«А Родину кто будет защищать?»

Моего десятилетнего сына чуть не побил взрослый строитель. Дело было так: мой брат Миша и мой сын Гриша приехали в гости к моим родителям — летом они живут в деревне на берегу Оки. Приехали и пошли гулять.

Это красивая деревня, хотя скоро, наверное, она станет менее красивой: в последние годы туда добралась цивилизация и там идет усиленное строительство зданий, соответствующих современным представлениям наших соотечественников о прекрасном.

У одной из таких строек Гриша остановился. «Я пойду поздороваюсь со своими друзьями», — сказал он (мой сын считает своим другом любого, с кем хоть раз здоровался).

Гриша зашел на участок, а Миша, обычно лишних знакомств избегающий, остался ждать его у калитки. И вдруг услышал вопль столь угрожающий, что пулей бросился внутрь. Там, среди штабелей красного кирпича (в предместьях Тарусы все еще уважают краснокирпичность), стоял мой сын, а над ним нависал огромный парень с довольно-таки свирепой физиономией.

Брат решил, что действовать надо быстро, и не стал ничего выяснять — он просто схватил Гришку за шиворот и выволок за забор. За что я ему до сих пор пламенно благодарна.

Выяснилось, что произошло вот что: после традиционного обмена любезностями мой сын столь же традиционно был спрошен, что он собирается делать, когда вырастет. Он ответил следующее: «Пойду служить в израильскую армию». И тут один из строителей вскочил и бросился к нему с яростным воплем: «А Родину кто же будет защищать?!»

Все это Гриша, заметим, рассказывал без всякой обиды — он считал, что его противник был вполне в своем праве. И вообще, он довольно быстро обо всем этом забыл, пустившись в длиннейшие рассуждения насчет того, выпустят ли ко времени его призыва пятую модель танка «Меркава».

Эти Гришины рассуждения и знания, а главное, эти его идеи немного меня пугают. И даже не потому, что из-за них могут возникать ситуации типа этой стычки с преданным Родине строителем. И даже не потому, что я совсем не понимаю, откуда это все взялось, — особенно если иметь в виду, что телевизора у нас нет, да и вообще, наши воззрения скорее пацифистские и про никакую армию мы ничего ему не сообщали.

Но куда больше всего этого удивляют меня Гришины сложные отношения с той самой Родиной. Потому что, несмотря на такие планы на будущее, совсем непатриотичным его назвать нельзя.

Он, например, прямо-таки вытряс из меня душу, заставляя найти в интернете доказательства, что на территории России водились саблезубые тигры. И при этом прямо так и говорил — что ему надо для гордости, что ему будет очень обидно, если окажется, что наша страна не может считать себя родиной этих прекрасных хищников.

Или вот скифы — по их поводу он даже вступил в свой локальный конфликт с Украиной, страшно досадуя и как-то лично обижаясь на то, что у них там больше скифских реликтов, чем у нас. И успокоился только тогда, когда выяснил что самый главный (то есть это Гриша его почему-то считает самым главным) Келермесский курган находится на нашей территории.

Но если такая вот забота о культурно-палеонтологическом достоинстве Отечества — то почему тогда «Меркава»? И если еще возможно, что он уловил что-то из наших разговоров об ужасах отечественной армии (такие нет-нет, но когда-нибудь, наверное, велись), то остальное — оно вообще откуда?

При этом я, конечно, понимаю, что саблезубые тигры, скифы и израильская армия — это для Гриши явления одного порядка, что это все игра. И вот что я про эту игру думаю. Хотим мы этого или нет — но детям свойственно вступать в специальные отношения с местом, где их угораздило родиться и расти. И они, эти отношения, могут и даже наверняка окажутся совсем непростыми — так что их, боюсь, совсем нельзя бросать на самотек. Потому что тогда ими займутся другие. В очень хорошей школе, где Гриша учится и где нет, боже упаси, никаких гимнов по утрам или «уроков патриотизма», учительница на Гришины слова, что выиграть войну нам помогли англичане и американцы (а вот это да, я ему сообщила), весьма резко его осадила и сказала, что ничего подобного. Помнится, про желание вступить в израильскую армию он стал говорить вскоре после этого случая.

Такое, а также гораздо худшее (например беспредельная безвкусица оформления города на то же 9 Мая или кошмарные советские патриотические песни, которые зачем-то гоняют по детскому радио), все это непременно вызывает протест — у ребенка. И всему этому действительно надо научиться как-то противостоять — родителям.

Причем здесь нельзя отделаться вечным интеллигентским — что, мол, достаточно прочесть ребенку «Руслана и Людмилу» и сказать: «Пушкин — вот твоя Родина». Потому что Пушкин — это, конечно, наше все, но мой сын, он танками интересуется.

Про танки я, правда, совсем не понимаю, что делать. А саблезубые тигры водились в Восточной Сибири — это я теперь точно знаю.