Без некоторых слов

Иллюстрация: Александр Можаев

Когда я начинал этот краеведческий реквием, я хотел, чтоб он весь был написан исключительными матюгами. Чтобы многоточия стояли через слово. Но все в жизни неоднозначно, так что в результате реквием выходит вполне себе спокойный и здравомыслящий.

…Несколько лет назад я любил прогуливаться между Волхонкой и Знаменкой, преимущественно Малым Знаменским переулком. Теперь многое меняется, скажем, загадочный фонтан с львиной мордой и надписью Architektur куда-то исчез, кривой особняк с тремя разрозненными осями симметрии на фасаде дышит на ладан, но зато волшебный дворик с плющом и голубями пока еще на месте. Самые достойные красоты переулка запрятаны во дворах, и надо постараться, чтобы их увидеть. Но лучшим подарком был так называемый Шталмейстерский дом, один из самых ненаглядных в городе. Немногие знали о нем, поскольку последние сто лет он был сокрыт от улицы капиталистическими доходными зданиями. Но тот, кто не ленился заглянуть во двор дома 7/10, лицезрел невероятное, дремучее, опасное для окружающих, поросшее мхом и березами строение. Последние 30 лет оно стояло отселенным, и всякий не убоявшийся мог войти в аварийные стены, помнящие настоящего Пушкина и еще много всякой всячины.

Академик Грабарь приписывал фасад дома зодчему Баженову: ну если не он, то уж точно кто-то из его учеников. Хотя дом был много древнее, его подвал составляли боярские белокаменные палаты, а сквозь классические фасады проглядывали полустертые детали петровского времени. Есть мнение, что в XVIII веке дворец принадлежал Новикову, одному из главных московских масонов. Потом здесь проживал обер-шталмейстер Святополк-Четвертинский, чьей дочке как раз и морочил голову Пушкин. От этого времени оставались части интерьеров: на обычной лестничной площадке виднелась полукруглая ниша с лепными гирляндами. Сами они давно осыпались, но осталась карандашная разметка, по которой их выделывали. Ближе к концу XIX века дом, переданный под дешевое жилье, начал потихоньку заваливаться, пришлось ставить кирпичные контрфорсы. Но в 1970-х дом наконец расселили. Почти тридцать лет он простоял ничей, продолжая рассыпаться. Моспроект-2 выдал несколько вариантов приспособления — под музыкальную школу, под филиал Пушкинского музея. Реставратор Алла Филиппова рассказывала:

— Я побывала в Италии, поняла, что у Шталмейстерского дома были действительно хорошие каноны, не какие-нибудь доморощенные московские. Только охрана памятников относилась к этому довольно холодно.

Дальше смет дело так и не пошло, дорогостоящих противоаварийных работ не потянул никто. Но в 2002 году на арену явилось ОАО «Городской дом». Для начала оно обеспечило атмосферу полной секретности (никакой прессы и наблюдателей: дескать, приходите, когда нам будет, чем хвастаться). Потом обследовало полузатопленный подвал и обнаружило там завалы скелетированных бомжовых останков. Потом раскатало соседнее строение № 1, бывшее под охраной как мемориальная квартира художника Купреянова. Дом был и вправду аварийный, но совсем не в той части, где находилась квартира. Как раз тут ведущая некоего радиоэфира спросила первого заместителя мэра Олега Толкачева — что там за ерунда творится на Знаменке. «Ни один памятник истории в Москве не сносится, я отвечаю за свои слова, — сказало ответственное лицо. — Тот, кто посягнет на памятник, будет отвечать перед законом».

Когда валили дом Купреянова, никто не удосужился поставить подпорки аварийному Шталмейстерскому (их разделяло метров 20), и он поехал по швам. После этого — надо отдать должное — застройщики три года пытались выправить рассыпающийся памятник древности. А давеча я шел мимо и вдруг заметил, что сквозь непрозрачный корсет, в который затянули Шталмейстерский, светит луна. Подошел ближе и увидел, что дома нет. Остались лишь торчащие из земли полторы подвальные палаты.

Вот с этого места надо было бы вещать матом. Типа кто виноват и куда тут вообще все катится. Но специалисты Москомнаследия объяснили, что в его падении нет ничьего умысла, просто иначе было нельзя. Заказчики (ассистируемые лучшими московскими конструкторами) вбухали в укрепление то ли два, то ли три миллиона долларов, но все оказалось тщетно. Его пришлось разобрать, ибо он упал бы и без посторонней помощи. Хотя история свидетельствует, что советские реставраторы брали и не такие крепости, только за большие государственные деньги, а наш ОАО и так потратился, не говоря о том, что он вообще арендатор, а не собственник. Я предполагаю, что его просто достало отдуваться за свое и чужое раздолбайство, и он вызвал на объект знакомый оранжевый бульдозер. Опять же, ради справедливости: все итальянские белокаменные детали были аккуратно изъяты и хранятся в подсобке, в случае дальнейшего воссоздания будут возвращены на природное место. Но никто не вернет на Знаменку этой вековечной замшелости старых, бесконечно подлинных, перекошенных временем стен.

А на днях в Гнездниковском завалили еще один любимый дом, бывшую полицейскую канцелярию, почитающуюся родиной российского сыска. Когда я спросил прораба, что тут происходит, он сказал: «У нас все нормально, демонтаж сносом не является»… Censored, censored.