Бобровое место
В который раз перечитываю замечательную книгу «Солнечные окошки» (Л. Кузьмин, Москва, «Детская литература», 1976). В ней повествуется о том, как советские строители обустраивают родную природу и как от этого делается хорошо всем людям и даже приблудному воробью Борьке. Начинается история так:
«Между лесом и рекой раскинулось чистое поле. В нем с утра до вечера тихо и пусто. В нем только белые ромашки да летнее солнце. Но вот однажды в полдень сюда прикатили тяжелые грузовики, юркие самосвалы и небольшой оранжевый экскаватор на резиновых колесах. На траву спрыгнули веселые люди в строительных касках. Они посмотрели вокруг, они сказали:
– Как славно! А построим завод и поселок – будет еще лучше».
Теперь так уже не пишут, разве какой-нибудь Сорокин. За минувшую четверть века общественное мнение вроде бы осознало, что ромашки хороши и без заводов. Но, увы, в целом ситуация с ромашками остается тревожной. Например, на днях поступила информация о том, что веселые люди в касках скоро пожалуют на территорию природного заказника «Крылатские холмы».
Напомню: Крылатское дорого москвичам тем, что здесь, в семи верстах от Кремля, внутри Московской кольцевой автодороги, до сих пор вьют гнезда коростели и жаворонки, резвятся зайцы, хорьки, ежики (а также ласки, землеройки, летучие и нелетучие мыши, белки и куницы), роет свои тайные норы неутомимый труженик крот. Здесь, на суходольных лугах Москворецкой поймы, пытливый натуралист сможет обнаружить тимофеевку степную, астрагал датский и даже заросли разноцветного вязеля. Всего же на Крылатских холмах обитает 360 видов сосудистых растений, 17 видов лишайников, свыше 60 видов позвоночного зверя, а уж всяких редких насекомых и вовсе без счету. Назовем лишь осу – носатого бембекса, более в Москве нигде не встречающуюся.
Еще здесь обитает значительное количество видов спортсменов-экстремальщиков. Зимой они катаются на сноубордах, летом – на парашютах и велосипедах. Периодически устраивают спортивные фестивали и состязания. Вот отсюда-то и началось противостояние деятелей нетрадиционной физкультуры и вышеперечисленных представителей местных флоры и фауны, грозящее обернуться экологической катастрофой общегородского масштаба.
Статус заказника Крылатские холмы получили в 1998 году. Примерно тогда же здесь укоренилась традиция проведения массовых спортивных мероприятий, сопровождаемых замусориванием территории и значительным превышением шумового фона. Говорят, что особенно тяжело на это реагировали зайцы, прибегали спасаться на церковный двор, сидели в кустах и дрожали от ужаса. Поголовье белок сократилось на 90% (с десяти особей до одной), были затоптаны сотни шмелиных норок. А согласно действующим нормативам, в особо охраняемых природных территориях не допускается концентрация посетителей свыше 30 человек на гектар. Единственной правильной мотивацией посещения заказника означенными особями является культурно-познавательный отдых. Поэтому физкультурные фестивали, явно противоречащие этим требованиям, пришлось свернуть. Федерация профсоюзов вступилась за обездоленных экстремалов, подав в арбитраж иск о признании недействительным образование заказника.
Интересы животного мира в суде отстаивало правительство Москвы. И, как ни странно, с треском проиграло процесс. Так лихо обставить правительство, да еще по столь неоднозначному делу – случай исключительный. Не будем гадать, как такое могло произойти, но попытаемся представить себе очевидные последствия. Официальным постановлением территория заказника сокращена со 198 до 50 гектаров, то есть неприкосновенным отныне будет считаться лишь участок, прилегающий к церкви и роднику. Остальная земля отныне числится не заказником, а частью природного парка «Москворецкий». В парке же никто не запрещает строительство спортивных сооружений, аттракционов, пивных ларьков и других увеселительных заведений. Ну и количество отдыхающих на гектар не лимитировано.
Вряд ли это понравится окрестным хорькам, но обреченные млекопитающие пока не ведают о своей печальной участи. Интересующимся москвичам самое время поехать в Крылатское, чтобы запомнить его таким, каким потомки его уже не увидят никогда. Сопроводить меня в этой печальной экскурсии вызвался архитектор Кирилл Анатольевич Тюрин, большой знаток здешних мест. Свои обширные познания Кирилл Анатольевич приобрел во время учебы на кафедре ландшафтного дизайна Московского архитектурного института. Его диплом был посвящен как раз благоустройству Крылатского. А поскольку дипломный проект – вещь абсолютно некоммерческая, благоустроительные идеи Тюрина продиктованы соображениями бескорыстной красоты и общечеловеческой пользы.
Кирилл Анатольевич обещал, что уже через пять минут после вхождения на заповедную землю нам предстоит пережить невероятную иллюзию путешествия во времени и пространстве. И точно: входящий в ворота парка посетитель сначала видит бирюзовую колокольню церкви и обещанные холмы в окружении леса панельных многоэтажек. Но если спуститься по тропинке в овраг, метров через триста возникает явный эффект присутствия в сельской местности. Ничего напоминающего о пыльной Москве, о неутешительной современности – здесь все выглядит так же, как и сотни лет назад.
История бывшего села Крылатское уходит в незапамятные времена. Наиболее ранним свидетельством быта древних аборигенов являются окаменелые листья пальм и папоротников, обнаруженные после оползня 1910 года. Следующий по хронологии памятник материальной культуры – найденный где-то в окрестностях каменный топор фатьяновской культуры (2000 лет до н. э.). Люди издревле селились в этих краях – места-то были сплошь бобровые. На южной бровке Татаровского оврага обнаружено крохотное поселение раннежелезного века – это уже ближе к Рождеству Христову. Зафиксирован и древнерусский слой XII–XIII веков – здесь жили легендарные вятичи, разоренные безжалостной ордой Батыя. И наконец, первое письменное упоминание села в 1417 году. В духовной грамоте великого князя Василия Дмитриевича упоминается владевший селом Крылатское «татар» – очевидно, ханский наместник. Отсюда название соседней деревни Татарово и одноименного оврага. В XVI веке тут неоднократно останавливался Иван Грозный, да не просто так, а пировал, отмечая военные успехи. Где-то здесь, «проезжая Крылецким полем», он получил от гонца известие о рождении сына Василия.
Село тогда стояло к западу от церкви, после Смуты оно почему-то переместилось на край холма, к востоку. Боярский сын Иван Волосатый, в 1619 году очищавший столичные окрестности от разбойничавших интервентов, сообщал руководству, что «приезжали в село Крылацкое литовских людей человек с 30 и имали хлеб и поехали назад». Переписью 1852 года в селе выявлена популяция мужиков и баб численностью в 239 и 260 душ соответственно. В 1862 году многочисленные поселяне приступили к строительству новой каменной церкви Рождества Богородицы, сохранившейся доныне. По итогам советской эпохи она представляла собой бесформенный обрубок, но несколько лет назад была восстановлена в полном соответствии. С закрытием церкви в 1936 году связана следующая легенда.
Пришли, как водится, комсомольцы, свалили иконы в кучу на улице, самая отчаянная активистка взобралась на эту кучу и принялась отплясывать фокстрот, призывая на себя незамедлительную кару небесную. Нет кары – стало быть, и Бога нету, это и дураку понятно. Народ погрустил да разошелся. А спустя несколько лет комсомолку все же убило молнией посреди чистого поля. Есть, правда, и другая версия – о немецкой бомбе, но сути это не меняет, суть в любом случае проста и очевидна.
Неподалеку от храма функционирует святой источник, главная достопримечательность Крылатского. Родник существует здесь тысячи лет, святым же он стал считаться в XIX веке, когда местные крестьяне обрели подле него икону Рудневской Божией Матери, ставшую с тех пор местночтимой святыней. Возле источника (обладающего, кроме прочего, ярко выраженными антисептическими свойствами вследствие повышенного содержания серебра) – постоянное оживление, сюда приходят люди с канистрами и ведерками. Рядом – несколько больших стендов, на одном из которых красуется тезис «Крылатское – зеленая сказка столицы». Здесь помимо общей краеведческой информации вывешиваются еще и самодеятельные изъявления любви местных жителей к волшебному источнику. Вот образец народного творчества:
Родник, спаситель наш, поилец!
Пейте водичку святую,
Очищайте свое тело и душу.
Будьте добрей, уважайте друг друга!
Желаем вам мира и всех благ!
Зодчий Тюрин сообщил, что для того, чтоб воочию насладиться красотами заповедных холмов, необходимо взобраться на вершину самого высокого. Хоть я уже и слишком стар для всего этого дерьма, но что делать, краеведение – точная наука, все надо повидать своими глазами. Покорение горы Большой производилось вдоль трассы горнолыжного подъемника. Вот здесь, под восемью метрами насыпного грунта, лежат курганы древнего вятичского могильника. Он был засыпан в канун Олимпиады ради строительства этого самого подъемника. А еще в 1940 году знаменитый археолог Отто Бадер наблюдал здесь два кургана, не более полутора метров высотой, усеянные пнями порубленной дубовой рощи, между ними – небольшая выгребная яма. Опрошенная ученым старушка Прохорова созналась, что раньше курганов было больше, и покаялась в том, что народная молва ошибочно принимала их за могилы французских захватчиков. Курганы утеряны, но не утрачены – будет чем поживиться археологам далекого будущего.
Говорят, что где-то здесь растет мемориальный дуб, под которым впервые публично выступал поэт Есенин, только я его не обнаружил. Я был занят нелегким процессом покорения вершины. Заметил, что пятиться задом несколько легче, хотя все равно противно – колики справа и подергивание с левого низу. Взобрался на вершину буквально на последнем дыхании, проклиная все ландшафтные достопримечательности, всех ежей и всех паршивых зайцев. Может быть, прав был официальный представитель физкультуры-победительницы, заявивший, что в этом жалком заповеднике одним мухам раздолье, что пора бы наконец подумать об интересах трудящихся. Почему не работает ржавый подъемник, где гранитные ступени и чугунные скамейки для культурного отдыха? Почему на вершине этой бесконечной горы меня ожидает не благоустроенный кафетерий, а дурацкое любование родными просторами?
Предусмотрительный зодчий Тюрин прочел в моих глазах отчаяние и немедля достал из котомки белого портвейну и две рыбных консервы. Через несколько минут родные просторы перестали действовать на нервы, а впоследствии даже полюбились. Кирилл Анатольевич тем временем рассказывал о заманчивых возможностях культурного благоустройства холмов. Есть здесь, оказывается, зоны лесная, горная и степная – редко встречающиеся вместе разновидности родного ландшафта. Вот там может образоваться прекрасное поле для гольфа, а здесь отдыхающие жители могли бы кататься на лошадках. Все необходимые общественные и обслуживающие парк заведения можно поставить по его границе, а сверху их землей засыпать. Получатся опять же холмы, которые отчасти скроют заказник от тяжкого зрелища подступивших вплотную новостроек. Привлекаемые означенным благоустройством туристы не станут особой проблемой, если обеспечить своевременный вывоз производимого ими мусора. А пивняков мы здесь ставить не будем, и песни орать запретим, а то зайцы размножаться не смогут.
А я слушал и никак не мог понять, что же на самом деле важнее для города – пивняки или непромысловое поголовье? Я этих зайцев в глаза не видел, знаю о них лишь со слов юных натуралистов, которые вычисляют их в зимнее время хитроумным методом тропления (по следам и погадкам). А вот если бы коллега Тюрин был, как я, непредусмотрителен и не озаботился бы запасом полезной провизии, был бы я сейчас безутешен: ведь ни одного ларька в округе! Опять же дороговизна земли, острейшая нехватка жилья в столице – а бескрайние пустоши Крылатского, Филевского, Измайловского, Лосиного и прочих лесопарков отданы каким-то мухам и ласкам. Непорядок. Но, с другой стороны, вот так посмотришь вокруг, окинешь взором родную столицу до самых Котельников, одновременно с этим вдыхая позабытые ароматы трав, внимая сладкоголосому пению ушастой совы и мирному жужжанию носатого бембекса, – и словно на каникулы съездил. И стоило жить, и работать стоило.
Хотелось бы сказать: неэкстремальные горожане, решайте, что вам полезнее. Да только нашего мнения, как обычно, не спрашивали. Веселые люди в касках ждут у порога. Ну, зайцы, ужо погодите!
