Учителя большого города. Ирина Хазанова
Преподаватель русского языка в лицее «Воробьевы горы» — о том, нужно ли заставлять учить правила, как работа в школе меняет учителя, о неудачах и о том, как важно, чтобы учителя не боялись
Имя: Ирина Владимировна Хазанова.
Работа: преподаватель русского языка в лицее №1525 «Воробьевы горы».
Стаж: с 1990 года.
Регалии и звании: учитель высшей квалификационной категории, ветеран труда, лауреат «Гранта Москвы — 2006».
Как я стала учителем
Это произошло совершенно случайно, по стечению жизненных обстоятельств. Хотя я и училась в пединституте, мне даже в голову не приходило, что когда-нибудь буду работать в школе. В какой-то момент моя коллега, Евгения Семеновна Абелюк, позвала меня работать в только что открывшийся лицейский класс при Дворце пионеров на Воробьевых горах. Вообще, у меня тогда было много работы — боялась, что не потяну, но попробовать все же согласилась.
Первый наш класс был очень хороший, дети занимались у Евгении Семеновны в литературном кружке — она вела у них литературу, и программу она составляла под них. Я пришла к ним преподавать из Лаборатории машинного перевода и, конечно, простые школьные правила вроде «жи и ши пиши через и» не помнила. Мы с ними много занимались не столько обычной школьной программой, сколько прикладной структурной лингвистикой. Надо сказать, что детям это было вполне интересно. Собственно, дети были очень сильные, способные, с навыком анализа литературного текста.
Конечно, когда я пришла в школу, пришлось постепенно привыкать к школьной программе, вспомнить правила. И это для меня был важный опыт. Но все равно каждый год в наш экзамен включены материалы по теоретической лингвистике.
О лингвистическом мышлении
Школьный курс русского языка идет вразрез с той системой мышления, которую выстраивают в процессе обучения на отделении теоретической и прикладной лингвистики. Сейчас стало проще, потому что школьные учебники теперь больше отражают относительно современные научные идеи. Есть и хорошие учебники — по крайней мере интересные — например, под редакцией М.В. Панова. Но все равно приходится детям объяснять, что есть аспекты языка, которые по-разному трактуются в науке и в школьных учебниках. Моя задача — показать им, что есть и другие точки зрения на язык.
Про правила и курс русского языка
Интереснее всего научить их думать. Есть много других, хороших, учителей, которые скорее нацелены научить грамотно писать. И приходят ко мне дети часто очень грамотные, но для них язык состоит из набора выученных правил. Мне же всегда хочется, чтоб они не пользовались затверженными приемами, а понимали основные принципы, на которых эта система правил построена. Например, я предлагаю им примеры, и дальше они должны сами порассуждать и вывести правило. То есть моя задача — развивать у них аналитическое мышление, что вполне возможно на материале русского языка. Я никогда не заставляю учить параграфы из учебника — на уроках дети могут пользоваться чем угодно. Пусть лучше лишний раз посмотрят и подумают, почему так пишется, а не иначе. Конечно, это больше касается синтаксиса и пунктуации, на уровне орфографии труднее дать возможность такой самостоятельной работы. Впрочем, у них в программе есть и история русского литературного языка, конечно, в самых общих чертах, но про падение редуцированных, к примеру, они знают. Это тоже важно — показать, как язык жил, как он меняется.
Мне же всегда хочется, чтоб они не пользовались затверженными приемами, а понимали основные принципы, на которых эта система правил построена
Еще очень интересно говорить с ними о современной лексике — ее они знают часто лучше меня, поэтому есть поле для общего разговора. Рассуждаем, как новое слово попадает в язык, обретает грамматику, развивается, обрастает новыми смыслами. В прошлом году была курсовая работа по лексике современной кинематографии — это сфера, где за последние пару десятков лет появилось довольно много новых слов (хоррор, триллер, сиквел и т.д.). Это материал очень живой, и школьникам он небезразличен.О текстах
Вообще, чаще всего одна и та же программа в разных классах выглядит по-разному — интуитивно выбираю и темы, и принципы работы, исходя из того, кто передо мной сидит. Как нет одинаковых детей, так нет и одинаковых классов. Особенно это сказывается на выборе текстов для разбора — всем подбираю разное. В восьмом классе в основном это тексты Юрия Коваля, Александра Чудакова, Бориса Житкова, бывали и из братьев Стругацких. Последние несколько лет на ура идут отрывки из «Мастера и Маргариты» — как правило, все читали и всем нравится роман.
Когда проходим синтаксис сложного предложения, без Гоголя и Толстого трудно обойтись, но все-таки стараюсь выбрать тексты из литературы XX века — например, Пастернака, Набокова. Часто иду навстречу их просьбам, вкусам — конечно, до дамских романов не опускались пока, а вот из хороших детективов (Агаты Кристи, Гилберта Честертона) беру тексты с удовольствием. Раньше я старалась не трогать зарубежную литературу, но сейчас появилось много хороших переводов.
Про границу возможностей
Преподаватель не может и не обязан научить всех. Это, вообще говоря, прописи: образование — взаимный процесс, один готов учиться, другой не готов. И совершенно понятно, что один и тот же учитель не может одинаково научить всех. Приходится всегда учитывать особенности класса — вот я вижу, что этот класс может та или иная тема заинтересовать, и мы уделяем ей больше времени. А бывают такие классы, которым совершенно ничего не хочется и не нужно, туда идешь с тяжелым сердцем. В общем, приходится выкручиваться — немножко как в известном, но не очень приличном анекдоте про географа и глобус.
Бывают такие классы, которым совершенно ничего не хочется и не нужно, туда идешь с тяжелым сердцем. В общем, приходится выкручиваться — немножко как в известном, но не очень приличном анекдоте про географа и глобус
Всегда в классе есть кто-то, кому совсем не интересно — с этим тоже нужно смириться. Выжить в этой ситуации трудно, приходится каким-то образом стараться их дотянуть до какого-то минимального уровня. Но никакого рецепта у меня здесь нет, каждый раз спасают разные способы.
О неудачах
У учителя должны быть неудачи — всякого рода. И в плане образовательном, когда стараешься, учишь, а выясняется, что дети ничего не усвоили. И с точки зрения отношений — когда становится ясно, что не знаешь, как справиться с той или иной проблемой, как переломить ситуацию. Например, в последнее время все чаще выясняется, что школа перестает быть местом социализации, дети скорее приходят только учиться, а отношения близкие, личные интересы у них реализуются где-то еще. Но мне все же хочется создать для них такую среду обитания, в которой между ними хотя бы хорошие отношения, и иногда на это уходит много сил.
О неудачах
У учителя должны быть неудачи — всякого рода. И в плане образовательном, когда стараешься, учишь, а выясняется, что дети ничего не усвоили. И с точки зрения отношений — когда становится ясно, что не знаешь, как справиться с той или иной проблемой, как переломить ситуацию. Например, в последнее время все чаще выясняется, что школа перестает быть местом социализации, дети скорее приходят только учиться, а отношения близкие, личные интересы у них реализуются где-то еще. Но мне все же хочется создать для них такую среду обитания, в которой между ними хотя бы хорошие отношения, и иногда на это уходит много сил.
Учитель должен знать свое место, чувствовать пределы своего мнимого всемогущества. В конечном счете это путь к смирению
А результат часто оказывается мизерный, максимум, чего удается добиться, чтоб они друг другу глаза не повыцарапывали, образно говоря. Как ни странно, это очень полезный опыт. Неудачи заставляют думать, почему не получается, в чем проблема? Потому что учитель должен знать свое место, чувствовать пределы своего мнимого всемогущества. В конечном счете это путь к смирению.
Как меня изменила работа в школе
Во-первых, я довольно ехидный человек, и думаю, моим первым выпускам досталось от этого порядочно, но надеюсь, что все же с тех пор я стала помягче. Во-вторых, стараюсь учиться их понимать в любых ситуациях, ведь им и правда очень трудно бывает. И всегда стараюсь их защищать. Не люблю, когда детей запугивают, — ведь учитель и правда обладает властью над учениками, но этим нельзя злоупотреблять. И мне скорее важно, чтоб они чувствовали себя свободными в нашем общении, не боялись.
Про взаимодействие учителя и ученика
Это большая тайна — как мое слово отзовется. Все равно дистанция между мной и учениками велика, и я не могу видеть, как то, о чем мы говорим на уроках, скажется на их жизни — и нынешней, и будущей. Вот, например, была со мной такая история. Возможно, это прозвучит нескромно, но на самом деле ко мне это не имеет отношения, просто так уж вышло.
В одиннадцатом классе дети обычно чрезвычайно погружены в процесс поступления, начинается сумасшедшая гонка за результатами, баллами. И в классе, где я была руководителем, это достигало в какой-то момент невероятных масштабов: все прогуливали уроки, чтобы ходить к репетиторам. Приходилось все время им напоминать, что не всю жизнь им быть абитуриентами, нельзя так потребительски относиться ко всему, надо быть еще и людьми. И вот спустя годы на праздник в лицей пришла одна девочка из этого класса. Мы разговорились, оказалось, она работает редактором на телевидении в какой-то утренней программе. И она говорит: «Я все время вспоминаю ваши слова, что мы должны оставаться людьми всегда. У нас с утра все любят ставить какую-то чернуху, а я стараюсь ставить сюжеты повеселее, чтоб у людей с утра было хорошее настроение». Это совершенно неожиданный для меня результат, но приятный.
О рамках
Важно, чтоб не было у учителя раз и навсегда установленных правил и критериев; исходить нужно из того, кто стоит перед тобой. Понимать, что иногда надо не заставлять зубрить правила, а просто человека поддержать, ободрить, а иногда надо дать серьезного пинка, чтобы он наконец начал учиться. И важно уметь эти ситуации различать, а для этого учителю надо быть очень внимательным, никогда не ставить и себя самого в раз и навсегда определенные рамки.
Как меня изменила работа в школе
Во-первых, я довольно ехидный человек, и думаю, моим первым выпускам досталось от этого порядочно, но надеюсь, что все же с тех пор я стала помягче. Во-вторых, стараюсь учиться их понимать в любых ситуациях, ведь им и правда очень трудно бывает. И всегда стараюсь их защищать. Не люблю, когда детей запугивают, — ведь учитель и правда обладает властью над учениками, но этим нельзя злоупотреблять. И мне скорее важно, чтоб они чувствовали себя свободными в нашем общении, не боялись.
Хочется, чтоб в них как можно дольше сохранялся интерес к жизни. Не к карьере, а к жизни как таковой
Мне вообще очень хочется, чтоб они росли свободными людьми — свободными от зависти, от бесконечного сравнения, кто лучше, кто умнее, кто богаче. Чтобы учились уважать чужое мнение, видеть в каждом человеке что-то ценное. Хочется, чтоб в них как можно дольше сохранялся интерес к жизни. Не к карьере, а к жизни как таковой. И еще, безусловно, важно воспитывать самостоятельность мышления. Возможно, я хочу от них того, чего мне не хватает в себе самой.Про взаимодействие учителя и ученика
Это большая тайна — как мое слово отзовется. Все равно дистанция между мной и учениками велика, и я не могу видеть, как то, о чем мы говорим на уроках, скажется на их жизни — и нынешней, и будущей. Вот, например, была со мной такая история. Возможно, это прозвучит нескромно, но на самом деле ко мне это не имеет отношения, просто так уж вышло.
В одиннадцатом классе дети обычно чрезвычайно погружены в процесс поступления, начинается сумасшедшая гонка за результатами, баллами. И в классе, где я была руководителем, это достигало в какой-то момент невероятных масштабов: все прогуливали уроки, чтобы ходить к репетиторам. Приходилось все время им напоминать, что не всю жизнь им быть абитуриентами, нельзя так потребительски относиться ко всему, надо быть еще и людьми. И вот спустя годы на праздник в лицей пришла одна девочка из этого класса. Мы разговорились, оказалось, она работает редактором на телевидении в какой-то утренней программе. И она говорит: «Я все время вспоминаю ваши слова, что мы должны оставаться людьми всегда. У нас с утра все любят ставить какую-то чернуху, а я стараюсь ставить сюжеты повеселее, чтоб у людей с утра было хорошее настроение». Это совершенно неожиданный для меня результат, но приятный.
О рамках
Важно, чтоб не было у учителя раз и навсегда установленных правил и критериев; исходить нужно из того, кто стоит перед тобой. Понимать, что иногда надо не заставлять зубрить правила, а просто человека поддержать, ободрить, а иногда надо дать серьезного пинка, чтобы он наконец начал учиться. И важно уметь эти ситуации различать, а для этого учителю надо быть очень внимательным, никогда не ставить и себя самого в раз и навсегда определенные рамки.
