Учителя большого города. Анна Михеева
Учитель начальных классов школы №1243 Анна Михеева — о трудных детях, новых возможностях, важности первого учителя и о том, как важно иногда отдыхать
Работа: учитель начальных классов школы №1243 с углубленным изучением английского языка.
Стаж: с 1983 года.
Регалии и звания: отличник народного просвещения, «Грант Москвы», заслуженный учитель РФ.
О том, как я пришла в школу
Я закончила МГПИ им. Ленина и сразу же пошла в 60-ю школу (теперь это школа №1243). Почему-то я с самого начала хотела быть учительницей начальных классов. Хотя никто не верил, что в семье журналистов может быть учитель. Но так получилось, что из всей нашей группы в институте только два человека остались в школе. Я в их числе.
Конечно, поначалу было страшно. Мне сразу попался очень трудный класс. Бывали такие моменты, когда я поворачивалась к доске и плакала. И считала про себя до трех: «Аня, успокойся. Аня, успокойся. Аня, успокойся». Плакала от беспомощности. В институте не учили, как вести себя в конкретных ситуациях. Конечно, научить этому нельзя, но можно дать больше практики. К счастью, дети ничего не замечали. Я как актриса поворачивалась как ни в чем не бывало, но это навсегда стало мне закалкой.
Я тогда была совсем молодая, всего двадцать два года, в то время как ребятам в старших классах — семнадцать. Детям, конечно, я казалась взрослой, а родителям — девочкой. Ну а потом уже все пошло иначе. Правда, не могу сказать, что сейчас никогда не бывает страшно.
О том, чему дети учатся в начальной школе
Как говорят, школа начинается с первого учителя. Так что от нас очень многое зависит. Мы можем научить детей общаться, добывать знания и их применять. Это как раз то, что я принимаю от новых стандартов, — деятельностный подход.
Мы много играем на уроках, смеемся, иногда входим в класс, как Пеппи Длинныйчулок, задом наперед — через игру дети многое узнают. Мы и по ковру ползаем, строим прямые углы ниточками и опыты ставим с водой: смотрим, что тонет, что не тонет. Правда, однажды один мальчик на второй неделе такой игры меня спросил: «А когда мы начнем учиться?»
У нас есть специальная зона для игры на перемене. Я против того, чтобы они даже на перемене играли с телефонами, айфонами, хотя некоторые учителя это разрешают. А я говорю: «Ребята, давайте лучше поговорим, давайте пообщаемся». Конечно, можно и побегать, и в салочки поиграть, но можно просто пообщаться, это тоже очень важно.
О больших и маленьких детях
Маленькие дети — совершенно особые. Они более отзывчивы по сравнению со старшими. Правда, с ними требуется больше эмоций, больше выкладки и сил. Но все же мне кажется, что с ними интереснее работать, потому что им можно больше дать и они лучше идут на контакт. Единственный минус — с ними меньше получается ездить на дальние расстояния, а я это очень люблю. В поездках дети раскрываются, их можно увидеть со стороны. Но на экскурсии мы ездим постоянно.
В средней школе у детей начинаются подростковые проблемы, и нужно больше мужчин, а их в школе маловато. Я общаюсь со многими своими бывшими учениками. Некоторые стали лучше, но есть и такие, которым характера не хватило. Можно увидеть, каким ребенок станет, когда повзрослеет, если смотреть одновременно на него и на его родителей. Если они заинтересованы в образовании и в то же время не давят, а помогают и направляют, то толк обязательно будет.
О технических новшествах
Мы стали одной из пилотных школ по внедрению новых стандартов, которые в числе прочего предполагают компьютерное обучение с первых классов (сейчас это есть уже почти во всех школах). Два раза в неделю мы работаем на «Макинтошах». Делаем открытки, поздравления и посылаем их родителям по электронной почте, рисуем, составляем кроссворды, создаем форумы, куда могут писать и дети, и родители, учимся печатать на клавиатуре. До четвертого класса дети должны научиться печатать слепым методом, так что я учусь вместе с ними. У нас теперь есть и компьютерная доска. Понятно, что все это не может заменить ИЗО, труд, письмо рукой, но зато делает процесс учебы более наглядным и интересным для детей. У них действительно появляется желание учиться.
О том, что делают с учебным планом
Мы привыкли говорить, что наша цель — воспитание умного человека, а куда мы на самом деле идем? Вот сейчас в четвертом классе оставили три часа русского вместо четырех и два часа литературы вместо трех. Зато ввели два часа труда и три физкультуры. А ведь надо еще иметь базу, где эту физкультуру проводить. Я думаю, что сокращение основных предметов делается для того, чтобы было меньше людей с высшим образованием. Но за три часа русского ученик может просто не подготовиться к средней школе, и это большая проблема: ведь не все родители могут заплатить за дополнительные занятия.
Параллельно с этим в четвертом классе уже со следующего года вводят «Основы религиозных культур и светской этики». Вроде для того, чтобы дети были более терпимы. И родители уже сейчас пишут заявления, какое они выбирают направление. В основном выбирают основы всех религий. Православие выбрали человек шесть или семь, ислам почти никто не выбрал. А учителя начальных классов оканчивают курсы, чтобы преподавать новый предмет. Учебники уже выпущены и приходят в школу.
О понимании текста
Чтение на скорость уже давно отменили. И даже когда оно было, мы никогда на скорость не читали. Для меня самое главное — осмысленное чтение. Как ты понимаешь текст, как ты умеешь о нем говорить, как ты рассуждаешь… Конечно, то, что сейчас стало меньше литературы, очень плохо. Ребята и так мало читают, и хочется им привить любовь к чтению. У нас есть дополнительные часы, и мы стараемся их проводить как уроки по развитию речи: разговариваем, играем, разгадываем ребусы, кроссворды…
В 2006 году наша школа участвовала в PIRLS — это конкурс на понимание текста. Когда дети писали эту работу, меня не пускали в класс. Но почему-то у меня было чувство, что все будет хорошо. И действительно потом позвонили и сказали, что Россия впервые на этом конкурсе заняла первое место. Частичка этой победы наша, потому что наша школа показала очень хороший результат.
О трудных учениках и том, как быть с больными детьми
В каждом классе есть трудный ученик. Тут никуда не деться. Был у меня такой мальчик, сам по себе добрый и хороший, но ему не давалась учеба. И сколько мы в него ни вкладывали, ничего не получалось, потому что родители ни шага не сделали в сторону школы. Не только ребенок был сложный — сложные были его родители. А другой мой ученик в начале каждого урока ложился под парту и вытягивал ноги. Мы с ним много работали — и я, и логопед… И в процессе этой работы стало понятно, что он психически неуравновешенный. Раньше были коррекционные школы, куда таких детей можно было перевести. Сейчас их число сокращается.
Я была в школе, где рядом с проблемным ребенком, у которого аутизм или ДЦП, сидит психолог. И в каждом классе таких один-два человека. Посади мне в начальную школу инвалида, я его выучу, но мне надо будет заниматься с ним индивидуально. Я буду оставаться с ним после уроков, и он будет уставать. Пусть тогда в классах будет по 10–15 человек, тогда я каждому смогу уделять больше времени. А иначе другие дети пострадают. Кроме того, учителя, которые работают с особыми детьми, должны понимать проблемы таких детей и планировать свой урок с учетом их возможностей.
Думаю, что дети с ограниченными физическими возможностями спокойно могут учиться в обычных школах. Надеюсь, это скоро будет. Правда, вот у нас сделали пандусы, но надо еще и туалеты для инвалидов. Так что, если мы хотим, чтобы в обычной школе учились проблемные дети, нужно создавать школы нового типа.
О том, что бы мне хотелось изменить
Если говорить честно, то меня не удовлетворяет ни один учебник. Кроме, может быть, учебника по литературе Э.Э. Кац, и то он только сейчас наконец-то смог получить гриф. В других учебниках мне что-то нравится, что-то нет. И приходится подбирать дополнительные материалы. Но не у всех учителей есть такая возможность — кто-то не готов к такой работе интеллектуально, у кого-то нет технической базы.
Я за то, чтобы делить детей на группы, а не вести урок у целого класса. Английский язык мы раньше преподавали в трех группах, а сейчас только в двух.
То, что у нас хорошая техническая база, большой плюс, но еще бы надо больше помещений для начальной школы — чтобы была специальная игровая комната. Но мы находимся в центре, и это, конечно, проблематично.
Сложно быть мастером на все руки. Мне вот не дано так шить и вышивать, как нашему учителю труда. А тем не менее этот предмет мне тоже надо вести. Я бы хотела, чтобы был отдельный преподаватель, который бы вел творческие мастерские.
О профессии и перспективах
Иногда я думаю: сколько еще можно проработать, чтоб были силы? Ведь их требуется много — бегать по лестницам, целый день говорить… Особенно много говорить надо в первом классе. Со второго уже проще — только посмотришь, а они уже все понимают.
Наверное, с возрастом пыл уйдет, и тогда нужно сразу уходить, но пока что энтузиазм остается. Иногда, правда, хочется, чтоб у нас было как в Англии, где учителям периодически полагается годовой оплачиваемый отпуск. У меня был такой момент лет через двадцать после начала работы, когда захотелось просто никого не видеть. Видимо, устаешь от гомона, от шума. Но в то же время, когда я проверяю тетради, мне уже нужен какой-то фон — привычка такая. Я даже радио включаю. Мне мой брат говорил: «Как ты можешь работать, когда даже на перемене так шумно? У тебя уши не болят?» А просто надо привыкнуть к этой работе. Привыкнуть и полюбить.
