Болезнь красного цвета

Говорят, мигрень – болезнь не только аристократов, актеров, художников, философов, но и простых смертных. Медицинская статистика утверждает, что мигренью страдает 5-10% современного населения. Увы, я принадлежу именно к ним. Это про меня сказано: "пароксизмы боли в одной половине головы, преимущественно в височной области. Вероятно, нервного происхождения, хотя достоверно этиология неизвестна".

Боль приходит неожиданно. Сначала – два пальца, прижатые к виску: начинается. Затем – яростная неприязнь света: погасите, погасите это солнце! A потом мир распадается на части, словно домик из детских кубиков. И можно повторить печальную фразу Ницше: "Я слишком много знаю о жизни, потому что слишком часто возвращался с ее рубежей".

Мне известно, что с мигренью надо быть бдительной. Существует множество средств предотвратить надвигающийся приступ, а то и вовсе попасть в блаженный период ремиссии. Классическая медицина рекомендует анатриптилин с постепенным наращиванием дневной дозы до 75 мг, народная – обливания головы холодной водой по утрам. И совершенно точно поможет размеренная жизнь, строгая диета (ничего острого, пряного, соленого), длительные прогулки на свежем воздухе и отсутствие стрессов. Режим для "ботаников". Лично у меня никогда не хватало терпения его выдержать.

Поэтому я вновь умираю от боли. Aнальгетики пить уже не могу (однажды анальгин убил в моей крови лейкоциты). Транквилизаторов, убаюкивающих все чувства, боюсь: совсем недавно я, не замечая несущихся мимо машин, попыталась пересечь Комсомольский проспект в час пик в не установленном для перехода месте. К тому же мысль о таблетке и стакане, в котором плещется теплая кипяченая вода, вызывает тошноту. Нет, спасение в одном – в темноте, в тишине и покое. Двадцать часов, тридцать, сорок – сколько понадобится.

Боль превращает человека в животное. Помню, как однажды приступ мигрени случился со мной на даче. Лекарств не было, и негде было их взять. A терпеть не хватало сил. Пересиливая бьющую в виски кровь, доплелась до веранды, где на столе стояла тарелка с красной смородиной. Вымыты ли ягоды, перебирали ли их – я не знала. Я хватала их пригоршнями и проглатывала, почти не жуя... Боль отступила примерно через полчаса, не выдержав атаки витамина С. Я же запомнила: кислота! Лимоны (дольками), сок черноплодной рябины, смородина – все это способно убить мигрень в зародыше. Еще хорош коньяк пополам с лимонным соком и шоколад. Кофеин пришпоривает центральную нервную систему, и расширяющий сосуды коньяк действует быстрее и надежнее...

Кажется, вечереет. Я лежу в кровати и изучаю зигзаги трещин на потолке. О мигрени стараюсь не думать, но мысли постоянно возвращаются к исходной точке. Мне припоминается одна знакомая – большая поклонница язычества: летом прыгает через костер, зимой ныряет в прорубь, и слово "болезнь" отсутствует в ее словаре. Она жалела меня и пыталась лечить народными методами. Например, заваривала настойку мелиссы лекарственной (две столовые ложки сухой травы на два стакана кипятка), которую надо было пить в течение дня небольшими дозами.

Какое-то время это очень помогало. Но я не чувствую себя включенной в народно-языческо-славянскую культуру и болезнь свою осознаю как награду, выкуп, наказание, только вот пока не поняла за что. В дни тяжелых приступов мне представляется, что я сижу в просторной комнате, спиной к окнам, закрытым жалюзи. Горит настольная лампа, в моих руках том Кьеркегора. Меня бьет озноб, и я плотнее закутываюсь в плед.

И тут в проеме двери появляется чья-то фигура. Очертания ее вначале смутны, потом становятся явственней: красная римская тога чиновника (говорят, красный цвет мучит всех больных во время мигренозных приступов), на голове – венец, отчего-то из колючей проволоки. Мы глядим друг на друга больными, с прищуром, глазами и оба мечтаем, что когда-нибудь обретем долгожданные прощение и покой. Я не прогоняю его, но знаю: как только он уйдет, отступит и боль. Иногда я задумываюсь: а что если бы мы поговорили, если б я поняла, почему он приходит? Тогда я раз и навсегда попрощалась бы с мигренью. Но пока я теряюсь в догадках...

Я плыву по волнам воспоминаний. Одного из моих друзей, собрата по несчастью, я лечила очень просто: растирала в ладонях каплю настойки мяты перечной, меновазина или чего-то иного, содержащего ментол, и массировала ему виски. Он поступал по-другому: ложился рядом со мной на диван и прижимался губами к больному виску – забирал в себя мою боль. А потом доктора назначили ему новокаиновую блокаду, и он забыл, что такое страдать. Он ушел – и теперь я безуспешно вспоминаю его горячие губы...

Самая лучшая музыка на свете – это тихое позвякивание шприцев в стерилизаторе. Я слышу, как наливают воду, как зажигают газ. Который день я болею? Второй, третий – если дело дошло до шприца? Но ничего, сейчас ко мне придут, я почувствую в сгибе локтя холодок спирта, затем – укол. В кровь мою вольют спасительный раствор дексаметазона (8 мг внутривенно) – и все будет хорошо. Мир качнется – раз, другой, третий. Это я, пятилетней девочкой, раскачиваюсь на качелях. Взлетают верхушки сосен, опрокидывается небо...

A завтра снова будет утро – солнечное, яркое. И будут петь птицы (хотя в другие дни я их совсем не слышу). И изломы белых простыней будут светиться синими тенями. И если у меня хватит сил удержать в руках карандаш и блокнот, то я опишу свою болезнь словами. Один старенький профессор говорил мне, что это самый верный способ отпустить от себя мигрень.