Бешеные псы

Мы живем на одном этаже с Эммой. Эмма — кавказец средних лет без намордника и поводка, и я ее боюсь. Почти каждый день, стиснув зубы, я езжу с ней в лифте, я болтаю с ее хозяевами о затяжных дождях и коварных ценах. Я всячески скрываю от них свою неприязнь к Эмме. Мы соседи. А конфликт с соседями — ад. Поэтому я скрываю, что боюсь и не люблю собак.

В юности все было иначе. В десятом классе у меня появился Джек — длинноногий рыжий дворянин с висячими, как у пойнтера, ушами. Жил он в большом общем дворе, который делил с соседскими курами. Дело было в Тбилиси — в колодце многоэтажек там держали кур и растили виноград. Джек был веселый и удивительно трусливый. Чтобы квочки не отгоняли его от миски, приходилось стоять рядом — ждать, пока Джек пообедает.

Он был трусливый, но не злой, ни разу никого не укусил. И все же однажды к нам пришла жаловаться соседка Тамара: прошлым вечером Джек испугал ее подругу, которая шла к ней в гости. Он просто стоял в воротах, но женщина не решилась пройти мимо здоровенного пса, развернулась и ушла.

— Может быть, вам его в квартиру забрать? — предложила Тамара.

Вот еще! В квартиру его никак нельзя: он слишком большой и будет всем мешать. А во дворе у него утепленная будка. И потом — из-за глупой тетки, которая испугалась моего добрейшего трусишку Джека…

— Да он ни разу никого не укусил!

Мама, поколебавшись немного, встала на мою сторону:

— Джек — добрейший пес, с ним дети все время возятся.

Тамара ушла обиженная. А спустя пару недель муж Тамары усадил Джека в машину и завез куда-то на окраину. Я искал его мучительно: доезжал на автобусах до окраин и бродил там, звал. Вспоминал, как он встречал меня, когда я возвращался из школы, как, встав на задние лапы, лизал щеку. Не нашел. Долго хотел поджечь соседскую дверь. Не поджег.

Тогда и еще долгие годы я был твердо уверен: все, кто не любит и боится собак, — плохие люди. Простая мысль: окружающие не должны терпеть неудобства из-за твоей любви к животным — не приходила мне в голову. Увы, в юности мне не удалось избежать распространенной болезни собачников — решать за окружающих, должны ли они бояться твоей собаки.

— Эмма ни разу никого не укусила! — услышал я спустя 20 лет уже от моих ростовских соседей. — А к наморднику и поводку она с детства не приучена. Зачем травмировать животное?!

Эмма не единственная собака во дворе. И всех их, ротвейлеров и ризеншнауцеров, эрделей и немцев, хозяева ни за что не хотят травмировать намордниками и поводками. А еще наши собаки травмируются, видимо, если их приучать не делать кучи возле подъездов. Они вылетают из лифта, чуть не сбивая с ног, присаживаются, где приспичило, по нужде.

Они изучают меня внимательно, пригнув голову к асфальту. Уровень стресса и агрессивности в российском воздухе традиционно высок. Потому, наверное, и собаки вокруг все какие-то угрюмые, с недобрыми взглядами.

— Не бойся, не укусит, — великодушно бросают мне собачьи хозяева.

Но стоит попросить взять песика на поводок, взгляды их делаются такими же колючими, как у их питомцев. Те, кто выгуливает собачек каких-нибудь бойцовских пород, охотно хамят. Возможно, и у меня 20 лет тому назад был такой же взгляд, когда я заступался за моего добрейшего Джека. Да наверняка. Тогда бы я ни за что не поверил, что когда-то окажусь по другую сторону собачьего вопроса.

Моя боязнь собак началась 8 лет назад. У меня родился сын, и я отправился по газетному объявлению покупать детскую коляску. Коляска стояла в прихожей. Человек, продававший коляску, — большой, килограммов на сто качок — показывал мне, как у нее отстегиваются колеса. Мы присели на корточки. А когда поднялись — бесшумная тень выросла возле моей ноги. Я увидел плотный ряд клыков, нацеленных мне в пах. Передние лапы вытянуты, задние скребут по паркету. Качок вцепился питбулю в морду: одна рука под нижнюю челюсть, другая — на верхнюю — и давил, казалось, из последних сил. Я стоял как полено, из которого еще не вырезали Буратино. Пасть наконец поддалась, захлопнулась. Питбуль заперт в ванной. Из кухни, догрызая яблоко, вышла хозяйка дома, они с мужем принялись спорить: укусил бы Слай или нет.

— Да не укусил бы, — нервничала она.

— Еле с ним справился, — нервничал он.

Молча расплатившись, я забрал коляску и вышел. Мой страх перед лающими четвероногими с тех пор не проходит. Не могу с ним справиться. Все, на что меня хватает, — держаться, стиснув зубы.

Постепенно изменилось и мое отношение к собаколюбам. Я стал испытывать к ним устойчивое чувство брезгливости. И даже не из-за кучек возле подъезда. Их нечистоплотность — в их отношении к окружающим. Им, скорее всего, нравится, что их боятся, когда они выгуливают своих не приученных к намордникам и поводкам любимцев. Люди с собаками сами выделяют себя в отдельную касту, которая претендует одновременно на роль хозяев двора и на роль добряков, в сердце которых хватает места для братьев наших меньших. Любовью к животным так легко прикрыть свое неуважение к людям. На свою собакобоязнь я смотрю как на расплату за мое же собственное неуважение к окружающим, проявленное когда-то. Что ж, чтобы избавиться от страха перед собаками, быть может, стоит самому завести собаку. Но на этот раз постараться не доставлять неудобств людям. Все-таки людей тоже нельзя травмировать.