Алена Долецкая, главный редактор

Художественная лепка: Эдуард Беляев

— Насколько я понимаю, вы, главная женщина России, практически прототип русской женщины — а именно поэтому вы и стали главным редактором Vogue, — сегодня, 8 марта, как раз собирались пойти в лес.

— Я действительно собралась в лес, но подумала — сначала надо дать интервью Эндрю. Делать это из леса было бы неудобно.

— Президент США тоже проводит много времени в лесу, это называется «работа на ранчо».

— Не самое лестное сравнение. Но отдых нужен всем. Некоторые ходят на дискотеку, другие предпочитают лес.

— Так и представляю себе, как вы валите деревья…

— О нет, все деревья уже свалили. Я просто хожу на прогулку — надеваю валенки и собираю хворост для камина.

— Как вы думаете, Россия имеет какое-нибудь влияние в мире с точки зрения стиля и моды?

— В моде мы меряем время сезонами, а не эпохами. В прошлом году все дизайнеры как-то вдруг обратились к русской теме и к русскому искусству — и русское влияние было так заметно, что нам даже пришлось после очень долгого перерыва делать специальный русский номер. Россия не только стала демократией, она открылась миру, и людям стало удобнее восхищаться нашими достижениями и нашим искусством, потому что мы больше не империя зла, не серое, неулыбчивое и опасное место.

— Постойте, когда Ив Сен-Лоран делал свою знаменитую арабскую коллекцию, его едва ли вдохновляла мода современной Саудовской Аравии. В России дизайнеров, похоже, интересуют прежде всего Борис Годунов и бояре. С другой стороны, мне кажется, что некоторые западные марки уже давно умерли бы, если бы русские вдруг не решили, что они модные. Ну, скажем, Paco Rabanne или Roberto Cavalli. Россия скорее неразборчивый импортер, а не влиятельный экспортер. Русский вкус считают вульгарным, слишком помпезным.

— Если вы говорите о любви к ярлыкам, то она быстро проходит. А вульгарность есть везде. Что касается помпезности, сама я верю, что меньше — это больше, но не забывайте: Россия — византийская страна, у нас имперские традиции роскоши.

— Если бы Екатерина Великая жила сегодня, какой журнал она стала бы читать?

— Это провокация. Ей, конечно, каждый день приносили бы по 25 журналов. Она, конечно, читала бы Vogue: она была очень разборчива и амбициозна. Она интересовалась внешним миром — и наверняка стала бы читать «Афишу-Мир». Не будем превращать наш разговор в промоакцию. Екатерина была очень умной и прогрессивной женщиной — в первую очередь она читала бы новости в интернете.

— Давайте поговорим о других женщинах. Как русские женщины сегодня влияют на своих мужей? В первую очередь я имею в виду жен важных политиков.

— Я думаю, у русских женщин есть особый талант к закулисному влиянию на своих мужей. Вот, например, Маша Чубайс очень близка с Анатолием, и я думаю, они обсуждают и телевизионные программы, и политическую ситуацию. Однажды я делала интервью с генералом Лебедем, и мне сначала было очень неуютно — огромный мужик, говорит что-то про 14-ю армию. В конце я его спросила: вот вы делаете так много, для этого нужна огромная воля и огромная энергия — откуда она у вас? А генерал ответил: от жены, я все делаю только ради нее. Женщины вообще очень важны для русских мужчин, и если мужчинам не удается найти свою половину, то получаются печальные и надоевшие всем истории про рублевских жен и про бизнесменов, у которых с женщинами отношения исключительно коммерческие. Это очень грустно. В этом смысле я крайне старомодна. Я просто не понимаю, как можно иметь с мужчиной отношения, основанные только на финансовом интересе. Деньги не действуют на меня как афродизиак. Хотя я люблю богатых людей и очень горжусь богатыми друзьями.

— Вы говорили о влиянии русских женщин на мужчин. Давайте поговорим о влиянии женских журналов. Они не только очень популярны, но и очень доходчивы — большие картинки, маленькие подписи…

— Мне кажется, влияние глянцевых журналов огромно. Какие журналы нравятся женам тех или иных политических лидеров, угадать трудно. Важно, что в этой сфере есть очень большой выбор. Некоторые женщины покупают все журналы. Большинство более избирательны, у них нет времени читать все подряд. Другие вообще ничего не читают.

— Я не думаю, что свобода прессы — это возможность выбирать межу Elle, Vogue, Cosmopolitan и Glamour. Вы лично печатали в Vogue что-нибудь общественно значимое?

— В последние годы мы начали работать с первыми леди разных стран. Первый большой материал у нас был про Мехрибан Алиеву, жену президента Азербайджана. Потом у нас была жена президента Грузии. Это, конечно, были не просто красивые картинки. Они давали нам очень длинные и откровенные интервью про свою жизнь, про то, как они стараются поддерживать своих мужей. Мне кажется, что первая леди всегда подает пример всем остальным женщинам — и не только в том, как соответствовать мужу. Работать с Мехрибан Алиевой было невероятно интересно — она очень красивая, умная и прекрасно образованная женщина. Нам важно показать, что такие женщины в моде, что они и есть мода.

— Это, конечно, очень важно. Ну а рисковать вам приходилось? Вы печатали что-нибудь взрывоопасное? Владелец издательского дома Conde Nast Джонатан Ньюхаус очень политически ангажированный человек и не упускает возможности покритиковать в своих изданиях администрацию Буша. Неужели вам не дают возможности высказываться на политические темы?

— Ньюхаус прежде всего очень хорошо разбирается в форматах. Для политических высказываний у него есть New Yorker и Vanity Fair, а Vogue — это библия стиля для женщин.

— О’кей, есть самые разные женские темы: аборты, Закон Божий в школе и тому подобное. Неужели вы, умная женщина, не жалеете о том, что ваш журнал не говорит о политике?

— Я не жалею ни о чем, что мы делаем в Vogue. Единственное, что меня расстраивает, — это что Людмила Путина не нашла возможности или не проявила желания посотрудничать с нами.

— Вы могли бы предложить ей поучаствовать в работе журнала совместно с вами в качестве приглашенного главного редактора. В других Vogue так уже поступали.

— Не думаю, что у нее хватило бы на это времени. Вы не представляете себе, какая это большая работа.