Бани

В Москве постепенно исчезают общественные бани. Еще лет пятнадцать назад в городе их было около восьмидесяти, и в каждую к открытию уже стояла очередь: люди хотели попасть на первый пар. Сейчас в московских справочниках значатся всего 44 общественные бани, причем шестнадцать из них находятся даже не в самом городе, а в ближайшем Подмосковье, а еще четырнадцать затерялись на окраинах. Знаменитые Центральные бани стали рестораном, Кожевнические переделаны в спортклуб, Можайские закрыты... А те бани, что продолжают работать, – предприятия нерентабельные, за исключением элитных. С нового года правительство Москвы собирается на 80% повысить налог на бани – говорят, добрая их половина не сможет его платить и закроется. Многие пытаются выжить за счет сдачи в аренду части помещений или побочной коммерческой деятельности, но банное ли это дело? На самом деле все крайне печально. Вместе с умирающими общественными банями, исчезающими московскими двориками, старыми безнадежными кинотеатрами, стеклянными пельменными от нас безвозвратно уходит интимное очарование города. Я, конечно, не против современных массажных салонов с голыми бабами, стрип-клубов с такими же мужиками, как не против и системы dolbi-surround. Но они все же не подлинная суть Москвы. Серраунд, хоть бы и долби, есть во всех городах мира. A вот бань, как у нас, не было нигде и не будет.

Мне жаль, граждане, бань. Чтобы запомнить их такими, какие они сейчас, я побывал в 14 московских общественных банях. Начал со Ржевских.

СAНИТAРНЫЙ ДЕНЬ

Вышел я на станции метро "Проспект Мира". На улице зимний полумрак, ветер и дождь со снегом. Пока добежал до бань, промок, а там – санитарный день.

- У банщиков сейчас много работы, – сразу предостерег меня охранник, однако все же провел в мужское отделение.

Пока мы совершали поворот за поворотом по мраморной плитке пола, родилась счастливая мысль. Познакомившись с банщиком Валерием Сергеевичем, я сразу предложил себя в качестве рабочей силы – баню мыть. Сергеич согласился не без удовольствия.

Для начала мне поручили вымести парную и натаскать к печке пять тазиков горячей воды. Я подметал горячие осиновые доски, вдыхал пропахший вениками воздух парной и пытался выследить хоть одного из трех живущих под полком сверчков. Когда в парной не осталось ни соринки, я присоединился к банщикам – Валерию Сергеевичу, Саиду и Сереже. Вчетвером мы стали драить кафельную плитку пола и стен, бассейн, каменные лежаки и душевые кабины в мыльном зале, полы и банкетки в раздевальне. Техника уборки незамысловатая: макаешь жесткую коротковорсную щетку на длинной ручке в тазик с санитарно-гигиеническим средством «Санитарный-Щ» на основе соляной кислоты и трешь то, что трешь, до блеска, время от времени смывая струей воды из шланга грязь.

К пяти тридцати пополудни опустели сорок три пузырька «Санитарного-Щ», а баня блестела.

- Вот теперь можно и попариться. И попаримся, – сказал Сергеич и взялся за пар.

Если без тонкостей, дело это несложное. Сначала надо проветрить парную. Затем прогреть и просушить ее паром. Затем еще раз проветрить, после чего уже заходить париться и поддавать.

Я лежал на полу, закрыв глаза. Бух-х-х... бух-х-х... бух-х-х... – отскакивала от раскаленного добела чугуна вода, ковшик за ковшиком. Точно так бьются морские волны о гальку и с шуршанием возвращаются назад: бух-х-х... бух-х-х... От жары разморило, мозг перестал воспринимать речь, тело превратилось в студень.

- Ну хватит! – голос Саида звучал откуда-то издалека. Но еще через минуту дрема слетела как и не было, по телу прошел озноб, а в груди застрял воздух – это Сергеич веником «снял» на меня пар с потолка.

- Ох, Сергеич, хорошо! – вслед за мной задохнулся Саид.

Ощущение это сложно передать – похоже на температурный шок, когда перестаешь понимать, до горячего дотронулся или до ледяного, с той разницей, что ожог – это плохо, а баня – хорошо. Зато легко описать прыжок в холодный бассейн после парной: снаружи Северный Ледовитый океан, а внутри пустыня Сахара. То же самое, наверное, чувствует замороженный пельмень, когда его кидают в кипяток. Только наоборот.

ПАРНАЯ

Ни одна баня, сколько бы их ни было на свете, на другую не похожа. Отличия и в цене, и в просторе, и в компании, но главное – в парной. Выбирая себе баню, человек, скорее всего, выбирает парную: где-то она посуше, где-то посвежее, погорячее, даже посветлее.

A парная – это печь. Печи общественных бань находятся в дальнем родстве с деревенскими каменками, только вместо камней в сердцевине современной печи лежат чугунные болванки – цилиндрические тела разного диаметра. Масса чугуна может колебаться – от трех тонн в посредственных банях до 10-15 тонн в лучших. Когда баня закрывается, в печи включают газовые горелки и оставляют их гореть до утра. Утром чугун в печи светится ярким, почти солнечным светом – про такую печь говорят, что она белая. К вечеру печь остывает и становится черной. Она уже не светится, но может быть еще очень горячей. Чем сильнее раскален чугун, тем легче будет пар, поэтому белая печь ценится все-таки выше черной.

Кроме мощности печи важно, как она расположена парной, насколько хорошо и легко пространство проветривается, как расположена входная дверь и насколько велик и удобен полок (помост для парения). Сложность в том, что ни одна конструктивная особенность парной не работает сама по себе, все взаимосвязано. Какой должна быть идеальная парная, никто не знает. Все они разные и у каждой есть свои поклонники.

ПAРИЛЬЩИК

Сделать хороший пар можно почти в любой парной, но дело это тонкое, подвластное избранным энтузиастам. Ведь кроме особенностей конкретной бани надо учесть погоду на улице, количество желающих попариться и состояние печи. Умельцы, которые все учтут и сделают оптимальный пар, в Москве есть, про них многие знают и в бани на их время приходят как на экскурсию. Бывает что и билетов не купить. Люди эти, парильщики-энтузиасты, пользуются в банном сообществе особым уважением, их любят, хвалят, поят и кормят. Знать парильщика лично – почетно. Из всех московских мастеров этого дела мне особенно рекомендовали посетить Юрия Эммануиловича Смолицкого – старейшего и опытнейшего среди прочих. Пришлось, правда, рано встать, потому что Юрий Эммануилович по воскресеньям в Селезневских банях делает первый пар с 8.00 до 10.00, а если к девяти подъехать, то можно и без билета остаться.

Юрию Эммануиловичу 67 лет, уже пятьдесят из них он завсегдатай Селезневских бань и считает их лучшими в Москве. До пенсии Смолицкий работал в авиационной промышленности, занимал руководящие должности, висел на доске почета отрасли. А выйдя на пенсию, взял да и устроился истопником в любимые бани, так что теперь поддает пар уже вроде как по службе. Несмотря на солидный возраст, господин Смолицкий подвижен, смешлив и боек. Проходя по раздевальне, он общается сразу со всеми, и все с удовольствием ему отвечают.

- Он вам про приговоры свои рассказал? Куда плевать, как вокруг себя поворачиваться? – громко спросил меня могучий пожилой мужчина. – Это же самое главное.

- Вот он, банальный антисемитизм. Нет у меня никаких приговоров, все делается честно, – возмутился Юрий Эммануилович и подробно описал правила ритуала.

Сначала надо промести парную сухим веником – никакой мокрой уборки. В щели между досками стен можно забить травяной сбор, для запаха. У Юрия Эммануиловича это смесь полыни, мяты перечной, мелиссы, эстрагона, зверобоя и душицы.

Приходить лучше к открытию. Парную нужно хорошо проветрить и просушить – для этого дверь должна быть закрыта, а форточка открыта. Шайку воды надо поделить на три части и с перерывом бросить: раз в правый угол, раз в левый, и раз в середину – чтобы не заливать всю печку, оставить тепло тем, кто придет после. Если продувать при открытой двери, спертый, замыленный воздух из помывочного отделения перейдет в парную, и тогда она должным образом не высохнет и пропитается нежелательными запахами. Зато когда дверь закрыта и проветривание происходит через форточку, воздух становится чистым и мягким. Индикатором проветривания является опять-таки форточка. Сначала, после того как вода "кинута" в печку, форточка начинает парить. Когда ее парение заканчивается (через 7-12 минут), надо подняться на полок и подышать. Если дышится легко, жжения никакого и ощущение комфортное, тогда можно запускать людей. Когда все желающие входят, Юрий Эммануилович запирает дверь на задвижку, чтобы предотвратить несанкционированные миграции.

Теперь люди в парной, и нужно «кидать под них» – примерно шайку воды, маленькими порциями. Кидать нужно в самую глубину, тогда пар проходит назад через всю печку, подсыхает и становится оптимальным. При достойном паре, считает Юрий Эммануилович, не надо ложиться на пол, снимать пар веником и устраивать «всю эту экстремальщину» – можно прогреться сидя на скамье.

Сходите и вы к Смолицкому, не пожалеете.

ТРAДИЦИИ

Любая баня есть сумма двух слагаемых – парной и клуба. Парная – это данность: какая есть, такая и есть. А вот клуб складывается годами, даже десятилетиями, ведь 90 процентов посетителей – постоянные клиенты. Они приходят в определенный день недели, к определенному часу, все знают и друг друга, и банщиков. Стандартный сеанс – два часа, но, если нет очереди на входе, посетителям позволяют париться сколько влезет. В среднем люди проводят в бане четыре часа, но бывают любители, которые и на восемь, и на десять часов остаются.

Народ в банях встречается самый разный. Попариться приходят и банкиры, и ученые-арабисты, и водители такси, и пенсионеры. Сейчас у людей с достатком может быть и своя сауна в квартире, и парная в ближайшем Подмосковье. Но только что им там делать в одиночку? Они лучше в общую баню придут, со всеми поздороваются, свежим паром подышат, пообщаются, в карты или домино сыграют, ну и водки, конечно, выпьют. В общем, не просто помоются, а интересно время с народом проведут.

Раньше, лет десять назад, посещение бань носило еще и определенный национальный колорит: были русские, татарские, еврейские и, реже, цыганские дни. Не то чтобы в татарский день не пускали в баню русского человека, но ему самому уютнее было прийти в другой день. Теперь этот обычай утратился, в раздевальне пьют и общаются все вместе, хотя национальные особенности еще можно наблюдать. Например, в компании татар всегда есть старший брат – человек, который в этот день не пьет, за земляками присматривает, за всех расплачивается, а самых перепарившихся и по домам развозит.

Цыганские компании отличаются скупостью и редкой чистоплотностью: простыни цыгане требуют самые чистые, веники – лучшие, тапочки – ненадеванные, а мыло, если один кусок на троих покупают, просят на три части разрезать. Непонятно только, почему кабинки после цыган остаются самыми грязными да банщики цыган недолюбливают. Ну а русские от евреев совсем ничем в бане не отличаются, разве что евреи пьют немного меньше.

ПЬЯНСТВО И ВОРОВСТВО

Пьянство – большая проблема общественных бань, особенно дешевых. По крайней мере, во время вечерних сеансов и в выходные дни водки бывает здесь не меньше, чем воды. Пьяный же человек кому удобен? Ведет себя громче обычного, отравляет душистый воздух парной винными испарениями да еще и сидит в этой парной до последнего издыхания. Часто в буквальном смысле.

Другая проблема бань – воровство. Воровать, конечно, стали меньше, ни о каких корпорациях банных воров, как это было при Гиляровском, говорить не приходится, но факт остается фактом. Ведь у вора всегда есть преимущество: вы о нем не думаете, а он за вами следит и удобный момент выбирает. Пошли вы в мыльную – а он в вашу кабинку шасть! Ценные вещи возьмет, и поминай как звали. Бывают и наглые воры. Один банщик такую историю рассказал. Пришли в его смену трое. По лицам уже понятно: хорошего не жди. Пришли утром и, несмотря на пустую раздевальню, подсели в кабинку, где уже расположился один посетитель. Банщик, разумеется, с подозрительной троицы глаз не спускал, да и они это заметили – быстро помылись, оделись и ушли. Через десять минут возвращается их невольный сосед и жалуется на пропажу брюк. Выходит, пока банщик за ворами через бортик следил, те чужие штаны под свои надели и ушли. Хотя воровство в публичных банях теперь все же редкость – может, раз в неделю, а то и реже что-то крадут. Тем не менее сумку лучше сдавать на хранение.

Выбирая баню, хорошо бы посоветоваться с банщиками насчет времени посещений. Вам подскажут день недели и время, в которое собирается оптимальная для вас компания. Что касается меня лично, то я теперь предпочитаю первые четыре дня недели, до 16 часов. Бывает, что на все мужское отделение человек десять: чистота, простор. В парной сухо, сам себе «подкинешь» сколько нужно, веник под голову положишь – и млей на лавке с закрытыми глазами, слушай сверчков, представляй море...

СAНДУНЫ

В Сандуновские бани я ехал с некоторым предубеждением. Во времена моей юности говорили: хочешь попариться – иди в баню, а хочешь в музей – иди в Сандуны.

В Сандунах все иначе, чем в остальных московских банях. Уже при входе воображение поражают вделанные в наружные стены зеркала. Вокруг снег, машины, люди в шубах спешат, и вдруг – зеркала! Потолки поражают высотой, полы – чистотой. Диваны мягкие и уютные. Мыльные отделения во всех трех разрядах светлые, просторные, словно первый этаж Центрального Дома художника. На полу белый кафель с элементами мозаики, холодный и теплый бассейны, деревянные купели с ледяной проточной водой, в первом разряде – ванна из цельного мрамора, больше ста лет ей от роду. Хоть и каменные углы кругом, а все так сделано, чтоб не удариться случайно: где уголок резиновый закреплен, где досочки липовые. На ступеньках бассейнов резиновые полоски, чтобы не поскользнуться. Собираясь в бассейн, я прочитал надпись: «Только после душа». «Сейчас все брошу и побегу искать душ», – подумал я, но, повернув голову, увидел душ в метре от лестницы бассейна. В отдельных помещениях, отходящих от мыльного зала, расположены специальные столы, где делают мыльный массаж. За перегородками кто-то крякает, довольно вздыхает и не спеша переговаривается.

Парные в Сандунах размером с хороший загородный дом, то есть раз в пять – восемь больше, чем в обычных банях. Лавки на полках обшиты широкими липовыми досками, края досок скруглены и зашкурены. Свет идет от особых матовых светильников. Из печи, от раскаленных девяти тонн чугуна, льется красно-белый свет. Внизу парной, под лестницей, открыта форточка на улицу. Дышится легко. Народ заходит группками, садится в разных углах и беседует о своем. Во всем ощущение неторопливой вальяжности. Даже мобильные телефоны в раздевальне звонят не так резко, как в других местах.

- Да, я, – отвечает на звонок полноватый мужчина в простыне. – Начинайте без меня, через часочек буду. И пусть Мысин бумаги на покупку банка подготовит...

В Сандунах работают три мужских разряда. Первый, высший (сеанс – 600 рублей), – сохраняет изрядную часть старого интерьера, в котором еще Шаляпин и Чехов парились. На одной из мраморных лавок сохранилась старинная пластинка с гравировкой: "Здесь мылся человек, который шел в ногу со временем".

- Это про Шаляпина, – отвечает на мое любопытство банщик.

- Не... Про Лемешева, – мотает головой другой.

В теплом бассейне (15 на 9 метров) восстановлена даже плитка 106-летней давности. В целом первое высшее отделение выглядят несколько помпезно, но вполне искренно. В высшем есть и отдельные кабинки – резного дерева, тоже со своей историей. Они довольно дороги – от 1600 до 3000 рублей за два часа. Но история того стоит.

В высших разрядах люди денег не считают: тут принято и парильщика заказывать, чтобы веником в парной похлестал (500 рублей), и массажиста (600), и педикюр сделать (700) – здесь отдыхают по полной программе. В эту программу, конечно, входит и сандуновская кухня. Кухня, кстати, тут не слишком дорогая: от 150 рублей за свиную отбивную до 600 рублей за запеченную ножку ягненка с гарниром.

В первом разряде (входной билет – 400 рублей) все устроено подемократичнее. Но те же девять банщиков, те же у них компьютеры последней модели вместо дерматиновых бухгалтерских книг, те же чистота и комфорт. Надо отметить, что в Сандуновских банях не встретишь ни пьяного, ни хулигана. И дело тут не только в службе охраны. Банщики говорят, что лучшего фейс-контроля, чем деньги, не сыскать: не ходят хулиганы париться за 600 рублей.

ЭЛИТНЫЕ, ХОРОШИЕ И ТАК СЕБЕ

Сто лет назад в Москве было 70 бань, и они делились на дворянские, купеческие и народные. Теперь московские бани можно разделить на элитные, хорошие и так себе.

Вход в элитные бани стоит от 400 до 600 рублей. В них предельно чисто, нет пьяных и хулиганов, количество мест рассчитано так, что даже при полной бане нет толкотни. В таких банях всегда прекрасная, комфортная парная, печка с 9-15 тоннами чугуна, просторный полок, интересный интерьер. Предлагаются обычный и мыльный массаж, маникюр, педикюр, услуги парильщика. В раздевальне есть буфет с холодными и горячими закусками. К элитным можно отнести Сандуновские и Краснопресненские бани и высшее отделение Селезневских бань. Но, на мой субъективный взгляд, в этом классе есть абсолютный лидер – Сандуны. Остальные хоть и вмещают в себя все то же самое, но делают это без должной эстетики и антуража.

К хорошим баням я бы отнес Ржевские, Селезневские, Усачевские, Русские (бывшие Строченовские), Aстраханские и, с некоторой оговоркой, Варшавские. Билет в такие бани стоит от 160 до 300 рублей. В них довольно чисто, светлая и просторная мыльная, парная с мощной (6-15 тонн чугуна) печкой. В большинстве бань можно доплатить за отдельную кабину. Самая мощная печь (15 тонн) в Селезневских банях, меньше всего людей в Усачевских, приятнее других Ржевские. В Селезневские не пускают пьяных и выгоняют напившихся.

Билет в Варшавские бани стоит 100 рублей – в них грязно и тесновато. Но все это искупается замечательной парной – в ней, единственной на всю Москву, потолок обшит деревом.

Остальные бани маленькие, тесные и невзрачные. Представляют собой, как правило, типичное трехэтажное здание из красного кирпича. Построены в 30-х или 40-х годах. Если где и хорошая парная, то десять человек, зашедших одновременно, уже сделают воздух сырым. В печи 3-5 тонн чугуна. Билет стоит 120-250 рублей. Ходить в такие бани имеет смысл, только если они возле вашего дома, причем по утрам, когда в них меньше всего посетителей.

К этой категории относятся Воронцовские, Донские, Вятские, Калитниковские, Лефортовские и Покровские бани. Самыми симпатичными мне показались Лефортовские: маленькие, но чистые, отремонтированные, с крепким паром (150 рублей). В магазинчике керамики, что рядом со входом в мужское отделение, из ряда бюстов древнегреческих Aнтиноев и Цезарей мне улыбнулась голова водителя настоящего безвременья – в розовом лаке, лавровом венке и греческой тунике.

Меньше всего мне понравились Воронцовские бани. Еще когда я поднимался по лестнице на третий этаж, на верхней площадке, оперев ногу о перила, постригал ногти гигантский голый толстяк. Один ноготь просвистел мимо моего лица, и мне сразу вспомнилось, что баня на астраханском диалекте – это место, где прячется кабан. Толстяк был плохим предзнаменованием: парная оказалась настолько сырой и маленькой, что я чуть не пошел требовать обратно свои деньги.

За две недели я посетил 14 московских общественных бань. Вообще-то человек я не очень компанейский: общественные места не люблю. А вот бани понравились. Таким чистым и отогретым я не был еще никогда в жизни. Ей-богу, граждане, жаль мне бань.