Антон Иванов

фотографии: Ксения Колесникова

Сам по себе конфликт — естественная форма человеческих отношений. К сожалению, она характерна для всех людей. Главное — предотвратить насилие.

Мы не занимаемся посредничеством между враждующими сторонами. Наша задача — изучить ситуацию, учитывая все факты: политические, экономические, и религиозные, — и дать хорошо обоснованные рекомендации. При этом мы учитываем мнения правозащитников, неправительственных организаций, чья точка зрения далеко не всегда принимается во внимание при выработке решений.

Диалог — главная и основная форма предотвращения конфликтов, показатель нормального человеческого общения. Но строить миротворческий диалог — это скорее искусство, которое мы в меру сил пытаемся сделать своей профессией.

Самая болезненная точка на «теле» России, конечно, Северный Кавказ. За последние девять месяцев уровень насилия там достиг пиковой отметки, соответствующей 2005 году.

Изначально мы начинали работать в Чечне, в Ачхой-Мартановском районе, где основной проблемой было исчезновение людей. Мы провели серию круглых столов, в которых участвовали и представители МВД, и правозащитники, и местная власть, и представители гражданского общества, впервые попробовав добиться разработки взаимоприемлемой совместной стратегии безопасности. После этих встреч количество похищений в Ачхой-Мартане снизилось, и я надеюсь, нам удалось внести некоторый вклад в достижение этого результата.

На одной из встреч присутствовала правозащитница Наталья Эстемирова, тра­гически погибшая недавно. Ее похитили и убили, как и многих из тех, чьи права она защищала. Она ушла с середины заседания тогда, возможно, потому, что для нее диалоговая форма общения на тот момент не представлялась возможной. Я уважаю свободный выбор каждого человека, но в отличие от правозащитника конфликтологу необходимо фокусировать внимание на выработке конструктивных решений. Мы должны видеть правду и неправду каждой из сторон конфликта. Выбирать себе сторону мы не можем.

Безусловно, я — идеалист. Но без идеализма все попытки изменить окружающую нас реальность к лучшему бесплодны. Прагматик меняет окружающую ситуацию под себя, пытаясь извлечь выгоду. Идеалист меняет ситуацию под идеал — например, разрешение противоречий без применения вооруженного насилия.

Когда я работал в Западной Африке, в селе, расположенном рядом с газодобывающим объектом, и вел с группой коллег переговоры в одной из общин, то мнения разделились: старейшины были согласны с нашими предложениями, а молодежь захотела нас похитить и использовать в качестве заложников. В итоге, когда ­стороны стали кричать друг на друга и перестали обращать на нас внимание, переводчик шепнул нам, чтобы мы медленно продвигались к выходу из деревни. Нам повезло, но я навсегда запомнил слова одного старика из этой деревни, который провожал нас взглядом, когда мы нарочито медленным шагом продвигались к окраине. Он сказал: «Bring light or never return» («Принеси свет или не возвращайся»).

Я стараюсь не наблюдать зла, если есть такая возможность. Все наши личные проблемы происходят по причине того, что мы пытаемся увидеть то, что нам видеть не положено. Конфликтолог обязан ­хранить нейтралитет. Потому что убийства, крайняя жестокость и ужасающая несправедливость на войне происходят с обеих сторон.

Я женат, и у меня трое сыновей. Все наши семейные конфликты, если их можно так назвать, связаны только с детьми. В доме приходится крепко держать себя в руках, чтобы воспринимать оглушительный шум и постепенное разрушение квартиры как естественные проявление детства. Но ни­каких особенных методик и тактик в «конфликтах» с сыновьями я не использую.

Один из самых ярких примеров безысходности конфликта — арабо-израильский. Его суть прекрасно характеризует такая история: ведется борьба за то место, где когда-то стоял иудейский храм Соломона и Второй храм. Они были разрушены много веков назад; на их месте — мечеть Аль-Акса. Если кто-то задастся целью воссоздать иерусалимский храм, то сделать этого без разрушения мечети будет невозможно. Если мечеть будет разрушена, храм — построен, через какое-то время кто-то опять захочет воссоздать мечеть и придется опять разрушать храм. И так до бесконечности. Поэтому я верю, что мир — это когда Храм строится в душах прежде всего. Это главный урок, который я извлек для себя: от конфликтов к миру можно прийти только через умиротворе­ние в человеческих душах.