Врачи большого города. Онкогинеколог

Возраст: 34 года.

Образование: окончил Московскую медицинскую академию им. Сеченова, резидентуру по акушерству и гинекологии в клиническом центре Йельского университета и клиническую аспирантуру (fellowship) по онкогинекологии в Калифорнийском университете (Лос-Анджелес).

Работа: заведующий онкогинекологическим отделением Центра акушерства, гинекологии и перинатологии им. В.И. Кулакова, ассистент кафедры репродуктивной медицины и хирургии ФПДО МГМСУ.

Регалии и звания: кандидат медицинских наук, board certified OB/GYN and GYN oncologist.

Про Россию и Америку

Первый раз я попал в Штаты по президентской стипендии на шестом курсе. Вернулся, окончил институт и год ординатуры, но быстро понял, что вряд ли чему-то здесь научусь. Уровень врачей низкий — после года в Америке мне было с чем сравнить. Как-то врач, с которой мы дежурили ночью, открытым текстом заявила, что не хочет меня брать на операцию, потому что ей незачем растить себе конкурентов. В Москве хирурги по 10–15 лет стоят в очередях, чтобы начать оперировать. Мне это не подходило, я уехал в Штаты. Там, в отличие от России, все было ровно наоборот: работать приходилось по 100–120 часов в неделю, иногда по двое суток без перерыва. Только за последние три года в Калифорнии я сделал больше девятисот операций. Многие здесь не верят, что такое вообще возможно, а там каждый хирург проходит через это.

Через восемь лет, закончив резидентуру и fellowship, я вернулся сюда. Там меня ждала рутина рядового онколога, а мне хотелось создать свою школу, оставить заметный след. Здесь это возможно, потому что то, что в Америке считается стандартом, в России уникально.

Есть ниша, которая и в Штатах не очень развита, а здесь так и просто свободна — это лечение рака у женщин с сохранением возможности иметь детей. Например, если у молодой пациентки рак матки или яичников, считается оптимальным полностью удалить ей пораженный орган. Но можно попытаться удалить только опухоль и метастазы, чтобы оставить женщине шанс иметь детей. Недавно у меня была пациентка: 32 года, замужем, но детей нет. Рак шейки матки. Мы сделали трахилэктомию — удалили только шейку матки с окружающими тканями и лимфоузлами. Это было полтора месяца назад, и, если все будет нормально, через полгода пациентка сможет забеременеть. В Штатах несколько больных, которым я сделал эту операцию, уже стали мамами.

Иногда невозможно сохранить матку, и к тому же после операции пациентке нужна лучевая терапия, чтобы убить микроскопические метастазы. Но можно сохранить яичники и поднять их выше в брюшную полость, чтобы они не попали в зону облучения. Конечно, самостоятельно такие пациентки не могут зачать. Но у них мы берем яйцеклетку, оплодотворяем спермой мужа и подсаживаем суррогатной матери, чтобы она выносила ребенка.

Про природу рака

Мы знаем, что рак — это злокачественное перерождение ткани, когда клетки мутируют и становятся похожи на незрелые, приобретают способность к бесконтрольному делению. Почему возникает эта мутация — главный вопрос. Это может быть связано с экологическим фактором, производственными вредностями или мутациями генов, которые передаются по наследству. Но часто бывает так, что нет ни одного из известных факторов риска, рак развивается будто на пустом месте.

Про раннюю диагностику

Для некоторых видов рака есть программы ранней диагностики. Это очень важно, потому что, чем раньше мы обнаружим болезнь, тем больше у пациента шансов выжить. ВОЗ рекомендует женщинам делать мазок на рак шейки матки ежегодно, начиная с подросткового возраста. Для диагностики рака груди нужно после сорока лет ежегодно делать маммографию. После пятидесяти нужно делать колоноскопию раз в 10 лет, причем и мужчинам, и женщинам. Для мужчин после пятидесяти лет есть скрининг на рак предстательной железы. Курильщикам рекомендуют делать компьютерную томографию грудной клетки. Проблема в том, это, кажется, все — для других видов рака ранней диагностики не существует. Тот же рак яичников мы обычно выявляем на последних стадиях, потому что раньше он никак не дает о себе знать.

Про профилактические операции

Есть хорошо описанные генетические синдромы, объединяющие несколько заболеваний. Например, мутация, которая вызывает рак молочной железы и яичников. Или другая мутация — рак толстой кишки, матки и мочеточников. Можно сделать генетический анализ, чтобы узнать, есть ли у вас какие-то известные мутации. Многие пациенты относятся к раку как к судьбе, с которой нужно смириться. Мол, зачем мне заранее знать, что у меня будет рак. На самом деле смысл есть. Можно сделать профилактическую операцию и удалить «опасные» органы. В России, правда, такая агрессивная тактика часто не находит понимания, а в Штатах это обычное дело. Если риск составляет 85 процентов, то женщина заболеет почти наверняка. В Америке женщины предпочитают удалить грудь, чтобы увеличить свои шансы избежать рака.

Про лапароскопию

Лапароскопия — это когда делается три-четыре небольших разреза на животе. Через них вводится телескоп и инструменты. Почему-то в России считается, что такой операции недостаточно для онкологических больных, что нужна полостная операция, иначе невозможно все как следует удалить. На самом деле, есть масса научных доказательств того, что после лапароскопии пациенты быстрее восстанавливаются и результаты гораздо лучше — и так оперируют во всем мире. В России очень устойчивы предубеждения, и это нужно менять.

Про выживание

При раке яичников, если как следует прооперировать и пролечить женщину химиотерапией, ее шансы выжить составляют где-то 40–45 процентов. Это в цивилизованном мире. В России эта статистика отстает на процентов пятнадцать–двадцать. В Штатах такой показатель, как у нас, был в начале 90-х. С тех пор изменился подход хирургов: они там тратят по три–пять часов в операционной, чтобы убрать все узелки крупнее сантиметра в диаметре. У нас это делают, мягко говоря, очень нечасто.

Про витамины и антиоксиданты

Натуропаты говорят, что для профилактики рака нужно есть много витаминов и антиоксидантов, не пользоваться бытовой химией, не есть пищу с консервантами. Я не думаю, что это важно. Есть реальные факторы риска: курение, например, или ожирение. Насколько вредна бытовая химия, я не знаю. Еще сложнее с витаминами. Я пока не видел ни одного убедительного исследования о пользе антиоксидантов для профилактики или лечения рака. Более того, доказано, например, что прием препаратов витамина Е повышает риск рецидива рака легкого у курильщиков.

Про загар и другие удовольствия

Загорать опасно только в смысле рака кожи и меланомы. Больным с раком яичников, легких или груди солнце ничем не вреднее, чем здоровому человеку. Главное, соблюдать правила: не загорать в середине дня, пользоваться кремом. То же самое относится к массажу, спа, физиотерапии и активному отдыху. В России почему-то все это считается вредным для раковых больных, хотя никаких доказательств тому нет. Это вообще главная проблема отечественной онкологии — она часто основывается больше на традициях, чем на доказательности. Я считаю, что никакого вреда не будет, если больной после лечения будет жить полноценной жизнью, плавать и загорать, ходить на массаж. 

Про лечение за рубежом

Есть страны – лидеры в онкологии: США, Франция, Германия и Израиль. Хотя там тоже не все одинаково хорошо. Плохо пролеченных больных из Израиля я еще не видел. А вот из Германии — видел. У меня была пациентка с предраком матки, которой сделали операцию не в полном объеме, да еще забыли в животе какой-то клубок шовного материала.

Про восстановление

Недавно у меня была пациентка — 71 год, крепкая такая бабуля, на мотоцикле ездила, абсолютно здорова была. И вдруг у нее живот за полгода вырос так, будто она беременна двойней. Оказалась опухоль — полметра в диаметре. Операция прошла хорошо, и на следующий день мы уже поставили ее на ноги, заставили ходить. Женщина обнаружила бойкий характер, сестры бегали вокруг нее, сама она, как только смогла ходить, сразу рванула в курилку. А это на два этажа выше. В общем, мы выписали ее на шестые или седьмые сутки. Так что после операции очень многое зависит от больного и его мотивации. Чем раньше пациент начнет двигаться, тем меньше риск тромбозов, пневмоний и прочих опасных осложнений. Это касается не только раковых, но любых пациентов после операций или даже инфаркта.

Про обреченных

Как известно, каждый смертельно больной человек проходит через пять стадий — отрицания, озлобления, осознания, рационализации и успокоения. Если пациент проходит все стадии, все протекает гораздо легче. Если больной спокойно говорит о болезни — это признак того, что он прошел через все стадии. Если конец наступает на фазе отрицания или озлобления — это очень тяжело. Такие больные умирают долго, в агональной боли, им не помогают никакие наркотические обезболивающие. Поэтому важно больному узнать о своем диагнозе и перспективах как можно раньше — ни врач, ни родственники не имеют права что-то скрывать.