Алена Долецкая: зачем мне нужен Interview
В пятницу во всех ларьках города появился первый номер нового журнала Interview — русской версии знаменитого контркультурного журнала, основанного в 1969 году Энди Уорхолом. Возглавила журнал Алена Долецкая, и теперь везде, где можно, обьясняет, зачем выпускать новый журнал в эпоху заката журналов, в особенности — журнал, который изначально был придуман для публикации нередактированных бесед знаменитостей, то есть для жанра, который сейчас, в эпоху пресс-секретарей, цензуры и общей зажатости, практически умер.
Самое любопытное — и длинное — интервью Долецкая дала Роману Волобуеву для «Афиши»: версия на сайте примерно в пять раз больше, чем то, что опубликовано в журнале. Волобуев как раз пол-интервью упирает на то, что Interview по-русски и в нынешних условиях — это невозможная история.
«— Одно из правил уорхоловского Interview — собственно интервью там не редактировались, это были дословные расшифровки с диктофона. Что довольно невозможно при нынешней системе, когда герой любого интервью его потом вычитывает, заверяет и так далее.
— Будем с этим бороться.
— Серьезно, будете?
— Сразу, конечно, не получится, но… Кстати, насчет неправленых расшифровок. Карл Лагерфельд издал четырехтомник про Interview: четыре гигантские книги на тележке, я на Amazon купила последний экземпляр. Там отдельным томом — все интервью Энди. Они правда без купюр — и это забавно и трогательно, но продраться через это нам сегодняшним уже невозможно. Все эти «а-а-а», и «э-э-э», «а-э-э», и «like, you know»… Вероятно, главное приобретение и проклятье последних шестидесяти лет — бешено увеличившаяся скорость: мы говорим, думаем, читаем быстрее. И все эти просьбы передать соль и обсуждение пиджаков, в которых пришли собеседники — понятно, зачем это нужно было тогда. Но сейчас это уже не работает.
— Будем с этим бороться.
— Серьезно, будете?
— Сразу, конечно, не получится, но… Кстати, насчет неправленых расшифровок. Карл Лагерфельд издал четырехтомник про Interview: четыре гигантские книги на тележке, я на Amazon купила последний экземпляр. Там отдельным томом — все интервью Энди. Они правда без купюр — и это забавно и трогательно, но продраться через это нам сегодняшним уже невозможно. Все эти «а-а-а», и «э-э-э», «а-э-э», и «like, you know»… Вероятно, главное приобретение и проклятье последних шестидесяти лет — бешено увеличившаяся скорость: мы говорим, думаем, читаем быстрее. И все эти просьбы передать соль и обсуждение пиджаков, в которых пришли собеседники — понятно, зачем это нужно было тогда. Но сейчас это уже не работает.
— Но вопрос в другом. Никита Михалков, когда заверяет свои интервью, вычеркивает там одно слово «бл…дь» из трех и иногда «либералов» меняет на «чертовых либералов». Но он один такой, остальные на бумаге хотят выглядеть лучше.
— Никита этого не делает, потому что он сильный. А параноидальное желание выглядеть лучше, эта бесконечная беготня за отмыванием своих цитат… Мне кажется, это, во-первых, страшно старомодно, а во-вторых — автоматически сообщает миру, что ты слаб. Потому что, о'кей, ты можешь выглядеть лучше на бумаге. Но рано или поздно ты откроешь рот — на радио, по телевизору, просто на вечеринке — и окажется, что ты бекаешь-мекаешь и вообще скучнейший персонаж. Ты все равно провалишься в эту яму.
— Но в индустрии специально сделано, чтоб настоящий человек не проглядывал. Я не очень понимаю, как вы это поменяте.
— Ну мы попробуем. Иначе совсем неинтересно. Получаешь портрет без ушей и глаз. К сожалению, есть другая проблема. Определенная часть людей — они скучные. Не будем называть имен, но бывает же — садишься с чудесным талантливым человеком, и он тебе час рассказывает, что лошадь кушает овес, а Волга впадает в Каспийское море. И ты не понимаешь, что с этим делать».
— Никита этого не делает, потому что он сильный. А параноидальное желание выглядеть лучше, эта бесконечная беготня за отмыванием своих цитат… Мне кажется, это, во-первых, страшно старомодно, а во-вторых — автоматически сообщает миру, что ты слаб. Потому что, о'кей, ты можешь выглядеть лучше на бумаге. Но рано или поздно ты откроешь рот — на радио, по телевизору, просто на вечеринке — и окажется, что ты бекаешь-мекаешь и вообще скучнейший персонаж. Ты все равно провалишься в эту яму.
— Но в индустрии специально сделано, чтоб настоящий человек не проглядывал. Я не очень понимаю, как вы это поменяте.
— Ну мы попробуем. Иначе совсем неинтересно. Получаешь портрет без ушей и глаз. К сожалению, есть другая проблема. Определенная часть людей — они скучные. Не будем называть имен, но бывает же — садишься с чудесным талантливым человеком, и он тебе час рассказывает, что лошадь кушает овес, а Волга впадает в Каспийское море. И ты не понимаешь, что с этим делать».
Вторая проблема — с отсутствием культурных героев. Каковую проблему Долецкая собирается решать, разбавив традиционный набор глянцевых ньюсмейкеров людьми с «Красного Октября» и пр. «Появилась надежда на островки: свибловский МДФ, «Гараж», «Пионер» — они разные и про разное, но они работают точками силы. Та же «Стрелка», та же «Новая Голландия». Та же Пермь с «Текстурой». Тот же неожиданно сложившийся парк Горького. Это все — последние три года. А когда видишь какую-то созидательную историю — есть шанс, что за ней увидишь и людей, какие-то живые лица».
В интервью Кате Герасичевой для Openspace.ru Долецкая заодно рассказывает, для кого, собственно, этот журнал делается.
«— Вообще, мне кажется, что журнал Interview приходит в Россию вовремя! Вовремя, потому что хочется как-то удовлетворить интересы лучших людей нашей страны.
— Кто они?
— Ты. Продюсеры, актеры, креативщики. Я не уверена, что это такая уж маленькая часть населения, как мы думаем. Мы вообще недооцениваем уровень людей, которые достают из кошелька деньги, покупают журналы и проводят с этими журналами время. На моей предыдущей работе мы делали не одну фокусную группу, и меня в последние годы поражало: мы думаем, ладно, мы тут наваляем, и они это скушают, мы же о-го-го! А люди говорят: минуточку, это мне совсем неинтересно, а вот это я не покупаю последние четыре месяца, потому что мне это перестало быть интересным.
— Весь глянец.
— Глянец, в частности, да. Глянец очевидно претерпевает серьезные изменения в данный момент — не только у нас, но и в мире. В России это связано с тем, что русские с невероятной скоростью учатся. Нет ни одной страны в мире, где на руководящих постах находятся девушки-юноши возраста, в котором в Англии еще только учатся переписывать чеки в прачечной. Это говорит о многом».
— Кто они?
— Ты. Продюсеры, актеры, креативщики. Я не уверена, что это такая уж маленькая часть населения, как мы думаем. Мы вообще недооцениваем уровень людей, которые достают из кошелька деньги, покупают журналы и проводят с этими журналами время. На моей предыдущей работе мы делали не одну фокусную группу, и меня в последние годы поражало: мы думаем, ладно, мы тут наваляем, и они это скушают, мы же о-го-го! А люди говорят: минуточку, это мне совсем неинтересно, а вот это я не покупаю последние четыре месяца, потому что мне это перестало быть интересным.
— Весь глянец.
— Глянец, в частности, да. Глянец очевидно претерпевает серьезные изменения в данный момент — не только у нас, но и в мире. В России это связано с тем, что русские с невероятной скоростью учатся. Нет ни одной страны в мире, где на руководящих постах находятся девушки-юноши возраста, в котором в Англии еще только учатся переписывать чеки в прачечной. Это говорит о многом».
Ну то есть это журнал для «випстеров» и сочувствующих, и после Ди Каприо им надо бы поставить на обложку Сергея Капкова. Очень своевременный журнал. И недорогой, кстати, — первый номер продается за 99 рублей.
