Антуан Гетчель

— Давно ли вы занимаетесь делами, связанными с правами животных?

— С ноября 2007 года. А в 2008-м в Швейцарии был разработан кодекс правил обращения с животными.

— То есть ваши клиенты — только животные, людьми вы не занимаетесь вообще?

— На самом деле основная моя специализация — адвокат по гражданским делам: например, я плотно занимаюсь вопросом наследства композитора Сергея Рахманинова. Случаи негуманного обращения с животными составляют примерно 30% моей практики, но мне бы хотелось наглядно продемонстрировать миру, что наши меньшие братья заслуживают не меньшей поддержки, чем, скажем, правнук Рахманинова.

— Интересы каких животных вы представляли в суде?

— Недавно мы разбирали дело коннозаводчика, который прирезал выбракованную лошадь кинжалом, причинив ей чудовищные мучения. Также мы разбирали дело домохозяйки, державшей в крошечной квартире сорок девять кошек: когда полиция пришла в дом с инспек­цией, женщина пыталась уничтожить несколько кошек, чтобы минимизировать их число. Один раз я защищал интересы рыбки, которую держали в слишком тесном для нее аквариуме.

— Насколько я понимаю, животные вряд ли лично обращаются к вам за помощью.

— Я был бы рад, но пока вся информация поступает ко мне из ветеринарной службы. Как только ветеринар подозревает владельца в нарушении прав домашнего животного, он шлет мне жалобу. Иногда полицейские, заметив собаку в машине, припаркованной под палящим солнцем, сообщают мне. Далее проводятся стандартные процедуры, принятые в расследовании уголовных дел: следственные проверки, опрос свидетелей. Я принимаю непосредственное участие в каждом этапе расследования.

— Случалось ли вам приводить животных в здание суда?

— К началу судебного процесса мои клиенты либо мертвы, либо их телесные повреждения не столь заметны, чтобы демонстрировать их в суде в качестве неоспоримого доказательства вины хозяина. Поэтому я беру с собой прото­колы экспертиз.

— Что вы думаете про результаты рефе­рендума?

— Я с самого начала скептически относился к этому референдуму: мне казалось, для него выбрали максимально неудобное время. Швейцарцам сейчас не до адвокатов по правам животных — я с самого начала знал, что им покажется невероятной блажью и роскошью вводить позицию государственного защитника по правам животных в каждом кантоне. Тем не менее я остался на прежней позиции и всерьез думаю о том, чтобы сделать свою практику международной.

— У вас у самого есть домашние животные?

— Нет. Моя квартира совершенно не приспособлена для того, чтобы держать в ней кошку или собаку. К тому же меня бы мучила мысль о том, что, пока я защищаю права чужой собаки в суде, моя собственная сидит дома и воет от тоски. В детстве у меня были морские свинки, кошки и собаки. Но я не из тех людей, кто без ума от живности, — я просто считаю, что ее права надо защищать так же рьяно, как и права людей. Необязательно быть одержимым собачником, чтобы защищать ее от избивающего хозяина.

— Часто ли швейцарцы нарушают права домашних животных?

— Относительно часто, причем в городе таких случаев больше, чем, допустим, на фермах, где животные крепче, выносливее и к тому же приносят практическую пользу. В городе могут избить собаку, утопить котенка, оставить рыбку без корма. У меня в работе был случай, когда владелец трех кошек уехал из города на две недели и запер животных в квартире. К момен­ту его возвращения две кошки погибли, а третья выжила только потому, что питалась остатками двух кошачьих трупиков.

— К какому наказанию приговаривается виновный?

— Владелец может быть заключен в тюрьму сроком до трех лет, а сумма максимального штрафа может составить пол­тора миллиона швейцарских франков. Однако таких наказаний в моей практике не было: как правило, владелец отделывается втрое меньшей суммой.

— С такой работой вы просто обязаны быть вегетарианцем.

— Я стал вегетарианцем в 1986 году, ког­да стал интересоваться обращением с животными на бойнях и фермах.

— Кто ваши основные клиенты?

— Собаки. Их права нарушают чаще всего: бьют, или дрессируют так, чтобы они могли вцепиться в глотку любому, или держат в крохотном пространстве.

— У меня в маленькой квартире живет ­лабрадор, двое взрослых и двое детей. Могли бы меня привлечь к ответственности за негуманное обращение с животным?

— Как ни странно, нет; согласно швейцарским законам, для собаки не так важно наличие лишних квадратных метров, гораздо важнее контакт с людьми и другими собаками: вы ведь водите ее гулять? Она играет с другими собаками?

— Да, но как понять, достаточно ли ей этого общения или она в глубине своей собачьей души страдает от тоски?

— Ровно для этих целей мы создали международный проект, целью которого является мониторинг обращения с животными в разных странах — в Китае, Аргентине, Южной Африке, Канаде и США. ­Россия пока не включена в этот проект, но я уверен, что и в вашей стране есть люди, которые готовы принять участие в разработке свода правил обращения с домашними животными.