Всех любить нельзя разлюбить

Моя личная жизнь складывается вполне в духе времени. То есть, скажем честно, замысловато. И с папой моей старшей дочери я давно состою в отношениях приятельских, а не брачных, как и с папой моих младших детей. Года в три моя дочь Соня говорила мне: «Почему мы не можем жить все в одном доме — ты, я, папа, бабушки и дедушки?» Лет в пять продолжала: «Мне кажется, все должны жить вместе и любить друг друга». И сегодня, когда ей 15, она верна своей идее: «Мне нравится дружить со всеми, и я хочу встречать Новый год у папы».   

Я даже не могу сказать, что я категорически против. Папа ее мне искренне симпатичен, несмотря на то что за все 15 лет не сделал для дочери ровным счетом ничего, не считая того, что подарил ей жизнь. Он просто творческая личность, большой умница и ничуть не меньший разгильдяй. О'кей, к папе — так к папе. 

Не меньше, чем папу, Соня любит дедушку, бабушку, второго маминого мужа, его родителей и нынешнего бойфренда. Причем любит абсолютно искренне и взаимно. По этой причине ее день рождения в моем доме — это что-то страшное. В этот день на одной территории встречаются все нынешние бывших и бывшие нынешних. Это тот день, когда под флагом любви к общительной и обаятельной деточке я пеку пирог на 50 человек и с замиранием сердца жду, как снова столкнутся в дверях двое из троих моих мужей и что будет потом. 

С другой стороны, девочка во всем этом громокипящем котле, кажется, вполне счастлива. Она действительно с удовольствием общается с большим карассом из друзей и приятелей, подруг и приятельниц, бывает у них в гостях и с радостью зовет их к нам. Это маме они бывшие — а ей они друзья. Те самые, с которыми можно и на горку, и в кафе, и о мальчиках, и о Борхесе, и о современном кинематографе (гораздо, гораздо интереснее, чем с одноклассниками!).

А вот у моей подруги получилась обратная история. Она растила мальчика. Как водится, не с родным отцом, а с пришедшим ему на смену бойфрендом Сережей. Они прожили вместе лет восемь и разошлись. К этому времени мальчик-сын вовсю называл бойфренда Сережу папой, тот с удовольствием водил его на каток и теннис, строил планы и откладывал деньги на учебу в Европе. Но вот брак рухнул. И Сережа осознал, что своему «сыну» он никто. А моя подруга вовсе не горит желанием устраивать открытый дом, где дружат все со всеми, и не видит смысла в дальнейшем общении сына с «папой». С одной стороны, подругу можно понять: а если после Сережи будет Витя, Петя или, о ужас, Маша? И что, со всеми дружить и ко всем ходить в гости? А жить когда? С другой стороны, сейчас ее сыну очевидно больно: человек, который его вырастил и которого он привык считать столь же неотъемлемой частью своей жизни, как и маму, вдруг уходит в никуда. Страшно. И на самом деле я не знаю, есть ли правильный ответ и правильное решение для такой ситуации: моя «мишпахат ха-гдола», она же карасс по Воннегуту, она же родовое гнездо, — это лишь один возможный подход к вопросу, а второй — как у моей подруги: семья — это я и сын, а остальные приходят и уходят.

Где-то год назад я столкнулась с тем, что если десятилетнему ребенку уход важного члена семьи из ежедневного круга общения еще можно объяснить, то подобрать аргументы для пятилетнего ребенка совсем уж сложно. А жизнь меж тем набирает обороты. Кто-то переезжает из страны в страну или из города в город, меняются школы, детские сады, няни, приходит возраст, и уходят дедушки и бабушки, одни родственники уезжают на ПМЖ куда подальше, а другие женятся-разводятся, приводят в семью новых людей или лишают нас общения со старыми. Совершенно непонятно, как растолковать все это мелким. Кто все эти люди, в каких они отношениях и как надолго они в нашей жизни? Кого из них любить, а к кому приходить с холодным сердцем?  

Кроме того, если отношения после развода остаются приятельскими, дружескими, то я, например, не стану ни назло, ни ради «красоты картинки» запрещать общение с детьми. Но что делать, если отношения с человеком почему-то не сложились и разойтись по-дружески не получилось? Дать возможность общаться все равно, руководствуясь благом ребенка? Или потребовать, чтобы общение закончилось, и поберечь свои нервы?

Мои дети в этом году идут на три или четыре разные елки. Не потому, что они так уж любят многолюдные праздники, и не потому, что «Снежная королева» в Театре оперетты как-то особенно прекрасна. Просто у них есть несколько важных взрослых, которые в этом году хотят выйти в свет с маленькими снеговиками и снежинками. А я… А я понимаю, что когда любишь кого-то, то очень сложно думать о том, что изменилось между ним и твоей семьей. Хочется просто бежать к нему в руки под падающим снегом, катиться с ним с горки, пить с ним горячее какао в парке или на ярмарке и ни о чем, ни о чем не думать. И не важно, пять тебе, пятнадцать или тридцать пять.