Психологи большого города. Ольга Лобач

Ольга Лобач

Возраст: 51 год.

Образование: закончила Московский энергетический институт по специализации «криогенная физика»; курсы консультирующих психологов профессора А.Ф.Бондаренко (Киевский лингвистический университет).

Работа: консультирующий психолог адвокатской коллегии «Мостовой, Мирзоев и партнеры», консультирующий психолог клиники «Триумф-палас», сотрудничает в качестве психолога с Первым московским хосписом.

Регалии и звания: действительный член Профессиональной психотерапевтической лиги.

О психологии и образовании

Мне невероятно помогло мое первое образование. Это была сильная опора. Естественно-научное образование дает системное мышление, помогает видеть больше и дальше. Еще мне помогло, что я заканчивала сильную математическую спецшколу (№330). Там были великолепные учителя, которые помимо прочего воспитывали в нас достоинство. И учили самостоятельно мыслить и жить на интерес.

Я практик, мне гораздо больше нравится решать задачи. Ко мне приходит человек, у которого нет сил, он с трудом сидит, у него тусклые глаза, ему очень плохо живется, он в отчаянии. Как сделать так, чтобы он стал другим? Да, я рассматриваю проблемы людей как увлекательнейшие задачи, к которым должна найти решение, каждый раз индивидуальное. Ничего нового, в общем-то: как меня научили в школе, так я и делаю.

О практике

К сожалению, я не могу остановиться и продолжаю диагностировать вне работы. В основном отношения: что за ситуация, кому сколько лет, что есть между ними. Читаю больше не по лицам, а по языку тела. Вот он зажат, а она в нападении, они вяло разговаривают, ему около 30, ей за 50. Ага, пришла девушка, женщина начинает ее жучить, значит, это мама. Молодой человек «отвалился»…

Устаю ли я от этого? Да. Но это уже рефлекс, привычка, это как мышцу накачать. А мне надо быть в форме. Когда к вам приходят муж и жена, вам надо быстро понять, что происходит: вот сидит она, держит спинку, красивая, зажатая, а он расслабленный, у него свободные жесты, и он говорит: «У нас все хорошо». Тогда почему она зажата?

Я очень люблю сериал «Обмани меня», но, увы, это не совсем правда: по микровыражениям можно что-то понять, но не все. Надо опираться на три точки: текст, контекст и содержание.

О разводах и женщинах в позиции жертвы

Сейчас большой запрос на психологические консультации в кризисных ситуациях и конфликтах в юридической сфере. Например, во время бракоразводных процессов люди часто нуждаются в психологической поддержке, особенно когда достаточно состоятельные мужья, которые привыкли командовать на работе, переносят этот стиль общения в семейную жизнь. А так как жена не сотрудник, она поначалу не понимает, что происходит, не знает, как себя вести. Агрессия растет, появляются любовницы, параллельные семьи. Когда это всплывает, у женщины есть выбор: кто-то решает, что ее устраивает статус жены, она воспитывает детей, муж дает ей деньги, и сложившаяся ситуация ее не напрягает. А кто-то решает, что нет, ее это не устраивает, она не хочет, чтобы дети росли в такой обстановке, ей не нравится подлизываться, чтобы ее содержали. Тогда — развод. И при разводе мужья часто ведут себя в том стиле, в котором привыкли: начинают отбирать деньги, квартиры, машины. Загоняют жену в такую ситуацию, чтобы она была уязвима и осталась без всего. Юридически все это решается достаточно просто. Но для этого женщине нужна уверенность в том, что она имеет право не жить в той ситуации, которая для нее неприемлема. А при этом идет сильный прессинг, с угрозами, руганью и прочим давлением.

Для того чтобы юристы начали работать, им нужно услышать от человека, чего же он хочет. Он может начать защищать себя и свои интересы, если поймет, что имеет право и желание — для этого мы и работаем. Я не даю советов, не говорю, куда идти — направо или налево. Я помогаю человеку увидеть шире ту картину, в которой он живет, получить другой взгляд на нее, проанализировать ситуацию и самоопределиться. Мы обсуждаем, как так получилось, как выстраивать отношения с людьми, чего человек хочет на самом деле и как так выходит, что с регулярностью курьерского поезда он попадает в позицию жертвы.

О мегаполисе и его жителях

В начале прошлого века образ жизни в Вене, Париже и Москве был совершенно разным, столицы отличались друг от друга. Сейчас, переезжая из одного большого города в другой, вы, в общем-то, знаете, как они все устроены. То есть все мегаполисы одинаковые, они одинаково вмещают искусственный ландшафт, там примерно одинаковые унифицированные коммуникации и один закон выживания: надо понять, как это делается в одном месте, и вы сможете точно так же жить в другом.

Мегаполис не плохой и не хороший, это просто система, которой нужна человеческая кровь. Он пропускает через себя большое количество материала, и если ничего не делать, он вас употребит. В какой-то момент вы можете сказать себе: «Стоп. Все страхи мегаполиса, все его рекламные требования, которые стоит соблюдать, чтобы чувствовать себя уверенно, — это, конечно, хорошо, но я буду выбирать, до какой степени сохранить автономность». Вот тогда у вас есть шанс пройти золотым путем. От того, насколько вы способны сохранить себя, зависит, употребите ли вы мегаполис или он употребит вас.

Я знаю очаровательных старушек, которые используют его по полной и прекрасно себя чувствуют. И знаю молодняк, который категорически не может здесь находиться. У меня есть знакомые и 23, и 80 лет, которые жалуются на одни и те же проблемы, которым есть о чем поговорить. Можно ли считать нормальным, что человек в 25-26 лет хронически чувствует усталость, все время говорит о нехватке сил, ощущает себя постоянно бегущим в тревоге, не может расслабиться, страдает от бессонницы, недосыпа, желания свалить из этого города и отсутствия денег на это?

Известно, что проблемы у людей, которые живут в большом городе, существенно отличаются от проблем людей в просто городах. Интересно наблюдать за теми, кто приехал в мегаполис. У них есть опыт жизни в своей среде, и когда они только приезжают, у них горят глаза, у них столько сил, здесь столько возможностей, они фонтанируют энергией и говорят, как здесь прекрасно. Я наблюдала, на сколько их хватает: как правило, на полтора-два года. Потом у них заканчивается запас, который они привезли с собой, и они начинают болеть, унывать и упираются в личный энергетический кризис проживания. У них колет в боку, начинаются мигрени. И это только признак того, что им здесь тяжело и невесело жить. Нужно специально учиться жить в мегаполисе, чтобы чувствовать себя хорошо. Одни это преодолевают, другие не выдерживают и уезжают.

О раздражении и недоделанном выборе

Вообще, вся наша жизнь — это наш выбор, осуществленный или недоосуществленный. Если вы его сделали, значит, вы видели и альтернативные варианты. А если вы не выбирали, у вас есть ощущение, что был только один путь, к которому вас подтолкнули, за вас приняли решение, фактически заставили. Вы это понимаете и проявляете свою позицию через сопротивление, несогласие, раздражение, злость. Все это — признак проблемы, признак того, что вами манипулируют.

Когда в той или иной ситуации вам говорят, что «как тебе не стыдно», «это плохо», «из-за тебя страдают люди», а вам от вашего решения проблемы ну так хорошо и комфортно, у вас есть выбор: либо подстроиться под чужое «быть хорошим» и пожертвовать собой, либо поступить по-своему, жить своей жизнью. Потому что ваша проблема — это ваша проблема, это вас она лишает сил, иногда из-за нее вас хватает только на то, чтобы лечь и смотреть в стену. И ведь никого из тех людей, которые призывают вас «жить правильно», рядом нет, стакан воды они вам не принесут. Если эти люди не разделяют вашу жизнь, значит, их мнение вам должно быть не очень важно. Надо сказать, мегаполис — это прекрасный полигон, который помогает людям вырастить ответственность за себя. И меньше обращать внимание на указание общественного мнения.

Если человек злится на погоду, на затянувшуюся зиму, сразу возникает вопрос: а на что на самом деле ты злишься? Ведь гармоничный человек не раздражается. Все «эти гады», «козлы за рулем» и прочее — от невнимания к своим чувствам. Такое бывает, когда в понимании жизни есть некая дырка, которую не видно, но которая чувствуется как общее разлитое недовольство.

Скажем, отсутствие личного пространства в транспорте вызывает дискомфорт — это внутреннее несогласие с тем решением, которые вы приняли, с тем выбором, который вы как бы недоделали. Конечно, в таком случае вы раздражаетесь, ненавидите других людей, как будто они заставили вас сюда сесть. Надо уметь находить такое положение внутри себя, чтобы вас это не доставало, надо сказать себе, что вы выбираете то метро, которое есть, со стиснутыми телами, чужими запахами, еще чем-то. Если у вас есть машина, вы точно можете выбирать: 2,5–3 часа в машине с, предположим, чудесной классической музыкой или метро? 4 часа в пути или метро?

О правильном общении с психологом

Я ресурс для людей, я сдаю себя внаем, свои знания, свои силы, свое внимание, чтобы люди могли получить взгляд со стороны. Некоторые пытаются превращать психолога в карательный инструмент. Например, приходит муж или жена и при оформлении запроса старается сделать из меня палку для другого: «Давайте я вам расскажу, какая она плохая, а вы идите и объясните ей то, что у меня не получается ей объяснить». Нужна личная устойчивость, чтобы не начать работать в интересах проблемы. Иногда я говорю: «Извините, у нас ничего не получится. Даже если я это за вас сделаю, эффекта не будет». Это когда люди не хотят разбираться со своей жизнью, а хотят найти лучшую управу на своих близких. Впрочем, такое происходит крайне редко.

Вообще, поход к психологу — это тоже признак мегаполиса. У людей возникает слишком много оперативных проблем, которые надо решать. Раньше помогала встроиться в социум культура, теперь нужна индивидуальная настройка. Пять лет назад люди гораздо меньше обращались к психологам, стыдились этого. А уже сейчас говорят открыто и с гордостью: «Мой психолог сказал мне так-то». Я знаю людей, которые годами ходят на тренинги личностного роста, на дыхание, на расстановки… Все это дает им ощущение, что у них есть прогресс. Вопрос в том, насколько это ощущение адекватно.

Я сторонница недолгих терапий, с моей точки зрения, такие «прорывы» гораздо правильнее. А походы к психоаналитику годами, как на работу, говорят о том, что проблема не решается. Она может меняться, но не решается. Сейчас существует много психологических подходов, надо уметь в них ориентироваться и выбирать. Мой — проблемно-ориентированный. Просто обсуждать человека можно годами, но он же пришел ко мне не ради этого. Надо вытащить проблему, обсудить ее и решить. Если не решается, значит, не так определили — надо копать глубже и решать задачу.

Конечно, психология — наука неточная. Нет линейки, по которой можно измерить, насколько вы решили свою проблему. Но человек, который ее действительно решил, точно это знает и чувствует.

Об актуальной антропологии

Есть несколько проектов, которые я веду сама, для себя. Первый назывался «Киноантропология», мы собирались и смотрели фильмы, составляли список под названием «20 фильмов, которые должны посмотреть наши дети, чтобы понять нас». Мы посмотрели тучу фильмов, отобрали двадцатку. Проект шел три года, и я закрыла его просто волевым усилием. Через 1,5–2 года начала новый.

Культурные проекты, как правило, вечно упираются в финансирование, в заказчика, в интересы. И меня крайне интересовало, можно ли создать нечто подобное без копейки внешних денег. Оказалось, что да. Мы собираемся по воскресеньям днем в кафе «Нейтральная территория» и 2,5 часа все вместе размышляем о жизни в мегаполисе, о проблемах отношений людей, а потом выкладываем наши обсуждения на страничке в фейсбуке.

Сначала люди приносили кейсы: вот есть человек, у него такая-то непростая ситуация. Мы старались найти позитивный выход, увидеть общую антропологическую проблему, которая проявилась в данном случае. Потом мы перешли к темам, сейчас обсуждаем жертв и палачей, привлекаем тексты философов. Это наследие московского методологического философского кружка. Это очень эффективная мыслительная практика на стыке философии, социологии, психологии. Я назвала это «Актуальной антропологией».

Меня спрашивают, зачем мне этот проект, я же не получаю за него денег, еще чего-то. Мне не верят, но я говорю правду: потому что в мегаполисе такого нет. И потому, что я отдаю долги тем людям, которые бескорыстно учили меня. У меня было много учителей, которые тратили огромное количество времени на то, чтобы учить меня размышлять: это Александр Каменский, Александр Федорович Бондаренко, Сергей Иванович Котельников. В этом смысле «Актуальной антропологией» я отдаю свои долги: те люди, которые были моими учителями, мыслить и так умеют, поэтому я учу других, молодых. На наших встречах нет никаких расстановок и других психологических практик. Это коммуникация в самом содержательном виде. Мы разговариваем друг с другом о том, что считаем жизненно важным.