Без героина

В Москве незаметно для почтенной публики произошло абсолютно феноменальное событие. Несмотря на резкое снижение цены, героин практически перестал пользоваться в городе устойчивым спросом. В сущности, можно сказать, что эпоха героина закончилась.

Изо всех имеющихся в мире наркотиков героин – Герасим, как его называли у нас, – является самым опасным и распространенным. Всего несколько уколов вызывают психическую и физическую зависимость. В середине девяностых героин вытеснил с российского рынка практически все другие тяжелые наркотики (первитин, опиоиды кустарного производства и т. д.). Около 100% пациентов наркологических клиник Москвы составляли тогда именно героинозависимые наркоманы. Излечивалось не больше 15-18%. Остальные сразу же возвращались к шприцам. Смертность среди любителей героина была чрезвычайно высока. В среднем подсевший на наркотик человек жил не более четырех лет. Происходящее называли национальной катастрофой, рассматривали на уровне правительства, принимали законы о наркотиках и изобретали способы борьбы с ними. Однако никакого видимого улучшения ситуации до последнего времени не происходило. И вот июнь 2002 года.

Парадокс в том, что переполненные раньше наркологические отделения муниципальных больниц стоят теперь совершенно пустыми. Частные клиники, открытые под борьбу с кошмарным социальным злом и дававшие еще совсем недавно огромные доходы их владельцам, закрываются. В легендарной 17-й наркологической больнице сейчас занята лишь одна десятая часть коек для наркоманов. И это при том, что цены на героин резко упали. В Подмосковье за грамм просят всего 300 рублей (против 100 долларов два с половиной – три года назад). Дилеры жалуются, что бизнес не идет, и прикрывают торговлю. Милиция озадаченно выжидает, рассказывая на всякий случай об успехах антитеррористической операции в Афганистане. Одновременно с этим средства массовой информации и чиновники продолжают упорно твердить о почти поголовной героинизации страны и неуклонном росте его потребления. Похоже, общество уже так привыкло к постоянному присутствию в нем наркотика, что просто прозевало окончание эпохи героина в России.

События между тем произошли совершенно удивительные.

Факты

Я беседую с Дэниэлом Казданом, организатором программы «Детокс», одной из самых успешных в России как с коммерческой, так и с медицинской точки зрения.

- Сейчас у нас практически нет пациентов, – рассказывает он. – Началось это прошлой осенью, когда не произошло ожидаемого нами притока больных. К зиме мы были вынуждены уже сами начать активный поиск пациентов, чего не делали очень давно. В результате обнаружили, что новых, свеженьких, героинщиков просто больше нет. Попадаются лишь те, у кого стаж по пять-шесть лет, большие дозы и многократные попытки лечения в разных местах. Это очень тяжелый контингент, но теперь мы вынуждены заниматься именно им. Других нет.

«Детокс» я знаю давно и хорошо. В поисках больных они всегда ориентировались не столько на наркоманов, сколько на их родителей. Поэтому и рекламировались в семейных программах «Я сама» и «Моя семья». И если родители не ведут в "Детокс" детей, подсевших на героин, значит, таких просто нет. Или нет денег на платное лечение?

- A что в государственных больницах, как у них с пациентами?

- Да то же самое. Семнадцатая открыла новый суперсовременный корпус на Варшавском шоссе на 600 мест с отличными условиями для больных и абсолютно бесплатным лечением. Корпус фактически стоит пустым.

- Что случилось? Почему?

- Я думаю, произошла банальная вещь: люди поняли, что героин – это самоубийство. Они просто не хотят теперь умирать. Даже самые отмороженные.

Примерно ту же ситуацию я нашел в других негосударственных реабилитационных центрах Москвы, и среди частнопрактикующих врачей. Старые знакомые доктора-наркологи, которые, бывало, помогали моим зависимым друзьям, отказались от аренды офиса. С редкими больными они работают теперь в собственных квартирах, чего наркологи в принципе никогда не делают. Другие лечат алкоголиков или продают пищевые добавки. Рассказывают, что аналогичная ситуация и в других городах России, и в ближнем зарубежье. Даже Назаралиев закрывает клинику и собирается уезжать.

Чтобы понять, в чем все-таки дело, я отправился в семнадцатую наркологическую больницу на "Каховке" (ул. Болотниковская, дом 17). Туда всегда брали всех, вне зависимости от их платежеспособности.

- Не понимаю, что происходит, – стал объяснять мне сложившуюся в наркологии ситуацию зам. главного врача Евгений Павлович Толкачев. – Вроде официальная статистика дает стабильные цифры по заболеваемости, а больных нет! Еще два года назад мы были переполнены, шесть новых отделений пришлось открыть, а теперь на всю больницу едва человек сорок наркоманов наберется.

- Может быть, условия у вас плохие?

- Да вы что! У нас новый корпус десятиэтажный открылся по адресу Варшавское шоссе, дом 170. Его нам мэрия построила взамен того, что при строительстве третьего кольца снесли. Там условия шикарные: семь отделений, палаты на двоих с отдельным санузлом, новое оборудование, физиотерапия, спортзал, часовня для православных, молельная комната для мусульман... И все это бесплатно, а наркоманы не поступают. Приходится там алкоголиков лечить.

После Толкачева я разговаривал с заведующим приемным покоем к.м.н. Евгением Ростиславовичем Петушковым и заведующим восьмым наркологическим отделением Махмутом Шабановичем Магомедовым. Оба говорили примерно одно и то же. Наркоманы поступают в основном все уже знакомые, те, кто лечились раньше и у кого большой стаж. Многие бывшие наркоманы ложатся теперь с алкоголизмом, что раньше считалось страшной редкостью. Практически не встречаются больше подростки с героиновой зависимостью. Сейчас их трое на всю больницу, да и те скорее всего от армии прячутся. Очень мало женщин. И совсем не стало бандитов. Последних братки сдавали лечиться осенью, строго наказав им больше не торчать.

В восьмом отделении я разговаривал с одним из немногих героиновых наркоманов. Коля, 23 года, работал охранником. На героине с 1995 года с перерывами. В семнашку поступил три дня назад. Пришел добровольно. Раньше уже здесь лечился.

- Все, задолбало так жить. Только и бегаешь целый день, ищешь. Вмажешься и опять бегаешь. Достать трудно, потому что одни умерли, другие бросили. Раньше хоть компания была. A теперь даже девчонка моя жить со мной не хочет.

- Где же ты брал?

- За городом у цыган по 700 рублей за грамм.

- Это дорого?

- Не очень. Осенью 1200 было, а год назад 1500-1800 рублей. Сейчас, если поискать, можно и за 300 достать, только не очень хорошего качества.

Из разговоров с другими проходящими лечение наркоманами выяснилось, что героина в Москве продают теперь мало, но происходит это не из-за дефицита или сверхусилий милиции, а потому что резко упал спрос. Те, кто употребляют давно и в больших количествах, имеют свои постоянные каналы, а таких, которые просто решили разок попробовать, практически не осталось. И у каждого, с кем я говорил, кто-то уже умер от героина. Было заметно, что люди боятся.

Для полной картины осталось встретиться с теми, кто продает, и теми, кто их ловит. Найти дилера оказалось проще. С Толиком свели знакомые, раньше покупавшие у него чеки. Меня интересовали три вопроса. Повлияла ли операция в Афганистане на цены, правда ли, что дилеры специально подсаживают школьников на героин и куда смотрит милиция? Со слов Толика выходило, что после 11 сентября цены упали почти втрое, школьников фиг подсадишь, а от мента всегда можно откупиться.

Ответственного милиционера уговорить прокомментировать ситуацию оказалось значительно сложнее. Милиционеры либо отделывались дежурными фразами, либо вообще отказывались общаться. Удалось лишь выяснить, что оборот героина в России составляет сейчас всего 500-600 тысяч долларов в месяц, тогда как еще год назад называлась цифра полтора-два миллиона. И лишь один из пяти задержанных на улице в Москве торговцев наркотиками имеет при себе героин, а не другие вещества. Диссонансом всему услышанному прозвучали слова зам. начальника Главного управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков полковника Трошина. Из них следовало, что стоимость героина в России не снизилась, а наоборот возросла в 1,5-2 раза (70 долларов за грамм) и в ближайшее время наркодельцы намерены вновь активизироваться. С другой стороны, очевидно, что МВД гораздо выгоднее бороться с несуществующим врагом, чем объявлять публике о его кончине.

"Черное" и "белое"

Вывод о том, что в России закончилась эпоха героина, лишь на первый взгляд выглядит сенсационным или парадоксальным. За последние двадцать лет наркотики появлялись и исчезали у нас регулярно. В 1982 году на всю Москву было одно-единственное специализированное отделение для наркоманов. Не то на двадцать, не то на двадцать пять коек – знаменитое 20-е отделение в психиатрической больнице N 15, рядом с метро "Каширская". Заведовал им ныне покойный доктор Маслов. Доктор пил глюкозу из ампул и терпеть не мог наркоманов. К окнам были прикручены решетки, а младший и средний медицинский персонал ссылали туда в качестве наказания за проступки. Наркоманы были тогда двух типов: гордые приезжие кавказцы, подсевшие на маковую соломку где-нибудь в тюрьме, и местные московские морфинисты, чаще всего бывшие врачи "скорой помощи", кравшие ампулы с наркотиками («стекло») у раковых больных. Предпочитавшая водку страна наркоманов тоже не любила, била и преследовала безжалостно. Принудительное лечение и срок.

В 1984-1985 году в моду вошел «джеф», химическое производное от капель в нос за восемь копеек. Технология пришла в Москву из продвинутого по части самодельной наркоты Питера, как, кстати, и большинство других наркотических технологий. Наркоманы мешками покупали эфедрин, добавляли уксуса, полкрышечки марганцовки, цедили и улетали. "Джеф" вызывал тяжелую и быструю энцефалопатию. Полгода употребления приводили к слабоумию наподобие старческого. Потом эфедрин изъяли из свободной продажи, и "джеф" исчез.

В начале девяностых или немного раньше, главным наркотиком стал самодельный опий. Добывали его из мака, который обрабатывали в домашних условиях при помощи ацетона. Полученный продукт назывался «черное» или «медленное». В отличие от самодельного же стимулятора первитина – «белого» и «быстрого». Наркоманов стало тогда уже достаточно много. Взрослые варили "черное" и "белое". Дети нюхали ацетон, толуол, клей «Момент» и глотали «колеса» (димедрол, циклодол). Особенно увлеченные читали Карлоса Кастанеду, догоняясь для лучшего понимания канонических текстов питерской кислотой (ЛСД-25) и питерскими же грибами (псилоцибин).

Это было время эклектики и романтической влюбленности в эксперимент. Люди практически без страха пробовали все подряд, расширяли сознание, сужали его, часто теряли совсем. Наверное лучший на тот момент рок-гитарист Игорь Чумычкин из «Алисы» в День космонавтики улетел в окно и не вернулся. Угодил в «Кресты», да так после них и не оправился грибной человек Федя Чистяков («Настоящему индейцу завсегда везде ништяк»). Пить водку или пиво среди продвинутых было тогда не модно.

Году, примерно, в 1996 молодежь увлеклась рейвом с экстази (MDMA) и "марками" (ЛСД). Продавали их в большом количестве на кислотных дискотеках и в ночных клубах. Некоторое время казалось, что экстази и "марки" стали обязательной частью молодежной культуры. [#insert]Спрос на героин в России был исключительным. Очень быстро сформировалась сеть поставщиков и продавцов. Работала она элементарно просто. Перекупщик («барыга») брал товар, разводил («разбодяживал») его чем придется (вплоть до толченого лампочного стекла) и продавал вдвое дороже более мелким перекупщикам, те опять разбодяживали и продавали дальше. Многие умирали, введя себе в вену то, что им в конце концов досталось. В туалете студии звукозаписи с закопченной ложечкой в руках умер лучший бас-гитарист страны Толик Крупнов («Неприкасаемые», «Черный обелиск», «Шах»).

Количество наркоманов росло в геометрической прогрессии. В больницах не хватало мест. Лечение героиновой зависимости стало выгодным бизнесом. Появилось множество негосударственных программ и реабилитационных центров. На высоких уровнях принимались законы. В секретных докладах приводилась немыслимая статистика. В открытой печати эти данные откровенно перевирались, от чего становилось еще страшнее. Героин уже угрожал национальной безопасности России. С 1995 по 1998 шел рост потребления. В 1999-2000 цифры стабилизировались на уровне максимального потребления. В 2001 году героин вышел из моды, летом 2002 года интерес к нему увял совсем.

Объяснения

Объяснение первое: эпидемиологическое.

Как объяснить случившееся? Наркомания – это заболевание со всеми характерными признаками. Есть возбудитель или причина возникновения. Такой причиной является наркотик. Есть патогенез, или, другими словами, характерные только для этой болезни патологические изменения в организме. В случае с наркоманий это психическая и физическая зависимости. Есть клиника, симптоматика, специфическая диагностика, прогноз. Есть и эпидемиология.

Эпидемиология показывает закономерности появления, течения и распространения заболевания среди населения. Так вот, наркомании больше всего похожи на инфекции. A их приход и уход – на классические эпидемии. Известно, что один наркоман, появившийся там, где наркотики до того не употребляли, может заразить шесть-десять человек. Каждый из зараженных – еще шесть-десять. И так далее. В 1979 году в школах Ижевска стало стремительно распространяться нюханье лака. Вскоре лак в качестве наркотика попробовали более половины всех старших школьников. Проведенное расследование показало, что причиной эпидемии стал всего один молодой зэк. Попробовав на зоне дышать лаком, он принес с собой этот опыт на волю, вызвав настоящую лакоманию среди подростков. Однако всякая эпидемия имеет свои внутренние законы развития: незаметное начало, разгар, когда кажется что болеют уже буквально все, и конец, когда основная масса больных выздоравливает. Героиновая зависимость в России имеет все признаки классической эпидемии. Причем эпидемии достаточно тяжелой. Судя по всему, к лету 2002 года героиновая эпидемия в России просто закончилась. Как говорится, болело, да зажило.

Объяснение второе: War on Drugs.

War on Drugs («Война наркотикам») – это название всемирной антинаркотической компании, проводимой СШA и ООН с конца восьмидесятых годов по настоящее время. Только американцы на борьбу с наркотиками тратят по нескольку миллиардов долларов в год. War on Drugs – это не только уничтожение плантаций мака с вертолетов напалмом и преследование лиц, связанных с наркотиками. Это еще и массивная пропаганда.

В России тоже вели антинаркотическую пропаганду. И это оказалось действенно. В 1998 году вместе с Мишей Козыревым я вел программу «Сумерки» на НТВ. Программа носила откровенно запугивающий характер. Наркотики, особенно героин, представлялись как короткий и мучительный путь к смерти. Главной задачей той нашей программы, да и всей антинаркотической компании 1998-2002 годов, было вызвать у человека максимальную степень ужаса перед наркотиками. В конце концов это удивительным образом сработало. Есть тут и еще один очень важный момент. Потенциальные наркоманы – люди с большими проблемами в волевой сфере. Из-за недостатка воли (при нормальном интеллекте и эмоциях) они легко попадают в разного рода зависимости, в том числе и химические. Но зависимость и внушаемость в характере человека всегда соседствуют. При массивной пропагандистской компании на общество оказывается мощное давление со стороны СМИ. В наибольшей степени реагирует на это внушаемая часть населения (примерно 17%), но они же и являются людьми конституциально зависимыми, а значит, и потенциальными наркоманами. Опять же наиболее внушаем человек в подростковом возрасте, но именно в этом возрасте он и знакомится с наркотиками. Позитивного противовеса наркотикам антинаркотическая компания, может, и не дала, но сформировала в головах подрастающего поколения четкую схему: шприц-героин-СПИД-тюрьма-смерть. Произошло своего рода антигероиновое кодирование группы риска.

Объяснение третье: непонятное поколение.

- Знаешь, они теперь какие-то другие стали, – делится со мной обидой лидер "Коррозии металла" Сергей Высокосов, сам в прошлом наркоман со стажем. – Они теперь какие-то бездуховные. Хотят денег, карьеры, красивых машин. Никакой романтики, поиска, эксперимента. У них музыка мертвая, ты сам послушай. В ней нет нерва, под нее потанцевал и забыл. Это во-первых. A, во-вторых, у каждого из них пример есть перед глазами. Кто-то, кто вмазался и отъехал. Мой сын состоит в компании малолеток, но у него дядя, брат моей жены, от героина умер, и я четыре раза в реанимации из-за Герыча лежал. Он же не дурак, на самом деле. В, третьих, они все свихнулись на своих компьютерах, а вколовшись, ты просто носом в клавиатуру ткнешься – и все. Какой им от этого кайф?

Похоже что аятолла рок-н-ролла 90-х прав. У нового поколения гораздо больше возможностей сделать карьеру, заработать деньги и потратить их. И декадентский героиновый шик нынче уже не в моде. На смену бледному изможденному андрогину повсеместно приходит слегка придурковатый гипертим – врун, болтун и хохотун, точно знающий, где и за какое бабло можно оттянуться со вкусом. И в этом оттяге героин героям нового поколения не нужен. A что же им нужно?

Новое поколение выбрало

Наркотические пристрастия весьма динамичны. Они приходят и уходят, но свято место пусто не оказывается никогда. Ниша, которую еще совсем недавно занимал героин, не может оставаться пустой. И она уже занята. Частично наркотиками-стимуляторами. «Быстрыми» как их принято называть на улице. В последнее время заметно оживилась, совсем было убитая героином, торговля экстази, амфитаминами, спидом (speed – смесь амфетаминов). На молодежных дискотеках, в клубах и на вечеринках снова популярны "марки" Вновь появился, казалось бы окончательно усопший, "винт". Ренессанс переживает каннабис (в виде марихуаны, гашиша и т. д.).

Но это не главное. Основным наркотиком нового поколения стало пиво. Это настолько очевидно, что уже даже не бросается в глаза и проходит мимо сознания. Выйдите-ка на улицу. Везде – на остановках автотранспорта, у палаток, на лавочках, у станций метро, просто у подъездов пьют пиво взрослые и подростки. В выходные я прошелся по улице, на которой живу. Вдоль тротуаров стояло столько пустых бутылок из-под пива, что их не успевали собирать нагулявшие на хорошем бизнесе жирок старушки. Попалась на встречу пара: папа с мамой с бутылками «Клинского» и основательно припухшими физиономиями. За ними волочился малыш лет пяти. Ему никак не удавалось попасть чупой в рот. Все трое находились в состоянии мутного остекленения. Неприятная, но уже вполне типичная картинка.

A вы, кстати, обращали внимание утром в метро на девочек, практически школьниц, с бутылками пива в руках. Они пьют маленькими быстрыми глоточками, и на их лицах нет счастья или хотя бы удовольствия. Зачем они тогда пьют, знаете? Они похмеляются. У них пивная зависимость.

Я зашел в школу во дворе своего дома в Орехове-Борисове. Обычная школа, каких много в каждом спальном районе. Народу почти нет. В классах уже идет ремонт. Встретил дежурную учительницу географии Майю Михайловну. Молодая симпатичная училка. Поболтали, потом я спросил:

- A что, наркотики в школе употребляют?

- Ну что вы, у нас же приличная школа. Года три назад было несколько случаев, но мы приняли меры.

- A пиво на переменах пьют?

- В школе мы запрещаем, а дома и на улице пьют практически все старшеклассники – и мальчики, и девочки.

- И как вы к этому относитесь?

Майя Михайловна пожала плечами.

- A что, разве нельзя? Они же все говорят, что пиво – это не алкогольный напиток. Потом его же постоянно рекламируют. Везде...

В 1998 году, согласно небезызвестным "изменениям и дополнениям" в федеральное законодательство об обороте алкоголя, пиво было провозглашено безалкогольным (!) напитком, после чего его стало возможно продавать без возрастных ограничений, рекламировать, где захочется и сколько душе будет угодно, и распивать в любых общественных местах – хоть в метро, хоть на детском утреннике. Рекламная компания пива, в первую очередь на телевидении, проводится исключительно агрессивно. В результате только зафиксированный прирост продаж пива в 2000 году составил 22%, а в 2001 году еще 15%. Реальный же прирост много выше, ведь акцизные марки на бутылки с пивом, в отличие от водки, наклеивать не нужно. 

 - Почему ты пьешь пиво? – спросил я утром в метро девочку с бутылкой.

- Дуракштоли? – пройдя сквозь меня глазами, ответила школьница.

- Но все-таки?

- Нравится. A что, нельзя? – девочка поднялась и перешла на другое сиденье, где компания пацанов передавала друг другу пластиковую бутылку.

Итак, на смену героиновой эпидемии в Россию приходит пивной алкоголизм. На первый взгляд, процесс этот вполне даже позитивный, особенно если впрямую сравнивать героин и пиво – вроде бы, от пива меньше вреда. К тому же пенный напиток не угрожает стране колоссальной смертностью. Но есть и сомнения, по крайней мере социального свойства. Как ни парадоксально это прозвучит, но опиоидные наркоманы традиционно не склонны к насилию. Своему тяжкому пороку они предаются в тишине и полутьме квартир, а не на площадях и улицах городов. Компания же одуревших от пива подростков (вспомните Манежную площадь) кажется мне куда опаснее соседа, одинокого торчка. Так что не все так безоблачно складывается на Родине в связи с кончиной старика Герасима.