Детская поликлиника. Ольга Мокрушина

Ольга Геннадьевна Мокрушина, 49 лет

Доцент кафедры детской хирургии Российского национального исследовательского медицинского университета
Хирург-неонатолог отделения хирургии новорожденных и недоношенных детей в детской клинической городской больнице №13 им. Н.Ф.Филатова

Я себя помню лет с четырех, и уже с того возраста я знала, что буду детским врачом. Я родилась в Кировской области, в маленьком городе Кирово-Чепецке. Но тем не менее я знала, что буду учиться в Москве в медицинском институте имени Пирогова (сейчас — Российский научно-исследовательский медицинский университет имени Пирогова. — БГ). 

Я закончила кафедру детской хирургии. Мы занимаемся новорожденными детьми с пороками развития и заболеваниями, характерными именно для новорожденных. Кроме хирургов этим направлением занимаются неонатологи, акушеры-гинекологи, офтальмологи, неврологи. Поэтому у нас мультидисциплинарный подход к лечению новорожденного, родившегося с какими-то отклонениями. Он должен помочь, во-первых, снизить младенческую смертность, во-вторых, уменьшить количество инвалидов детства и, в-третьих, социально адаптировать таких детей — чтобы они могли посещать обычные школы, чтобы не чувствовали себя ущербными по сравнению со здоровыми детьми и занимались тем, чем хотят. 

В детской хирургии быстро видишь результаты своей деятельности. Есть заболевания, которые можно лечить долго — например детский сахарный диабет. И результаты врач может увидеть только в отдаленном будущем. А что такое детская хирургия? Это хирургия пороков развития, когда неправильно развит какой-то орган, это детская травматология, которая отличается от взрослой, инфекционные и гнойные заболевания. Больше всего меня привлекала хирургия пороков развития — сделав операцию и исправив то, что неправильно сделала природа, ты видишь, как ребенок становится абсолютно полноценным человеком. И это происходит почти сразу. 

Я доцент кафедры детской хирургии, а также работаю хирургом в Филатовской больнице. Формально наша клиника не считается университетской, мы — городская детская больница имени Филатова, но по своей сути это именно университетская детская больница. Запоминаются наиболее тяжелые операции. Однажды мне пришлось оперировать воспаление кишечника у новорожденного ребенка, которому было всего несколько дней. Пришлось удалить большую часть кишечника, и до сих пор эта девочка жива. Самый маленький ребенок, которого мне пришлось оперировать, был весом 870 граммов. Эта девочка жива, хорошо себя чувствует, ей около шести лет, и она скоро должна пойти в школу.

Со многими пациентами мы знакомимся задолго до их рождения. В России довольно хорошо развита система пренатальной диагностики. Узист видит, что ребенок развивается не так, как положено, видит отклонения в развитии того или иного органа. Сразу встает вопрос: что делать? Продолжать эту беременность или не продолжать? Что будет с ребенком, когда он родится? Поэтому существует система пренатального консилиума, куда входит и детский хирург.

В нашей больнице организован центр дородовой диагностики, через который ежегодно проходит около 400 беременных. Мы смотрим плод, уточняем характер повреждений и объясняем будущим родителям, что за патология у ребенка. Потом нужно дать прогноз, сможем ли мы выполнить хирургическую коррекцию при тех или иных отклонениях. К сожалению, есть небольшой процент патологий, которые не оперируются. Это в основном очень тяжелые пороки развития головного мозга, отсутствие обеих почек — то есть пороки, несовместимые с жизнью. Или когда пороков много, повреждены три-четыре системы. Дальше родители сами решают, продолжать такую беременность или нет. Главное, они должны точно понимать и отдавать себе отчет, насколько велика будет их роль в реабилитации ребенка и его дальнейшей жизни. Третья задача — объяснить простым языком, каким образом мы будем выполнять лечение этого малыша после того, как он родится, в какие сроки и что его ожидает. Мы всегда предлагаем прийти родственникам — о проблеме должна знать не только мама. На экране они видят проблему малыша, мы все рассказываем. Система, при которой родители полностью получают информацию, снимает с них психологическую нагрузку. Иногда они просят показать фотографии детей, которые уже прошли эту операцию. 

В Москве есть два специализированных роддома — Центр планирования семьи на Севастопольском и больница №8. Там могут рожать беременные с отклонением в развитии плода. Мы совместно отрабатывали все этапы помощи таким детям, врачи знают, что нужно делать. 

Часть пороков развития входит в так называемые генетические синдромы. Поэтому работа с беременными должна начинаться еще в женской консультации. Там должен собираться полный анамнез, нужно знать, что было в прошлых поколениях, ведь это может повлиять на развитие будущего ребенка. Но большинство пороков развития — это аномалии, которые возникают спонтанно, то есть никто не знает их причину. За последние годы пороки встречаются чаще — но не потому что они стали чаще возникать, а потому что их стали чаще выявлять. 

Ряд пороков развития не имеет клинических проявлений и обнаруживается после рождения. Ребенок родился нормальным, но если какой-то орган развит неправильно, он еще даст о себе знать. Если не знать, что у ребенка есть такая патология, сложно поставить диагноз. Дородовая диагностика и ультразвуковой скрининг уже родившегося малыша помогают предотвратить развитие инфекционных осложнений и каких-то экстренных ситуаций, которые вдруг могут возникнуть из-за порока развития.

В нашей больнице большое количество операций выполняется эндохирургическим способом — когда в грудную клетку или брюшную полость вводятся тоненькие, трехмиллиметровые оптические инструменты, которые подсоединены к экрану. И операция проводится без вскрытия. Чтобы понимать — объем грудной клетки новорожденного составляет 50 миллилитров. 

В нашей клинике технологии мирового уровня. В этом году я месяц была в детском госпитале в Цинцинатти. Все, что я там видела, не произвело на меня какого-то впечатления. В нашей клинике есть кое-что и лучше, чем там. Единственное, что у нас подхрамывает, — это комфортабельность пациентов. Но больница будет развиваться, построят новый огромный корпус, где пациенты смогут чувствовать себя как дома. Хотелось бы более комфортабельных бытовых условий для родителей. Еще одна проблема, что нет совместного круглосуточного пребывания: на ночь с детьми остаются медсестры. 

Мы не боги. Есть дети, которых можно лечить, но их состояние настолько тяжелое, что они не выживают. К счастью, процент неблагоприятных исходов в послеоперационном периоде очень низкий, и это не только заслуга хирурга. У нас прекрасная реанимация, анестезиологи. Если врач сделал операцию, но ребенка не могут правильно выходить, его бесполезно оперировать. Должна быть команда.

Новорожденный ребенок — особенный. Мы помним каждого и очень рады, когда они выписываются и приходят к нам своими ногами, когда им уже годик. Ничего не помнят, слава богу. Это тоже очень важно: психологическая травма, которая наносится ребенку, лечащийся во взрослом возрасте, очень тяжелая, а когда он новорожденный, когда у него нет психоэмоционального контроля, лечение проходит так, что он ничего не помнит.

Меня научили одной заповеди, которой я следую всегда в своей работе: относись к каждому ребенку так, как будто он твой. Если мы будем так относиться ко всем детям, то мы никогда своим детям не сделаем плохо. Это должно быть всегда.