«Шардам», или Каким должен быть детский центр

— Грубо говоря, внутри центра — шесть пространств плюс то, что на улице. Находится все на первом этаже ЦДХ, справа, где раньше были какие-то рестораны. На открытии будет три главных события, а все остальное будет одновременно происходить на разных площадках. Мы не станем делить детей по возрасту. Как захочется — тут поиграл, тут тарелку разрисовал, тут футбол, тут «Картония».

— Как все это придумалось? Давно?

— Два-три года назад, когда моей и Диминой (Ямпольского — БГ) дочкам стало три-четыре года, мы поняли, что в Москве кроме пары мест никуда не попасть, а в эти — только по блату, знакомству или за бешеные деньги. Тогда не было ни одного нормального детского кафе (сейчас вот появилась семейная сеть «АндерСон»). На самом деле мы не центр открываем, а некий его прототип. Мы пока учимся: в Москве нет ни рынка, ни профессионалов, которые работают в детских центрах и которые бы их создавали. Все мы учатся чему-то с нуля. В том числе я. Смотрим, как бывает в мире.

— А как бывает в мире?

— Адекватные люди работают, адекватный дизайн. В детских местах все продумано для людей, в том числе для детей. А у нас в России такое впечатление, что есть две категории недолюдей: дети и инвалиды. Это не государственная политика, а ментальное отношение, то ли доставшееся от советской власти, то ли просто русское. Дети — нелюди, спиногрызы. Это отвратительно. И большинство мест сделано для родителей — чтоб им понравилось, а они уже детей приведут. У нас же клиент — ребенок, а не мама с папой. И «маминой карты» нет: карту клуба получает сам ребенок.

— Чем можно будет заниматься?

— Мы хотим не учить детей, а показывать им, как бывает. Делать вместе проектные работы: книжки издавать, гравюры печатать. Давать возможность общаться с людьми разных творческих профессий, которые будут давать мастер-классы. В художественной школе тебя учат рисовать голову, это важно и называется мастерством. Мы не даем мастерство, мы объясняем, что можно быть успешным, делать дело, получать результат, будь то гонорар, авторский экземпляр или выставка. Что любое дело может быть и веселым и результативным. Мы — это Аня Лернер, Маша Казарновская, Света Акулова, Наташа Афанасьева и многие другие.

— Эти мастер-классы или занятия будут каждую неделю по записи? Какая система?

— Будет как в университете. И разовые большие открытые лекции, в том числе встречи с замечательными людьми. И мастер-классы — 15, 20, 10, 25 уроков, когда ты вместе с мастером ставишь спектакль, иллюстрируешь книгу, делаешь фотопроект. И абонемент, когда ты в течение года слушаешь какой-то курс — но и он должен заканчиваться ощутимым и понятным результатом.  
У нас нет прописанной концепции центра, и мы сами не очень понимаем, чего делаем. Мы зовем талантливых людей, к которым мне хотелось бы водить мою дочку. Мне не важно, что именно будут преподавать братья Тотибадзе или Бродский. Хоть вязание — я дочку отдам. Важен масштаб личности, таланта. Я прослушал курс, когда М. Л. Гаспаров вслух читал «Занимательную Грецию» в шесть вечера в какой-то маленькой аудитории незадолго до смерти, и это мне дало в миллион раз больше, чем девять раз пересданный какому-то мудаку экзамен по истории Древнего Востока со всеми датами и именами правителей, которые я со своей дикцией не мог выговорить. Кайф — показать живую жизнью.

— А для взрослых что-то будет?

У меня был мастер-класс, где делали пельмени и вареники. Половина родителей — и трезвые, и выпившие — сели, и шеф-повар их учил готовить пельмени. Это для кого? Отойди, оторвись ты от своей работы несчастной на несколько часов в неделю. Я был бы счастлив куда-то пойти и под руководством талантливого человека иллюстрировать баллады Жуковского. Но у меня таланта нет. Целый день в неделю у нас будет выделен на занятия для совсем маленьких детей — до трех лет. Будет какая-то анимация — хотя слово непонятное и отвратительное. Что они анимируют, непонятно. Но другого слова нет, мы его ищем.

— А какое будет меню и что за кафе?

— Будет отдельное детское кафе с открытой кухней и столом для мастер-классов. Дети могут видеть, как все это готовится, а родители — из каких продуктов делают еду их детям. Мы стараемся найти максимально свежие фермерские поставки — в Москве это очень сложно.

— Чем вы будете отличаться от, скажем, семейного центра «Ого-Город» и ему подобных?

— Все детские места похожи друг на друга. Мы отличаемся стилистически. Вообще мы немножко про другое: про среду обитания, в данном случае детей. Хочется создать некий клуб, где дети находят себе единомышленников. И, судя по реакции, это потом можно будет делать совсем другого масштаба — сетевые места. Недавно одна милая интеллигентная женщина меня спросила: «Какое вы имеете право преподавать? У вас разве есть педагогическое образование?» Я ответил, что у нас нет преподавателей, у нас мастера, и спросил: «А вы закончили вуз имени главной женщины-суки XX века — Крупской, которая сжигала книги из библиотек, и что? Что вы несете?»

— Кто все-таки будет заниматься с детьми?

— В основном это наши знакомые. И повезло, что большинство талантливых людей в этом городе мы знаем. Как замечательный музыкант Владимир Волков, например. Я очень люблю «Пусть бегут неуклюже». Но нам было важно на открытии заявить, что мы про другое. Мы не хотим шикать на детей, мол, здесь классическая музыка играет, сидите тихо. Поэтому я попросил Володю придумать концерт, где дети смогут общаться с музыкантами, где не надо будет сидеть на одном месте. Уровень музыкантов заявляет некоторую программу. Мы не будем сюсюкать, и у нас нет детского дизайна: цветастеньких штучек, розовеньких рюшечек. Что-то мы учли: например, резиновые полы на входе, чтобы дети не грохнулись, какие-то особенности туалетов, столы без острых углов на проходных местах. Но это не выглядит как место для малышни. Это не детский центр, это проект «Шардам», пространство, где комфортно детям.