18 января 2012

Взрослые о детстве: Сергей Удальцов

Сергей Удальцов рассказал БГ о стыдном, грустном, радостном, политзакалке и истории своей семьи

Текст:
Александр Борзенко

8271

О семье

Родился я в Москве в 1977 году. Вырос в районе «Коломенского», здесь живу и сейчас. Отец и мать — историки, заканчивали истфак МГУ. Работали в Институте истории СССР при Академии наук. В общем, интеллигентная семья. По материнской линии у меня гены, можно сказать, революционные. Прадед мой Иван Дмитриевич Удальцов — в честь него в Москве улица названа — старый большевик, как тогда было модно говорить. Ленина видел, даже на своей квартире принимал его. Он был ученый и уже после 1917 года занимался развитием науки, становлением МГУ, даже короткое время был ректором. Участвовал в создании МГИМО. Большой политикой он не занимался — репрессии его не коснулись.

Дед по материнской линии был высокопоставленным партийным работником. Возглавлял агентство печати «Новости», был дипломатом. Работал послом в Греции. И жил он в цековском доме. И все равно все они были нестяжатели. Социальные блага были не на первом плане, хотя какой-то уровень привилегий присутствовал. Мы жили отдельно: в малогабаритной квартире типового дома. Работники науки (это можно считать заслугой советского периода) неплохо получали. Роскоши никакой, машины не было. Несколько раз на море ездили — не по путевкам, а так, дикарями.

О политике

Я ходил в детский сад в своем районе, потом там же в школу. Ничего элитного. Помню, пришел в сад — воспитатели все грустные. Брежнев умер. Ну, я представлял примерно, кто это такой. Кто-то даже плакал. Я, конечно, не плакал: мне было пять-шесть лет, и я еще не особо ориентировался в этих вопросах. Дома все это обсуждалось. Новости по телевизору я смотрел с раннего детства. Помню, как Горбачев пришел. Большой ажиотаж был, ощущение каких-то изменений. Я чувствовал эти настроения. Первые универсамы начали открываться, там молодые работали. Постоянно были разговоры о политике.

Еще с войны ближайшим другом деда по линии матери — Ивана Ивановича — был Александр Николаевич Яковлев, один из главных идеологов перестройки. Помню, они все время спорили, к концу 1980-х разругались. Мой дед не приветствовал все эти перестроечные процессы, когда стало видно, что все выходит из-под контроля. Как мне дед рассказывал, у Яковлева перерождение произошло после того, как тот вернулся из длительной командировки в Канаду (в 1973–1983 годах Яковлев был послом СССР в Канаде. — БГ).

О драках

Героического я ничего не совершал. В детском саду и в школе бывали драки со сверстниками. Иногда несколько человек нападали — не с ножами, конечно, а по-детски. Я никогда не сдавался. В средней школе наша компания подралась с другой компанией, мне по голове сильно досталось. После этого я пошел спортом заниматься, качался немного, потому что понял, что надо лучше себя защищать. Не сдаваться, идти до конца — это с детства во мне отложилось.

О развлечениях

В конце 1980-х – начале 1990-х мода была: каждая компания выбирала себе подвал, там обосновывалась и целыми днями сидела. Музыку слушали. Такой был подпольный дух. Это сейчас все подвалы в Москве закрыты. Но я и в театры, в музеи, на концерты много в детстве ходил.

О мечте

Не помню, чтобы когда-либо мечтал о конкретной игрушке. Все, что нужно, у меня было. Когда был постарше, мечтал о магнитофоне.

О стыдном

Начальная школа, я гулял в «Коломенском». Впереди какие-то люди шли, и кто-то обронил кошелек. Надо было поднять и отдать, а я поднял и не отдал. Правда, там оказалось рубля два или три: по тем временам деньги невеликие. Я никому об этом не сказал. Потом меня это беспокоило.

О грустном и радостном

В детстве было много счастливых моментов — поездки на море, праздники, Новый год. А грустное — бабушка умерла, когда мне было лет одиннадцать-двенадцать. Я переживал.