Маруся в стране динозавров

По закону жанра колонку про детей и родителей нужно начинать с признания.
Так вот: на прошлой неделе я орала.

Я увидела, как моя семилетняя дочь Маруся, читая распечатку с рассказом Николая Сладкова, отмеряла пальцем, сколько она уже прочла, а сколько ей еще осталось. Она делала это после каждого прочитанного слова, тратила на это несоразмерное количество времени, ну и, конечно, вздыхала. Потому что при такой системе чтения часть, которую вы уже прочли, всегда будет меньше той, которая вам предстоит.

Тут-то меня и накрыло. Избавлю вас от подробностей этой несимпатичной сцены. Если вкратце, орала я следующее: «Почему, — вопила я, — когда ты играешь в игры на моем телефоне, тебе не приходит в голову вздыхать, что еще так много осталось? Когда ты смотришь мультики, ты тоже не мечтаешь о том, чтобы они скорее закончились!»
«Книга, — орала я, — это тоже интересно. Неужели тебе не хочется узнать, кем в итоге окажется это дурацкое животное, которое ест сброшенные лосиные рога?!»

Приблизительно в этот момент, на этих вот лосиных рогах, стал очевиден идиотизм ситуации. Я перестала орать и ушла грустить и думать. Я думала о том, почему меня так накрыло фактически на ровном месте. Почему я так злюсь, что играть на айфоне ей интереснее, чем читать рассказ Сладкова? Почему каждый раз, когда Маруся говорит: «Можно поиграть на твоем телефоне?», — я испытываю приступ раздражения? Почему, в конце концов, на этот невинный вопрос я каждый раз отвечаю по-разному?

Ответ на этот вопрос осложняется тем, что я не моя мама. Я сама представитель net generation, моя первая компьютерная игра появилась у меня в 14 лет, у меня есть айпод, айфон, айпад и еще целый набор самых разных девайсов, аккаунты где угодно и даже, если честно, десяток игр разной степени дебильности. Иными словами, я — не моя мама, в том смысле, что компьютерная игра сама по себе не кажется мне абсолютным злом, чем-то непонятным и вредным.

Я вообще не знаю, чем она мне кажется. Например, я никогда не стану возмущаться, что кто-то из детей провел за книгой весь день, и не знаю никого, кто бы стал. И, конечно, я буду возмущаться, если дети будут играть в какую-нибудь Angry Birds больше получаса. При этом я даже не смогу объяснить свое возмущение. В моей системе ценностей это устроено так: книга — абсолютное добро, а компьютерная игра — не пойми что.
Понятно, с чем связан запрет на телевизор. Например, какие-то незнакомые взрослые люди впаривают твоему ребенку сомнительные сериалы, рекламные ролики и другие глупости. Но компьютерную игру я выбирала сама, она не про насилие и даже развивает, например, глазомер. Я читала десятки исследований, которые говорят о том, что дети, которые играют в компьютерные игры, не выросли более глупыми или нечестными, чем дети, которые с утра до ночи читали. Я знаю многих симпатичных взрослых, которые с радостью проводят не один час за компьютерными играми.

В книге Grown Up Digital американца Дона Тепскотта — одного из тех, кто первым стал пользоваться термином Net Generation, чтобы описать мое поколение, — среди прочего говорилось о том, что технология является технологией только для тех, кто родился до ее изобретения. «Поэтому мы не спорим о том, портит ли музыку технология пианино», — писал Тепскотт.
Когда Маруся появилась, ее отец одной рукой качал ее кроватку, а другой играл в легендарную игру GTA. Признаться, Маруся не часто видит меня с книгой в руках, потому что читаю я в основном с айпада. Даже когда мы скачиваем новую игру и я говорю Марусе: «Бессмысленно просто тыкать, давай прочтем, что здесь нужно делать», — я не вполне права. Потому что вообще-то современная жизнь устроена таким образом, что тыкать не бессмысленно. Более того, любая современная программа, приложение, игра, устройство, что угодно еще устроено именно таким образом, чтобы человек тыкал, тыкал и наконец дотыкался до нужного результата.

Наверное, когда я орала все эти слова про книжку и компьютерные игры, я была похожа на динозавра, который надвигался и вопил страшным голосом малопонятное, невразумительное нечто. Как ей действительно понять, почему я не против валяния на диване с книжкой, но против валяния на диване с айфоном?

Все дело в том, что, хоть айфон и стал частью моей жизни, он занимает в ней гораздо меньше места, чем рассказы Сладкова и Драгунского. Я не знаю, как мне взаимодействовать с Марусей вокруг айфона. Как шутить, что обсуждать, создавать нашу внутреннюю мифологию.

Каждый раз, когда она говорит: «Можно поиграть на твоем телефоне?», — я слышу: «Можно я на полчаса уйду куда-то, где тебе меня не достать, где у нас нет ничего общего, в свой мир, про который ты, мама, может, и понимаешь что-то, но уж точно не родилась в нем».

Одним словом, очень раздражает чувствовать себя динозавром, будучи представителем net generation.