Анатомия ареста. Как прошли задержания на Манежной

Это мой первый митинг. Я наблюдаю за ним со стороны и все пытаюсь осмыслить увиденное. 

На пятачке у «Националя» жуткая толчея. Полиция перекрыла Манежку и все прилегающие к ней площади, улицы и переулки. Поэтому пришедшим на митинг остается лишь мяться на Тверской. Народ прибывает, появляются политики и оппозиционеры, кто-то выкрикивает лозунги, кто-то разворачивает российских флаг. В начале восьмого с обеих сторон улицы собирается человек по 400, для неширокого тротуара — огромная толпа. Полиции много: и обычной, и ОМОНа, — а вдоль дороги стоят внутренние войска, отсекая пешеходную часть от проезжей.

Тут же — рядовые прохожие, они с недоумением глазеют на митингующих, ОМОН, ровные ряды военных и пытаются протиснутся в метро. И вот полицейские находят повод для задержаний: «Вы мешаете доступу к метро!» — кричат в мегафоны и начинают цеплять людей. Оказаться в автозаке можно не только за лозунги или аплодисменты, а за то, что ты просто стоишь на месте.

Винтят по одному из трех сценариев.

Вот идут три полисмена, один кивает: «Вась, а давай этого». Говорит так, как будто картошку на рынке выбирает. Полисмены подходят к парню, который мирно стоит у стены, молча берут его под руки. Парень тоже молчит, на его лице нет ни возмущения, ни удивления. Вместе они уходят в автозак. Толпа пару раз крикнет вдогонку: «Позор!».

Таких задержанных много, процентов сорок. Столько же «крикунов». Они стоят в центре толпы, громко смеются, аплодируют, выкрикивают лозунги. Ради таких полицейские выстраиваются в «змейку», врезаются в толпу и выводят «крикуна». Тот продолжает голосить, а иногда даже начинает сопротивляться, но немногих приходится уносить в автозак за руки и ноги.

Наконец, оппозиционеры. Если вы — Алексей Навальный, о вашем появлении отдельно доложат по рации. Тут уже формируется не «змейка», а «свинья», которая выдвигается за целью. Оппозиционеров стараются выцепить как можно скорее: Толоконникова с Алехиной продержались минут двадцать, Немцов, Яшин — меньше пятнадцати, Навального забрали сразу же. Напоминает традиционные задержания Лимонова на Триумфальной, где он каждое 31-ое число упорно пытается отстоять право на мирные собрания.

Митинг превратился в конвейер по производству задержанных.

«Эй, ну куда?! Здесь и так уже 31 человек», — кричит полицейский товарищу. «Ну давай подвинем немного!», — тот пытается запихнуть задержанного в машину, где всего двадцать мест.

ОМОН не жесток, он действует методично: каждую минуту кого-нибудь отводят в автозак, кричит человек при этом или нет — не важно: на лицах полисменов маска равнодушия. Они не матерятся, не достают дубинки, не бьют женщин и стариков. Они даже вежливы: «Пожалуйста, разойдитесь! Ребята, давайте по домам!». Сложно ненавидеть такое равнодушие, и толпа начинает сдуваться. Кроме того, завести толпу попросту некому.

Представьте себе полк, у которого взяли в плен всех офицеров. Какой-нибудь сержант пытается взять командование на себя — хлоп! — и его уже нет. Другой поднимает голову — хлоп! — теперь и он «в домике». В конце концов — на пятачке лишь куча рядовых, они бы и рады ринутся в бой, но решительно не знают как. Топчутся на месте, ходят из стороны в сторону, пытаются кричать ОМОНу «Фашисты!», но в конце молча выстраиваются вдоль стен с кофе в руках.

Через полтора часа после начала митинга довольный ОМОН стоит у ларька в очередь «за водичкой», девушки беседуют с симпатичными полицейскими, уборщицы подметают окурки, щедро накиданные пришедшими. Митинг распихали по автозаками, самое интересное теперь там: Толоконникова фотографируется с триколором в компании товарищей, Немцов беседуют с Яшиным, Навальный улыбается в камеру, сидя на фоне решетчатых окон. Из тысячи митингующих осталось человек 300, да и они уже превращаются в обычных горожан. В конце концов безропотную толпу ОМОН выталкивает в метро.

Полтора года назад говорили, что «протест сдулся». Сейчас даже слово «протест» не кажется уместным. Митинги превратились в форму вечернего «выхода в люди»: взять в «Макдоналдс» латте, дать одно-два интервью, крикнуть пару лозунгов, когда тебя уводят под локти. Потом — селфи в автозаке, обязательно с улыбкой. Не забыть про ироничный пост, когда тебя отпустят. Толоконникова пишет в твиттере: «Полицейский, который меня оформляет: «Давайте все по-быстрому сделаем. Вот я Яшина всегда очень быстро оформляю, раз — и дальше на митинг».

Ирония и абсурд выходят в протестный тренд, заменяя патетику типа «не забудем, не простим». Если раньше, чтобы заслужить внимание властей, нужно было строить сцену, приносить знамена, идти маршем, то сегодня достаточно после работы встать на углу Тверской и Моховой, чтобы ради тебя пригнали полсотни грузовиков с военными.

Пожалуй, самое примечательное в понедельничном митинге, что российский флаг, некогда бывший атрибутом исключительно болельщиков, был, наконец, присвоен и оппозиционерами.

Безропотная сдача в руки ОМОНовцев — вот что, по сути, в понедельник происходило возле Манежной площади. Подхватив этот тренд, оппозиция могла бы вновь придать протесту понятную форму — при условии, что сотни людей будут готовы проводить вечера не дома, а в ОВД.