Бог с ними

Говорят, этой зимой в стране появилось гражданское общество и креативный класс. Креативный класс очень любит картонные танки на митингах. Любит лайкать и пересылать друг другу картин­ки про Путина разной степени остроумности. Всю зиму креативный класс выходил на митинги против условного и конкретного Путина, за честные выборы и свободу политзаключенным. Наконец стало нормальным бороться за каждого несправедливо осужденного, вступаться и поддерживать каждого схваченного. Это ведь практически меня сажают. Если я сегодня не покажу, что я против, завтра придут за мной. Ни пяди врагу, не сдадим ни одного. А Pussy Riot — сдали.

Мы спорим о том, хороша или не хороша акция Pussy Riot. Мне вот кажется, что, безусловно, хороша, многим так не кажется совершенно. Но какое это имеет отношение к делу? Перформанс действительно не поражает неземной красотой, не блещет остроумием, не источает позитив. Наоборот — всех ставит в неловкое положение. В принципе, с искусством часто так бывает, но спор о том, искусство это или нет, заведет нас далеко. Потому что — какая вообще разница, искусство это или не ис­кусство? При чем тут наши вкусовые пред­почтения?

Важно, что перформанс не закончил­ся, а продолжается весь последний месяц. И более того, главная его часть на­чалась в тот момент, когда PR посадили в СИЗО — так, как поступают с подозреваемыми в убийстве.

Перформанс вызвал такой фонтан дерьма, какой не снился ни Тер-Оганьяну, ни Мавромати. Представители РПЦ гром­ко, яростно выставили себя циничными лавочниками, конторой, набитой сумасшедшими и кагэбэшниками, на фоне которых достойные священники выгля­дят спасительным исключением. Мы узнали: мы живем не в светском государстве, а в стране, где церковь и власть неразделимы. Мы узнали: церковь — рупор и орудие власти. Нам указали: вера — это не частное дело каждого, а обязанность, за правильным исполнением которой пристально следят тысячи озлобленных прихожан. А в тех, кто против такого порядка вещей, вселил­ся дьявол, и его нужно срочно изгнать с применением спецсредств.

Глупая акция, правда? Буквально ни о чем никому не говорящая.

Пока судить возмутительниц общественного порядка собираются по ч.2 108-й статьи УК (хулиганство, совершенной группой лиц по предварительному сговору), но глава юридической служба Московской патриархии уже заявила, что перформанс тянет и на 282-ю — «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации». 

Ровно ничего из перечисленного Pussy Riot не совершили. Это — факт.

И тем не менее их осудят на 7 лет ­тюрьмы, а мы будем читать душераздирающие письма, подобные опубликованному на сайтах «Сноба» и «Эха Москвы». Про изнасилования и мороз в камере. И про все остальное — что каждый живущий в России может себе представить очень быстро и очень отчетливо.

Мы сетуем, что нет сейчас однозначных героев и что, если честно, никого особенно защищать не хочется. Куда ни посмотри — везде типичное не то. Удальцов фотографировался на фоне Сталина, Навальный объединяется с националистами, Немцов с Касьяновым уже были во власти, и как-то не слишком хорошо были, Козлов с Ходорковским тоже не агнцы, да и как-то там все слишком сложно — экономика, на глазах превратившаяся в политику, лень разбираться. Но вот ­Pussy Riot — еще один пример протеста, чистого, беспримесного; давайте пе­рестанем хотя бы чураться их, даже если они эстетически кого-то не устраивают.

21 марта на амвон вышли панки. А пан­ков у нас никто не любит. Потому что в лоб и без удобного декора. Лайк рука не тянется ставить, и похихикать не над чем. Слишком зло и просто.

Но нечестно протестовать, когда нам это удобно. Когда бьют — не важно, нравится или не нравится мне физиономия избиваемого, — когда бьют, и бьют несправедливо, — надо защищать, вот и все.