Алексей Гаскаров: «Сопротивление разрушает страх»

— Расскажите вкратце, что произошло в общежитии в Большом Саввинском переулке? Как вы там оказались?

— Конфликт в Саввинском переулке произошел в субботу, а всю неделю до этого в интернете крутили ролики о том, как чоповцы пытаются выселять из общежития женщину с ребенком. На видео было видно, как ломают стены, как плачет эта женщина и орет этот ребенок.

Как я понимаю, чоповцы ограничили доступ в квартиру жильцам дома. Существует решение суда о том, что эта квартира является собственностью компании «Мосшелк». Но ЧОП не имеет права никого выселять, это должны делать судебные приставы. У жильцов есть прописка, и компания не может ограничивать их в праве пользоваться жилплощадью. Идея народного схода была в том, чтобы попытаться пройти в эту квартиру и принести им хотя бы еду. Ведь люди там сидят в темноте и не могут даже сходить в магазин.

Когда толпа подошла, чоповцы закрыли ворота во двор общежития и попытались никого не пускать. В ситуации, когда с одной стороны стоят чоповцы, а с другой — молодежь и одни пытаются не пускать других, постепенно назревает конфликт. Слово за слово, все начинают ругаться и друг другу угрожать. В какой-то момент активисты попытались пройти, и чоповцы стали их бить, один из охранников дрался железной палкой. Они бычили, как обычные гопники, и было видно, что они привыкли к такому общению.

— А как открылись ворота? Чоповцы сами их открыли?

— Похоже, они были связаны каким-то велосипедным замком и открылись, когда люди надавили. Сцена получилась в лучших традициях штурмов средневековых замков — ворота открываются, и люди с криком врываются и наводят порядок.

— Как вас задержали и что происходило в отделении полиции?

— Я стоял возле входа в общежитие, и тут приехала полиция. Потом их стало больше. Приехала скорая — у двоих чоповцев были разбиты лица, но серьезных повреждений не было, насколько это можно было визуально определить.

Менты подошли и говорят: «Нам приказали тебя арестовать». Семерых, включая меня, сразу отвезли в ОВД, позже привезли всех остальных. Никто не сопротивлялся, все сами вышли и поехали.

В Саввинском все было очевидно и понятно: в интернете были ролики о том, что в общежитии творится беспредел и беззаконие. Последовала расплата. Для полиции тут не может быть никакой сложности — все произошедшее снято на видео, и мотивы тех, кто пришел в Саввинский 19 января, мне кажется, очевидны.

Правда, большинство полицейских, наверное, думает, что потасовка с ЧОПом — кем-то проплаченная акция. Они спрашивали: «Зачем вы туда вписались? Ведь вас это не касается. Вы вот вообще из Жуковского приехали, что за бред?»

Но ведь это вопрос ценностей. Нас волнует ситуация с общежитием, для нас это важнее, чем пойти выпивать, играть в компьютерные игры или смотреть телевизор. Мы противостоим атомизации и отчужденности, которые были порождены хаосом перестройки и строительства нового капитализма. Люди абсолютно искренне за что-то вписываются, не руководствуясь корыстными интересами.

Эшники (сотрудники Центра главного управления МВД по борьбе с экстремизмом. — БГ), которые тоже приехали в ОВД, давно в теме и уже понимают, что люди, вступившиеся за жильцов общежития, сделали это не из-за денег, а из-за своей позиции. Возможно, поэтому они вели себя совсем не агрессивно.

— Некоторых участников конфликта с охранниками отпустили, а некоторых — оставили до утра. Как решалось, кто останется, а кто уедет?

— 39 человек выстроили в ряд, а вдоль ходили чоповцы и смотрели. Они определили 5 человек, которые остались до утра, и двоих из них — Грачьи Погосова и Игоря Полозенко — суд позже поместил под домашний арест. Хотя про Полозенко я точно знаю, что он не участвовал в замесе.

— Вы ожидали массовых задержаний и уголовного дела?

— Думаю, никто этого не ожидал. Активисты ходили в общежитие всю неделю и 19 января тоже собирались просто прийти. Но к этому моменту прежний ЧОП оттуда убрали — ходит слух, что их уволили за мягкость — и наняли новый. В субботу один из новых охранников даже произнес вслух: «Ну ни фига себе подработка».

— Как вы считаете, почему подобные конфликты перерастают в массовые драки?

— Насилие появляется там, где перестают работать институты. Люди пытаются решить свои проблемы легальными методами, но видят, что в споре между гражданином и коммерческой структурой власти всегда больше у последней. Они чувствуют давление и понимают, что могут в конце концов просто оказаться на улице. Бизнесмены до сих пор решают многие вопросы методом из 1990-х — дал взятку, раздобыл левые документы, нанял ЧОП. Сопротивление в такой ситуации становится вопросом чести. Если не дашь отпор сейчас — дальше будет только хуже. Главное, чтобы не было никаких догм, универсальной идеологии — в любой конфликтной ситуации нужно принимать взвешенное рациональное решение.

— То есть вы считаете, что силовые методы защиты от беспредела допустимы?

— Если ты видишь, что омоновец без особого повода бьет дубинкой женщину на демонстрации, ты можешь вмешаться и дать ему отпор. Таким образом ты противодействуешь насилию. Ты и сам при этом прибегаешь к насилию, но в некоторых ситуациях это допустимо.

Если экологические активисты, борясь за сохранение леса, сжигают трактор, нельзя назвать это насилием. Я не утверждаю, что насилие — метод, которым нужно пользоваться всегда. Но его нельзя полностью отвергать. Все зависит от ситуации — в нацистской Германии странно было бы рассуждать о ненасилии. Вспомните «Пиратов Эдельвейса».

Насильственные методы допустимы только для борьбы с насилием и в тех случаях, когда другие способы не работают. Действия компании «Мосшелк» и ЧОПа против жильцов общежития в Саввинском переулке были насильственными. Если дать таким людям силовой ответ, то в следующий раз они будут знать, что не стоит так себя вести. У чоповцев ведь нет специальной ненависти к жильцам и к активистам.

Пикет, оригинальная акция, митинг — все это не так заметно в информационном поле, как конфликт, не так быстро привлекает внимание к проблеме. Видимо, сказывается тяга людей к зрелищам. Нападение на администрацию Химок было успешной акцией. Да, мы посидели в тюрьме, но наши действия привлекли внимание к проблеме Химкинского леса, и на очередной митинг пришло не 500 человек, как обычно, а пять тысяч.

Женщины, которые живут в общежитии на Саввинском, всю неделю писали заявления на действия ЧОПа, и полиция была в курсе проблемы, но никак не реагировала. И они были нам благодарны — всех обнимали, благодарили и говорили, что наконец-то кто-то за них вступился. Если мы хотим, чтобы минимальные социальные гарантии исполнялись, нужно действовать сообща.

Насильственный ответ становится эффективным, если уменьшает количество насилия в обществе. В идеале в обществе вообще не должно быть насилия, к этому и надо стремиться.

— Какими будут ваши дальнейшие действия по поводу ситуации в общежитии и уголовного дела? Чувствуете ли вы угрозу лично для себя?

— Угрозу я, понятно, чувствую, потому что для власти все складывается очень удобно. Член КС оппозиции, проходил по Химкам, и вот опять в центре конфликта. «Конечно же, он все это организовал!» — думают полицейские. Я им пытался объяснить, что вот, вы слушаете мой телефон, вы читаете мою почту, вы вообще все про меня знаете, и зачем мне это делать? Они тогда этого не поняли. А я в своей позиции уверен и знаю, что я делал, а чего не делал.

Власти пытаются отвлечь внимание активистов на судьбу политзаключенных. Но тем, кто находится под арестом, очень важно, чтобы то, ради чего они лишились свободы, было доведено до конца. Поэтому мы будем продолжать действовать юридическими методами, одновременно привлекая внимание общества. Хотим устроить большую легальную акцию на тему проблем общежитий.

— Как вы считаете, снизилась ли вероятность акций прямого действия после «Болотного дела»? Стали ли активисты больше бояться участвовать в таких акциях?

— Любая власть основана на страхе — страхе уголовного преследования, заключения и прочего. А активное сопротивление разрушает этот страх. Например, после акции в Химках многие сказали себе: подростки идут на такое, а я боюсь даже выйти на митинг.

Зачем государство все время закупает какую-то технику, которую нигде не применяет? Зачем постоянно докупать водометы? Здесь все основано на выстраивании страха. Людей сажают под домашние и тюремные аресты с той же целью — посеять страх, чтобы другим неповадно было. После посадок по делу о нападении на администрацию Химок антифашистское движение сильно пострадало — все стали бояться.

Если ты что-то сделал и готов сказать «да, я это сделал, и я не боюсь этого, потому что так и так» — все о'кей. Здесь и пролегает граница. Я никогда не буду делать вещи, за которые потом не смогу открыто ответить.