Учителя большого города. Алексей Галин

Имя: Алексей Михайлович Галин.

Работа: учитель химии в специализированном учебно-научном центре (СУНЦ) МГУ — школе им. А.Н. Колмогорова.

Стаж: с августа 1991 года.

Регалии и звания: кандидат химических наук, доцент СУНЦ МГУ.

О том, как я стал учителем химии

Я учился в 171-й химической школе и мечтал преподавать органическую химию. Но в Москве была только одна химическая школа, и у меня почти не было шансов там работать. А потом все стало меняться. Когда в 1991 году я пришел в СУНЦ, мне сразу очень понравилось. Я мог остаться в МГУ, но выбрал школу. Тогда же я пришел к своему учителю Сергею Серафимовичу Бердоносову и попросил его поделиться своими секретами, а он сказал: «Преподавание — это искусство. Этому научить нельзя».

Вначале мне больше всего нравилось выделять самых способных и давать им сложные задачи. Но потом я увидел, что если ребенок мучается два часа, а я решаю задачу за пять минут, то получается, будто он дурак, а я умный. А нужно, чтобы эффект был обратным. Помню, когда мы учились в школе, мы чувствовали, что по некоторым предметам соображаем лучше учителей, и это продвигало вперед. Так что сейчас я могу специально сказать ученику: «Ух ты, а я бы и не смог решить эту задачу!»

О СУНЦе 

СУНЦ МГУ был основан Колмогоровым в 1960-х годах. В школе есть только 10 и 11 классы, в которых учатся школьники со всей страны. После перестройки СУНЦ фактически стал факультетом МГУ. Появились кафедры, классы разного профиля: физико-математический, информационно-вычислительный, химический и биологический.

У нас целая система вступительных экзаменов. Вначале проводятся выездные экзамены в областных центрах. Мы отбираем детей, с которыми потом занимаемся две недели летом, смотрим, кто годится, а кто нет. Критерий не только учеба, но и поведение, потому что им здесь придется жить без родителей.

Мы получаем небольшую зарплату, но зато и нагрузка небольшая. Никто не ходит каждый день. Вообще, если ты каждый день даешь уроки, то начинаешь работать как автомат. Я бы так не смог. Ну а если человек работает еще где-то, а потом приходит в школу, то у него больше интереса и инициативы.

О наших порядках 

В общем порядки у нас довольно демократичные. У меня есть такой параметр — целуются ли ученики в школе. Если они чувствуют строгость, то, конечно же, нет. А у нас они могут целоваться прямо в классе, на перемене, даже если там сидит учитель. 

Но все-таки они здесь живут без родителей, поэтому мы не можем дать им полную свободу. Расскажу один случай. Как-то на летней школе у нас был мальчик, который идеально решил все контрольные, был на первом месте. И вот в последнюю ночь он перелезает высокий забор, покупает пиво, перелезает обратно — и тут его ловят. Возникает вопрос: что с ним делать? Ведь он умный мальчик, самый умный в классе. Но зачем он это сделал? Ему так необходимо было пиво? Или он хотел показать, что раз он такой умный, то ему все можно? Если его взять, то все поймут, что правила можно нарушать. Мы целый день обсуждали, что с ним делать. И не взяли.

О том, как дети живут без родителей 

Мы регулярно спрашиваем наших выпускников: «Что больше всего пригодилось вам в жизни из того, чему вы научились в школе?» И они отвечают: «Жить без родителей». Конечно, бывает так, что у ребенка проблемы, — тогда к нему родители приезжают. Но все-таки, как правило, все в порядке. Им помогает то, что у них жесткий распорядок дня. Кроме обычных учителей, в школе есть воспитатели. Я, например, с родителями общаюсь только на выпускном вечере. С ними общается воспитатель.

О том, давать ли детям свободу 

Мы из школы очень легко отчисляем. Можем отчислять по одному человеку в неделю. И довольно часто по поведению. Причем никого не добираем. Дети к нам приходят из «тоталитарной» системы образования, и мы не можем здесь создать какую-то другую. Если б они приходили к нам хотя бы в классе седьмом, то их можно было бы как-то завлечь, и тогда в старших классах они смогли бы жить по демократической системе. Но они к нам приходят только в последних классах и к прессингу уже привыкли.

Скажем, если человек интересуется творчеством Толстого и вы от него потребуете за день прочитать всего Толстого, то, скорее всего, ему это разонравится. И у нас так бывает: человек проучился два года в физматклассе, а потом вдруг поступает на философский факультет.

О том, как заинтересовать школьника 

Конечно, наши школьники тянутся в Москву, хотят поступить в московский вуз. Но это далеко не единственный стимул учиться. На летней школе большую роль играет соревновательность. Все знают, что кого-то не возьмут, а это очень обидно, когда кого-то взяли, а тебя не взяли. И у них начинается погоня за знаниями. Два года, конечно, это работать не может, но две недели вполне. А потом они поступают и учатся уже не с такой энергией. Но бывают и такие, которые днями и ночами читают учебники, чего-то химичат, интересуются. У некоторых это проходит к 11 классу.

Мотивации у детей могут быть самыми разными. Некоторые интересуются химией, потому что мечтали подержать в руках стеклянную посуду, проводить опыты. Вообще, взрослому человеку сложно поставить себя на место ученика, понять, что ему интересно. Недавно я пришел вместе со школьниками на факультатив, где математики рассказывают очень сложные вещи, не имеющие никакого отношения к школьной программе. И тут я почувствовал то, что, наверное, чувствовал в детстве, но давно забыл. Мне вдруг стал ужасно интересен этот молодой человек, который владеет какими-то волшебными знаниями. Он знает то, чего не знаю я, и уже один этот факт способен заразить меня желанием учиться.

О преподавании химии в школе

Химия — наука практическая. Не бывает теоретической химии, как не бывает теоретической кулинарии. Повар не может всю жизнь учить рецепты и никогда не брать в руки кастрюлю. Так и в химии нужно понимать, что куда прилить, видеть, какой выпадает осадок, представлять себе, как выглядят вещества. А в школе как обычно проходит урок химии? Ученики пришли, сели за парты и чего-то пишут, а учитель что-то пишет на доске. К химии это не имеет никакого отношения. Учитель пишет какую-то реакцию, хотя, скорее всего, в жизни ее не проводил. И вот он мучает учеников какой-нибудь ерундой, которая никак не связана с реальностью.

Но тут есть проблема — нужно не только научить человека, но и знать, как его потом спросить. Возможно, именно поэтому из школьной программы выкинули некоторые очень важные разделы: коллоидную химию, химию полимеров, ведь по ним очень сложно создать четкую задачу. А вот раздел с расстановкой коэффициентов окислительно-восстановительных реакций раздувается у нас до невероятного. Хотя на практике настоящий химик никогда в жизни эти коэффициенты не расставляет. Но это очень удобное задание, потому что этому можно каждого научить, а потом проверить, занимался ученик химией или нет.

О том, что опасного может быть в химии 

Я уже говорил, что мы можем отчислить самого умного ученика. Вот однажды у нас учился один умный мальчик. А по росту он был маленький. Нам говорили, что он зачинщик всех драк в классе, а мы не верили. Но потом нам показали фотографии, как он кого-то бьет по носу. И поскольку он был умный, мы могли бы сказать: пусть воспитатели его и воспитывают. Но мы подумали — раз этот человек такой неуравновешенный, то ему в химию лучше не идти, и отчислили. И дело даже не в том, что он станет террористом. Ведь можно просто смешать два безопасных вещества, и будет взрыв, или кому-то плеснуть в лицо серной кислотой. Так что бывает, что человеку нельзя доверить химические знания. Правда, это был единственный случай за 20 лет. А на химфаке был один студент, победитель олимпиад, который не просто синтезировал, а изобрел наркотик. Он организовал в общежитии лабораторию. А потом его судили и посадили в тюрьму. Но там такой случай тоже был один.

О том, как изменились дети 

Когда я сюда пришел, здесь было много детей в школьной форме. Сейчас это нельзя себе представить. Поколение, которое сегодня ходит на митинги, — это новое поколение. В основном те, кто родился после 85 года. А те, кто родился в 1990-е, уже совсем другие. Они не понимают, когда я говорю: «Возьмите простой советский керосин…» В каком-то смысле эти дети более патриотичны, чем мы. Мы-то все ненавидели Советский Союз, а для них Россия — их страна. Многие считают, что Америка — настоящий враг. Есть среди них и убежденные сталинисты. Они никогда не жили в советское время и не понимают, что это такое. Знают, что при Брежневе вроде никто не голодал, но не понимают, что купить чай — это было достижение. На них миф о хорошем советском времени действует намного лучше, чем на меня. Но я стараюсь не вести со школьниками разговоры о политике. Потому что здесь может быть эффект цыплят, которые бегут за курочкой. Если ты им начнешь рассказывать, какая плохая «Единая Россия», то они с тобой согласятся и будут ненавидеть ее вместе с тобой. Но это будет не их точка зрения.

О счастливом

У нас тут разные истории бывают. Вот однажды девочка из 10 класса познакомилась с мальчиком из 11-го. А когда перешла в 11-й, он уже был на первом курсе. Он сюда ходил, потом стал к ней в окно залезать. И его перестали пускать. И вот она приходит и говорит: «Я решила бросить школу». Мы попросили подтверждение от родителей. Получаем факс от папы, мол, прошу забрать мою дочь… Хорошо, отпустили, нет проблем. Через некоторое время появляется папа: «Где моя дочка?» Оказывается, этот факс послал ее друг. Он снял квартиру, и они стали вместе жить. И вот прошло много лет. Оба закончили вуз, выросли, и вот представьте себе, что они до сих пор живут вместе.