутали во все тряпки, какие были с собой, но они заболели корью еще в дороге. По приезде на место умерла Евдокия; Митроша (3 годика) еще помучился с месяц и тоже умер».

Екатерина Аксенова (г. Воронеж) «Годы окаянные…» (1929–1938 годы на территории села Подгорное)

«Мой дед помнит страшную ночь 1937 года, арест своего отца, обыск в доме. Ему тогда было 6 лет. Его подняли ночью с кроватки, перетряхнули все. Его отец был очень спокоен, больше того — конечно же, был уверен, что произошла ошибка. Однако в лучшем в мире государстве ошибок не совершалось.

За арестом последовала тюрьма. Больше известий не было. Напрасно моя прабабушка бегала на Лубянку, спрашивала, узнавала. Вскоре стало известно, что мой прадедушка, Альфред Андреевич Паль, был приговорен по статье 58 УК РСФСР к десяти годам без права переписки. В семейном альбоме осталось две его фотографии, на них красивый молодой мужчина, с женой и с сыном».

Наталия Чулкова (г. Москва) «История одной семьи» («немецкая операция» в Москве)

«Сличив наши выписки из дела на Долниковского И.А. с переданными нам Фроловой М.А., мы поняли, что превращение двух новокурлаковцев во «врагов народа» и осуждение их к высшей мере наказания прошло по совершенно одинаковой схеме. Долниковского И.А. арестовали 3 января 1938 года. Дело открывается ордером на арест и обыск, выданным сотруднику Садовского райотделения НКВД по Воронежской области Вантинскому, за № 19. Нумерацию таких ордеров начали в первый день нового года. Значит, за три дня в крошечном Садовском районе (теперь его территория входит в состав Аннинского района) в поле зрения органов попало по крайней мере два десятка «врагов».

Николай Нарижний, Елена Хаваева (Воронежская обл., с. Новый Курлак) «Под копирку» (Новый Курлак в 1930-е годы)

«Наш край стал местом расправы для сотен тысяч жертв сталинской системы. Что мы знаем об их захоронениях? Почти ничего. В архиве мы нашли воспоминания о случае 1991 года в Сольвычегодске. При разработке участка под застройку было обнаружено братское захоронение — 35 скелетов без признаков гробов и одежды. Судмедэкспертиза останков производилась в Санкт-Петербурге. Было установлено, что давность захоронения около 50 лет. <...> Старожилы вспоминают, что на этом отрезке этапа трупы не бросали, их укладывали и закапывали в общую яму в Сольвычегодске».

Александра Клапиюк, Татьяна Родионова, Мария Шнякова (г. Котлас) «Собирать кости не страшно, страшно ходить по ним» (история кладбища Макариха)

При подготовке материала использованы работы победителей школьного конкурса общества «Мемориал» «Человек в истории. XX век», вошедшие в сборники «Мы все с одной деревни...» (школьники села Новый Курлак Воронежской области о судьбах своих земляков) (М. : Общество «Мемориал»: «Звенья», 2006) и «Как наших дедов забирали...» Российские школьники о Большом терроре 70 лет спустя» (российские школьники о терроре 1930-х годов) (М.: Общество «Мемориал»: «Звенья», 2008)