Александр Роднянский

">
Фотография: Таня Зоммер

— Предполагалось, что «Обитаемый остров» разделит новогоднюю кассу с «Любовью-морковью». Но у вас в последний момент появился еще один конкурент, ­поддержанный к тому же Первым кана­лом, — «Стиляги» Тодоровского.

— Мы знали, что фильм «Стиляги» заяв­лен, и не видели в этом ничего страшного. Неожиданностью стал не фильм, а то, что в его продвижение агрессивно включился самый эффективный игрок на рынке. Никто не думал, что в ситуации отношений между телеканалами Первый вложится в поддержку проекта, который много лет финансировался и как минимум наполовину принадлежит телеканалу «Россия». Говорю без всякого лукавства: трудно найти человека из числа наших коллег, к которому мы бы относились лучше, чем к Тодоровскому. Но я понимаю, что мотивирует такого рода ситуации…

— Спорт?

— Конечно. Но поскольку я в отношении кино не в спорте, мне трудно признать, что какой-то фильм, наш или сделанный коллегами, посчитают лучшим только потому, что его посмотрит больше зрителей. При всем моем уважении к цифрам сборов.

— У «Обитаемого острова» будет телевизионная поддержка?

— Да, у нас много честно купленного рекламного времени и пара придуманных проектов и на СТС, и на «России». Но наша задача — сделать название фильма известным и попытаться завоевать определенную репутацию. Что этот фильм, именно этот, обязательно надо посмотреть.

— Поэтому вы показали еще не готовый материал избранным критикам?

— Главным недостатком нашей истории с фильмом была уверенность интернет-аудитории в том, что мы скрываем его намеренно, потому что у нас якобы ­по­лучилось полное дерьмо. И я понял, что наша сила как раз в том, чтобы не бояться показывать фильм даже на незавершенных этапах. Позвали людей, с которыми я, мягко говоря, не близок. Просто не знаком. Я включил «Закрытый показ» с «Гадкими лебедями» Лопушанского, и там Мария Аркадьевна, дочь Аркадия ­Стру­гацкого, задала мой абсолютно вопрос: «Почему книжки Стругацких любили все, а фильмы получаются только артхаусные?» Лопушанский ответил: «Ну, вот ­сейчас будет Бондарчук, он, наверное, ­другой». На что громко и скептически хмыкнул Дмитрий Быков. Я это запом­нил. Когда Быков посмотрел фильм и написал текст, его, естественно, ­обви­нили во всех смертных…

— Вы купили его просто. Всех купили, и Романа Волобуева (критик журнала «Афиша», написавший восторженную рецензию на «Обитаемый остров». — БГ).

— Ну, я всех не потяну и всем необходимым нам миллионам зрителей не заплачу. Но человек сто основных блогеров мы пригласим, в том числе самых отвратительных. И, конечно, купим, хотя бы какую-то часть. Я не переживаю: чем больше спорят, тем интереснее смотреть. Если люди заранее уверены, что русское кино — напомаженный труп, их не переубедить. Я-то считаю, что много талантливых фильмов, и наш не считаю плохим, даже средним не считаю.

— А почему-то решили, что надо его пока подержать. У Васи очень неожиданное сочетание: он очень умный и до трогательности правильный парень, а выглядит… Его же в интернете стали называть педо… (Василий Степанов был назван в блогах «педо-гопо-хипстером». — БГ). Это ничего плохого о человеке не гово­рит (политически корректно заметил я), но к Васе не имеет никакого отношения. Он хорош собой, слишком — для мужчины, и стесняется этого. Похудел, сутулится, одевается невесть во что.

— Вы начинали «Обитаемый остров» при стабильности, а заканчиваете в ситуации кризиса. Скорректировали ожидания?

— Мы и запускали его в очень рисковой форме. Идея была, мягко говоря, нестандартная даже для стабильного рынка. Кризис всего лишь усугубил риски. Сейчас вообще главный вопрос: смотреть-то будут? Это необычный фильм: с одной стороны, увлекательная история, с дру­гой — экранизация Стругацких, бережная, если не сказать тщательная. А значит, помимо увлекательного сюжета там есть что-то еще. Но не может же массовая аудитория пять-шесть лет подряд смотреть только лишенное содержания кино? В какой-то момент приходит время содержательного. Почему бы этому не начаться с «Острова»?

— То есть кризис всех сделает лучше?

— В свое время «Римские каникулы» сказочно облагородили аудиторию, и она пошла смотреть мелодрамы. Смотрели год-два, а году к 60-му перестали ходить в кино вообще. Пережрали. И тогда сняли «Бонни и Клайда», где в финале погиба­ли — о ужас — главные герои и еще их в кадре решетили пятьдесят с чем-то раз. Все же циклично, волнами. Мы в период обустроенной стабильности считали кино просто сферой потребительских услуг. Сейчас со зрительскими настроениями может произойти революция или эволюция.

— Вам не кажется, что мы просто в какой-то точке идеализма находимся? Умом все понимают, что будет только хуже, но надеются, что и зритель на умные фильмы пойдет, и случайные люди из кино уйдут. Время ­сейчас такое…

— Ненужных надежд? Вы знаете, если их не будет, тогда все вообще бессмыслен­но. Это во-первых, а во-вторых, я несколь­ко поворотов переживал в жизни, очень радикальных. И думаю, что все может измениться опять. С точки зрения зрительских ожиданий и климата ­соци­ального.