Детская поликлиника: Людмила Будкевич

Людмила Будкевич

Доктор медицинских наук, профессор, лауреат Государственной премии
Руководитель Ожогового центра ДГКБ №9 им. Г.Н.Сперанского
Заведующая ожоговым отделением младшего возраста ДГКБ №9 им. Г.Н.Сперанского города Москвы

Дети боятся белых халатов. Поэтому у нас персонал стал ходить в цветных хирургических костюмах, на которых изображены кошечки, собачки, цветы. А еще мы применяем атравматичные сетчатые покрытия: нет такого, что при снятии верхних слоев повязок раны кровоточат, нет травмирования раневой поверхности. Поэтому неприятных ощущений во время перевязок у детишек нет. Если плачут, это потому что остаются без мамы. Но мы стараемся их развлечь: вокруг игрушки, картинки на окнах, на стенах.

Наше общество плохо воспринимает здоровых людей, а людей с какой-либо патологией тем паче. Дети с травмами продолжают учиться в обычных школах, но даже косметический дефект, который есть у ребенка, перенесшего термическую травму, вызывает отторжение у его здорового соседа. В нашем ожоговом центре все одинаковые — в бинтах, в рубцах. Они никого больше не видят. А дома люди оказываются наедине со своей бедой. Тяжелую ожоговую травму и обширные рубцовые поля очень тяжело пережить. По сути, и родители, и дети начинают жизнь с нуля, заново. Психологически это очень сложный момент. Когда дети очень тяжелые, когда обширные ожоги, взрослые часто не справляются с нагрузкой, и семьи распадаются. Чаще всего с этим может справиться мама, но не папа.

Я совсем не собиралась заниматься ожоговой травмой, а хотела быть врачом функциональной диагностики. Но место, на которое я претендовала, было занято, и меня временно взяли на работу в отделение термических поражений. А потом, в 1988 году, мне предложили заведовать новым отделением для младшего возраста — детишек от трех лет с травмами. И до сих пор я здесь. Длительное время нас учили американцы. После взрыва двух поездов в Челябинской области в 1989 году нас позвали туда для оказания помощи тяжелообожженным детям. 28 наиболее тяжелых детей мы забрали в Москву, и здесь нам помогали американские коллеги. Читали лекции, проводили практические занятия, обучали новым методам хирургического лечения, методам асептики и антисептики. Благодаря этому у нас стали выживать те дети, которые раньше погибали. Для больных, у которых дефицит донорских участков кожи, мы стали применять культивированные клетки — выращенные как из клеток самого больного, так и из донорских. За этот метод мы с коллегами из Института Вишневского получили Государственную премию.

В течение года к нам поступает около 1 000–1 200 детишек. 800–900 из них — от рождения до трех лет. У маленьких детей главная причина ожогов — горячая жидкость: суп, бульон, чай, кофе, которые ребенок выливает на себя. Типичный случай. Часто мамы разговаривают по телефону, забывая, что ребенок начал ходить. Он может пойти на кухню, открыть крышку духовки, встать на нее. Или кастрюля с бульоном опрокидывается на ребенка. Бывает, отключают горячую воду. Мамочки начинают греть воду в тазике, потом ставят его на пол. Ребенок может оступиться и сесть в кипяток. Или щелочные средства для очищения техники, раковины, унитаза, которые обычно хранятся на полу. Дети достают бутылочки, и все содержимое выливается на них. В итоге — глубокие химические ожоги, которые требуют оперативного вмешательства. После них остаются грубые рубцы, изменяющие вид мягких тканей. Здоровый ребенок становится инвалидом. К нам часто попадают дети из благополучных семей: чаще всего ожоговую травму дети получают из-за недосмотра собственных родителей. Как правило, дети поступают вечером. Мама готовит ужин, все собираются на кухне, ставятся чашки с чаем, тарелки с горячим, ребенок тянет все на себя, опрокидывает и получает ожоговую травму.

С детьми постарше ситуация другая. Тут есть некая сезонность — чаще всего дети получают травму на каникулах, когда они предоставлены сами себе. Сейчас участились случаи, когда дети залезают на крыши электричек. Начинается какое-то соревнование: кто храбрее, кто смелее. Они касаются проводов и получают электрические ожоги, которые потом приводят к ампутациям конечностей, к удалению огромных площадей мягких тканей — они просто сгорают под воздействием тока высокого напряжения. Сейчас у нас лежит ребенок с 80% ожога — получил летом от электрички. Кроме того, часто взрослые забывают закрывать трансформаторные будки. Дети играют в прятки — открывают двери, входят в будку и получают жутчайшие ожоги от воздействия тока высокого напряжения, которые заканчиваются калечащими операциями, а иногда и летальными исходами.

Летальный исход наступает, когда ожоги критические или сверхкритические — более 50% процентов тела. Через раневые поверхности больной теряет белки, питательные вещества, витамины, микроэлементы, плазму. У больного возникает ожоговая болезнь — когда страдает не только кожа, но и внутренние органы и системы. Ликвидировать осложнения можно, только восстановив утраченный кожный покров. Чаще всего эти осложнения инфекционного порядка: через раны инфекция попадает в кровоток, и возникает сепсис.

Избавление от последствий не зависит от площади ожога: на этом месте появляется заметное пятно. Полностью избавиться от него нельзя, потому что вырастает другая кожа, где больше или меньше пигмента, от количества которого зависит ее цвет. Мы можем только уменьшить рост грубого рубца, но добиться того, чтобы он исчез полностью, невозможно.

Тяжело постоянно думать о том, что вокруг твоего ребенка какая-то опасность. Но без этого нельзя. Пока он не вырастет, надо постоянно напоминать ему об этом и думать самому. Если вы готовите на плите, надо выбирать конфорки во втором ряду. Если вы вскипятили чайник, зачем оставлять его на полу? Почему ведро с горячей водой стоит на полу возле ванны? Почему сразу не перелить? Зачем сажать ребенка в ванну, предварительно не определив температуру воды? Многие курят и оставляют повсюду зажигалки: почему не убрать их туда, где ребенок не достанет? Зачем располагать розетки так низко, что ребенок может вставить туда любую металлическую деталь и получает травму, после которой остается без пальцев? Почему мама гладила белье и поставила утюг на пол? Ребенок получает такой ожог, что становится инвалидом, поскольку пальчики привариваются к утюгу. Почему жидкость для розжига костра надо давать ребенку в руки? Это элементарные вещи, но о них нужно помнить всегда. Я рассказываю примеры из жизни.  

У нас бывали случаи, когда родители отказывались от помощи и лечили своих детей сами. Лечили мочой, зубной пастой, яичным белком, иногда даже спиртом (что только углубляет состояние ожогового шока). Родители забывают о том, что самое правильное при ожоге — подставить обожженное место под струю холодной воды. Одежду при этом лучше не снимать. Пяти-семи минут хватит, чтобы предотвратить проникновение тепла вглубь ожоговой раны, улучшить состояние и снять болевой эффект. Уже после этого нужно обратиться в скорую помощь. Если обожжены конечности, то после струи воды нужно обернуть ребенка в полотенце или в чистую простыню и на своей машине отвезти в стационар, не дожидаясь скорой помощи.

У меня двоякое отношение к результатам нашего труда. Благодаря современным технологиям мы можем сохранять жизни детишкам и с 80%, и с 85% поражения кожи, у нас даже выжил один больной с 95% ожога. Но сказать, что мы испытываем радость за этих пациентов, нельзя. Я просто знаю, какие у них возникают проблемы и как эти проблемы набирают обороты после выписки. Рубцы, деформация, косметические дефекты, функциональные нарушения требуют не одного десятка операций на протяжении жизни спасенного нами ребенка. Такой ребенок остается жить, но теперь он инвалид, и это накладывает отпечаток на его жизнь и на жизнь его семьи. Реабилитация — государственная проблема, которая у нас решается не полностью. Необходимо трудоустраивать этих больных, когда они становятся взрослыми. Бывает, что глубокие ожоги заканчиваются ампутацией, поэтому необходимо протезирование для детей. И если бы мы не помогали их родственникам, то сами они вряд ли бы чего-то добились. Мы созваниваемся с коллегами из других лечебно-профилактических учреждений, институтов, где занимаются протезированием, тогда их берут. Но ребенок растет, а протезы необходимо менять через определенное время. Без личных связей все это, к сожалению, очень и очень сложно.