Благотворительность: Разговор c Лией Ахеджаковой

— Когда мама мальчика рассказывала мне про их злоключения, она…

— Подождите, можно я сначала от себя скажу. Я слушаю радио и читаю газеты. Я все время узнаю, что мы шлем куда-то миллиарды. Я уже путаю миллионы и миллиарды. И я никак не могу понять, почему государство считает достойным делом помогать Исландии, но не считает нужным спасти своих детей. Никак в моей голове не укладывается, почему стабилизационный фонд есть, но нет детского фонда, откуда каждый нуждающийся в лечении ребенок мог бы получить денег на лечение. Я не понимаю, почему Украине теперь мы дали сколько-то там миллиардов, вместо того чтобы дать их ребенку, чтобы тот не умер, а мама его и папа не жили в подсобке, потратив на лечение сына все до последней нитки. Почему? Вы понимаете? На АвтоВАЗе плохо дело. И туда триста миллиардов. У Дерипаски горит бизнес. Я понимаю, серьезная история. У ближайшей моей подруги прогорает сейчас бизнес, я понимаю. Но я хочу спросить: что дороже — бизнес Дерипаски или сердце этого ребенка? Простите. Что вы хотели спросить?

— Я хотел спросить, зачем люди сдерживают слезы. Почему мама этого мальчика не позволяет себе плакать, рассказывая про сына?

— Я вот не умею сдерживать слезы, как бы я ни сдерживала их, это бесполезно. Может быть, из-за моей профессии… Но я так уважаю, когда люди не позволяют себе выплескивать истерику наружу, когда держат себя в руках. Более того, на меня значительно сильнее действует человек, который сдерживает слезы. И даже на сцене всегда актер, который сдерживает слезы, гораздо сильнее действует на зрителя, чем актер, который дает волю эмоциям. Не знаю почему.

— Чтобы купить протез митрального ­кла­пана, они продали квартиру, достав­шую­ся в наследство от бабушки. Вам не кажется, что…

— Мне кажется. Мне кажется, наш век озверел. Мне кажется, люди не должны спокойно смотреть, как соседи продают дом, ­чтобы спасти ребенка. Это все равно что смотреть публичные казни на площади. Средневековье: смотреть, как сжигают на костре девочку, которая якобы обуреваема бесами. В Перми, вы знаете, в детском онкологическом центре сломался аппарат УЗИ. И в это же время там проводили фестивали, дягилевские сезоны привезли, вложили в культуру огромные деньги, что я только приветствую. Умные талантливые люди лоббируют это дело, но тупые чиновники не понимают, что надо закрыть к чертовой матери все фестивали, все развлекательные центры и все театры, пока в детском онкологическом центре нет аппарата УЗИ. Я не права?

— Не знаю. Я смотрел на этих двойняшек, на мальчика и девочку, и подумал, что они похожи на Кая и Герду. Они беленькие, смешные, смеются, ругаются. И потом по ассоциации какой-то я подумал, что вот в XIX веке тяжелая болезнь была предметом художественного осмысления, что у Толстого старый князь болеет и брат Левина болеет. А у Достоевского мальчик Илюшечка болеет в «Братьях Карамазовых». А теперь художники как будто боятся говорить о болезни… Может быть, я ошибаюсь…

— Вы ошибаетесь. Есть потрясающий спектакль «Оскар и Розовая дама». Играет Алиса Фрейндлих одна. Поставил покойный Слава Пази. Спектакль о мальчике, у которого рак крови и к которому приходит Розовая дама. Вы знаете, мне страшно про рак. Я боюсь — у меня мама от этого умерла. Петрушевская мне предлагала читать со сцены ее рассказ про то, как две женщины лежат в боксе и у обеих рак, но я боюсь это читать, я отказалась. А то, что делает Алиса, это потрясающе. С юмором, трогательно, сильно. Она за это имеет и маски, и шмаски. И совершенно заслуженно, потому что это потрясающе, когда семидесятилетняя женщина играет и от лица мальчика, и от лица женщины, которая к нему приходит. И еще одну вещь можно я у вас спрошу? Ко мне на моем сайте обращаются несчастные люди. Если речь идет о детях, можно я буду обращаться к вам с их проблемами? Поможете?

Опрос: Если вы не принимали участие в благотворительной деятельности, то почему?

Крупнее

Сколько нужно собрать денег

665?340 рублей 

Семилетнему Кириллу Климушину из Тульской области необходима операция в Берлинском кардиоцентре. У мальчика врожденный порок сердца, стеноз и недостаточность аортального клапана, дисфункция протеза митрального клапана. По прогнозам врачей после операции состояние Кирилла настолько улучшится, что малыш сможет нормально учиться, расти и развиваться.

Все лечение обойдется в €27?060. Один немецкий благотворительный фонд внесет €10?000. Таким образом, недостает еще €17?060, или 665?340 рублей.

Как можно перечислить деньги

Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители — издательский дом «Коммерсант» и руководитель Российского фонда помощи Лев Амбиндер). «Помощь» переведет ваши пожертвования в Германию и отчитается по произведенным тратам. Все реквизиты есть в Российском фонде помощи (495)?926?35?63, 926?35?65, а также ?на сайте фонда.

Российский фонд помощи (Русфонд)

Журналистский проект, созданный в 1996 году для помощи авторам отчаянных писем в ИД «Коммерсант». ­Проверив письма, мы публикуем их в «Коммерсанте», на сайте фонда, в «Газете.ру», на сайте «Эха Москвы» и в «Большом городе». Решив помочь, вы получаете у нас реквизиты авторов и дальше действуете сами, либо отправляете пожертвования через систему электронных платежей. Возможны переводы с кредитных карт и электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа (подробности на www.rusfond.ru). Читателям затея понравилась: c 1996 года собрано свыше $39,2 млн.