Берегите головы

иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

«Чуть не каждый день жизни на льдине приносил новости. 3 июня Женя и Петрович увидели чистика: он сидел неподалеку от них. Это была сенсация! Чистик, он из водоплавающих, встречается обычно на побережье Ледовитого океана — а тут вдруг попал на полюс! Газетчики сразу же задали работу Кренкелю: каждому хотелось первым передать эту весть в свою редакцию. Радовались мы — на полюсе есть жизнь! Должен же чистик чем-то питаться!»

Каждый год в декабре мы собираем словарь года. Это стало почти рутинной, автоматической работой, сродни работе филолога или филателиста: месяц за месяцем выписывать в столбик все важное, а в конце года ничего не забыть. Это не самое жизнерадостное занятие: евсюковых, терактов и приморских партизан всегда почему-то оказывается больше, чем айпэдов, аватаров и графенов, но само коллекционирование слов успокаивает — еще один год прошел. Только в этот раз к этому мелкому филологическому рукоделию примешивается какое-то новое, тревожное чувство: кажется, что нас вместе с нашими кляссерами слов и выражений уносит на льдине далеко в океан. Куда — непонятно. Чувствуешь себя как герой дневника Папанина: поневоле приходится занимать себя новостями про птицу чистика. А что еще делать?

Про конец эпохи стабильности впервые осторожно заговорили в конце прошлого года, когда все вокруг подводили итоги нулевых. Тогда, в сущности, не происходило ничего особенного, просто в воздухе звенела какая-то всеобщая усталость. Теперь, когда Д.Медведев произнес слово «застой», символический конец эпохи стал очевиден даже самым подслеповатым: застой как раз тогда и перестает быть застоем, когда по его поводу скла­дывается общественный консенсус. На место эпохи стабильности приходит эпоха турбулентности — и события наконец начали сыпаться как из рога изобилия. Вся эта история с WikiLeaks. Путин, разрешивший критику «Единой России». Речь Парфенова. Реакция власти (и реакция журналистов) на избиение Кашина. Лужков. Взлет Навального. И так далее и так далее — вплоть до новых манифестов про конец иронии и разговоров про перестройку, про которую скоро начнут писать даже в журнале StarHit.

Авиапассажирам хорошо знакомо это чувство. Когда объявляют о начале зоны турбулентности и самолет падает в воздушную яму, тело успевает испугаться раньше, чем голова, и на какое-то неопределенное мгновение (которое всегда тянется дольше, чем хотелось бы) невозможно понять: мы действительно падаем или все-таки нет? Не случайно главная эмоция по поводу всех ключевых событий года одна — непонятно, что будет дальше. Раньше как раз было понятно, и в этом проявлялась стабильность, а теперь? ­Парфенова окончательно отодвинут от телевидения — или, наоборот, он станет героем, а отодвинут всех остальных? Быстрая реакция Кремля на историю с Кашиным значит, что что-то сдвинулось, или это все только для вида? Wiki­Leaks — это про то, что теперь мир будет совсем прозрачным, или, как сформулировала одна знакомая, про то, что мир заигрался в песочнице и думает, что мама все разрулит, а мама уже взяла ремень потолще и идет?

Ни на один из этих вопросов ни у кого нет ответа. Распустят ли «Наших» — или, наоборот, «Наши» в преддверии Сочи-2014 и Москвы-2018 заполонят все вокруг? Приведет ли хоть к чему-нибудь виртуальная гражданская активность или не приведет вообще ни к чему — к радости тех, кто и так убежден, что ­«волна перепостов» — это опасная, обманывающая всех фикция? Пилить будут больше, меньше или так же (должен же чистик чем-то питаться)? ­Значат ли хоть что-нибудь разговоры про перестройку и гласность, то есть модернизацию и открытость — или, как пела группа «Наутилус Помпилиус», «это не значит почти ничего, кроме того, что, возможно, мы будем жить»?