Лаборатория раздора

9 ноября 2012 года известный по делу Pussy Riot адвокат Николай Полозов написал в своем твиттере, что доктора Федора Баранова, борца с коррупцией в Боткинской больнице, забрали в ОВД. Позже выяснилось, что Федора подозревают в краже видеокамеры — в полицию обратилась заведующая бактериологическим отделением лаборатории, когда врач пришел забрать трудовую книжку. В тот же день Федора отпустили, и доктор сразу же подал встречное заявление, чтобы ускорить ход дела и защитить свою репутацию. По его мнению, обвинение в воровстве — реакция руководства лаборатории на пост Федора в ЖЖ, в котором он в красках описал ситуацию в отделении, рассказал о многочисленных нарушениях и бездействии руководства: заведующего клинико-диагностической лабораторией (КДЛ) Владимира Жуховицкого и заведующей бактериологическим отделением лаборатории Марины Сухиной.

Свой первый пост о нарушениях в лаборатории больницы молодой врач Федор Баранов опубликовал, когда доктора вынудили написать заявление об увольнении по собственному желанию. «В тот момент, не скрою, хотелось отомстить. А теперь боюсь, что из-за этой истории пострадают другие сотрудники лаборатории, те, кто поддерживал меня или просто остался в стороне», — говорит Федор.

Посты, посвященные происходящему в лаборатории Боткинской больницы, несмотря на огромный объем, читаются как детективные истории:

«Не менее интересно то, как у нас заказываются реактивы, это просто бездумная трата наших с вами налогов (госзакупки). Вот, например, вообще нет понимания объема выполняемых анализов, из-за чего где-то около двух миллионов наших налогов гниет на балконе и в коридорах, а когда заканчиваются те, что хранятся в холодильниках, в ход идут — да-да-да! — именно реактивы, у которых не соблюдались условия хранения, и всем плевать, все молчат».

«Также существует практика приносить анализы «сверху» (блатных больных), к которым я должен относиться как-то особенно».

«За время моей работы уволилась одна санитарка, два лаборанта и один врач. Всех их, честно говоря, вынудили уволиться, сталкивая лбами сотрудников и настраивая против них коллектив».

«Унижение сотрудников и тотальное вранье являлось обыденной практикой. Пример: наверное, где-то весной я сидел и пил кофе вместе с Сухиной и старшим лаборантом, когда что-то случилось с лаборанткой Леночкой (которая, возможно, не выдала анализ, возможно, еще что-то, в общем, это не суть важно), они позвали ее в кабинет и начали отчитывать, сказали, что лишат надбавки и увеличат нагрузку, а когда Лена вышла из кабинета, они подбежали к двери и стали слушать, как она рассказывает в слезах кому-то о том, что произошло. Я увидел в их глазах такое счастье, что мне стало не по себе. Такие истории происходили каждый день, но, думаю, даже одной вполне достаточно, чтобы понять, что это за люди. Единственное, что я мог, — это стараться оградить от этого маразма тех лаборантов, которые работали под моим руководством, просто брал вину на себя и просил, чтобы я сам наказывал их».

В итоге, чтобы как-то повлиять на ситуацию, Федор написал заявление на имя главного врача больницы Владимира Яковлева, поставив под вопрос право Сухиной занимать должность заведующей отделением: «Мне стало известно (из беседы с начальником КДЛ Жуховицким В.Г.), что мой непосредственный начальник, Сухина М.А., не имея высшего медицинского образования (биолог) с 2007 года занимала должность врача-бактериолога и получала категории, не имея на это права (приложение 3 к Приказу Минздравмедпрома РФ от 19.01.95 г. №8, а также приложение 3, утвержденное Приказом Минздрава России от 25.12.97 г. №380).

С 2011 года заняла место заведующей бактериологической лаборатории, что, в свою очередь, также противоречит закону (приложение 2 к Приказу Минздравмедпрома РФ от 19.01.95 г. №8, а также приложение 2, утвержденное Приказом Минздрава России от 25.12.97 г. №380), хотя на тот момент в лаборатории находились врачи, полностью отвечающие данным требованиям».

Доктор призвал разобраться в этой ситуации и наказать виновных «в связи с возможной ошибкой в выданных незаконно анализах Сухиной». Копию этого заявления Федор отправил в Департамент здравоохранения и Трудовую инспекцию.

Владимир Жуховицкий по телефону сообщил, что Федор у них больше не работает и они не желают иметь с ним ничего общего. Назвав Баранова сумасшедшим, Жуховицкий подчеркнул, что не будет сводить с доктором счеты и что-либо доказывать, потому что имеет «стаж в микробиологии тридцать с лишним лет, является лауреатом двух премий и всего там, чего только можно, имеет высшую категорию по двум специальностям и состоит в лабораторном совете Департамента здравоохранения». Кроме того, как выяснилось впоследствии, главный врач ГКБ высказался категорически против комментариев на эту тему со стороны сотрудников больницы.

Федорино горе

Год назад, когда Федора пригласили на работу в бактериологическое отделение КДЛ, его привлекла возможность писать кандидатскую диссертацию в знаменитой больнице. Федор рассказывает, что непосредственный начальник Марина Сухина пообещала создать ему для этого все условия. Доктор с энтузиазмом взялся за дело, но спустя некоторое время понял, что большая нагрузка не позволяет заниматься научной работой. «В какой-то момент решил, что надо что-то менять, пошел к заведующей биохимическим отделением Татьяне Борисовне Макаровой разузнать насчет свободных ставок: там и нагрузка меньше, и руководитель лучше. Татьяна Борисовна для меня была примером: помогала лаборантам, работала наравне со всеми», — рассказывает Федор. Татьяна Макарова оказалась готова взять к себе нового врача, оставалось получить согласие Марины Сухиной и Владимира Жуховицкого.

По словам Федора, заведующий уговаривал его остаться, но был, в общем, не против. В блоге Баранов описывает историю так: Жуховицкий «начал спрашивать, почему я хочу перейти? Я, естественно, отказывался, говорил, что Сухина хороший специалист, я ей очень благодарен, но хочу перейти в б/х и там делать научную работу. Но он очень настаивал, говорил, что ему важно, как руководителю, знать причину моего ухода, в итоге я рассказал, что заведующая кричит на сотрудников, ведет себя некорректно по отношению к подчиненным, просит два раза в неделю отвозить ее дочку в ущерб работе (а в дальнейшем отрабатывать потраченное на это время по вечерам, задерживая лаборантов и выдачу анализов».

Жуховицкий дал Федору пару дней, чтобы обдумать решение. Доктор свое решение не изменил и отправился к Сухиной. Та, по его словам, тоже уговаривала остаться и дала время на раздумье: «…На следующий день вызывает меня к себе и начинает говорить все, что я сказал про нее Жуховицкому, и лить помои на заведующую биохимией. Разворачиваюсь, ухожу со словами, что принял решение. Пишу заявление с просьбой перевести меня, иду подписывать его в б/х (у заведующей биохимическим отделением Татьяны Макаровой. — БГ), снова иду к Сухиной, но она отказывается подписывать, иду к Жуховицкому, на что он заявляет мне, что мой переход в б/х нарушит систему взаимоотношений, так что пишите заявление на увольнение». Другими словами, формальным поводом для отказа послужила подпись Макаровой, поставленная на заявлении раньше подписи Сухиной. Но некоторые сотрудники лаборатории уверены, что Макарова и Жуховицкий к тому времени достигли соглашения, Жуховицкий одобрил переход Федора из одного отделения в другое.

Уходить просто так Федор не захотел, написал заявление об увольнении, в котором указал причину: перечислил нарушения в бактериологическом отделении. Но такое заявление не приняли, сказали, что написано не по форме. Врач отправился в профсоюз, был на приеме у заместителя главного врача по кадрам, ему везде обещали помочь. А в итоге на общем собрании объявили о том, что снижают Федору зарплату, забирают одну ставку, чтобы не жаловался на большую нагрузку, и лишают премии за полгода. Доктор понял, что жить в Москве и воспитывать полуторагодовалого ребенка, работая на одну ставку, невозможно. «Пишу заявление на отпуск с последующим увольнением. Вынудили», — объявил Баранов в своем блоге.

Мертвые души

То, что в лаборатории существуют мертвые души, выяснилось совершенно случайно: «Сухина зачитывала табель о премиях, прозвучала неизвестная мне фамилия, спросил у заведующей, кто это. Она отмахнулась, — рассказывает Баранов. — Но все эти полгода, за которые давали премии, я работал в отделении. Человека с такой фамилией у нас не было. Это могли бы подтвердить другие сотрудники». В своем блоге Федор даже сделал расчеты: «Около пяти мертвых душ при средней зарплате 15 000 на ставку — получается 75 000 рублей в месяц, это не говоря о том, что на некоторых из них были выписаны премии».

Бывшая подчиненная Федора, лаборант Анна Мерк, которой удалось перейти в биохимическое отделение после увольнения доктора, тоже ведет блог. В одном из постов Анна рассказывает: «Позже я узнала, что у нас в отделении числятся мертвые души, то есть в табелях на зарплату они есть, а по факту — нет. Получаю голую ставку, даже без надбавок, как молодой специалист, а ставки еще есть, и они на ком-то висят. И кто-то получает деньги».

Запросы без ответов

Сейчас в бактериологическом отделении лаборатории многое изменилось. «После того как руководство узнало, что Федор написал в своем блоге, нам объявили, что доктор сошел с ума, — рассказывает лаборант бактериологического отделения. — Затем в лаборатории быстро навели порядок. На работу вышли мертвые души — сотрудники, которые раньше приходили лишь для того, чтобы пройти обследование со скидкой. Просроченные реактивы, о которых писал Федор, убрали, получили новые. Как будто ждут проверку».

Баранов считает, что косвенным подтверждением ненадлежащих условий хранения реактивов стали результаты проверки, проведенной Центром внешнего контроля качества клинических лабораторных исследований. В частности, в августе этого года в заключении было указано, что результаты исследований в КДЛ неудовлетворительные. «Показания тех реактивов, которые не прошли контроль, нельзя использовать. Возможно, причина сложившейся ситуации в том числе в несоблюдении условий хранения», — комментирует ситуацию врач лаборатории Боткинской больницы.

«В бактериологическом отделении проводятся, например, анализы на гепатит. Обычно пациентов с таким заболеванием оперируют в конце дня, чтобы обезопасить других пациентов и не перемывать операционную, — рассказывает Федор. — А если реактив не прошел контроль, то и анализ может быть неверный. Я уже не говорю о том, что на основе нашего анализа врач может назначить неверное лечение. Мы, конечно, старались перепроверять все вручную, но это лотерея». Отчеты о тестировании реактивов регулярно ложились на стол заведующего, но ситуация, по словам Федора, не менялась. Генеральный директор Федеральной системы внешней оценки качества клинических лабораторных исследований — организации, осуществляющей контроль за деятельностью КДЛ, — Владимир Малахов, отказывается комментировать качество анализов бактериологического отделения Боткинской больницы и сообщает, что практика работы контролирующих организаций подразумевает конфиденциальность. Другими словами, лаборатории попросту не будут предоставлять данные контролирующей организации, если не будут уверены, что результаты тестов останутся тайной.

Такой же тайной пока является то, почему заведующая бактериологическим отделением Марина Сухина занимает руководящую должность в больнице, не имея высшего медицинского образования. Баранов отправил в Департамент здравоохранения заявление с просьбой разобраться в этой ситуации. Руководство больницы решило не комментировать назначение Сухиной. Вопрос профессиональной квалификации заведующего смогла немного прояснить заместитель начальника отдела развития кадрового потенциала отрасли, сотрудник Департамента образования и кадровых ресурсов Минздрава Любовь Баулина. Она пояснила, что при возникновении спорных ситуаций следует обращаться к приказу Минздравсоцразвития России «Об утверждении Единого квалификационного справочника должностей руководителей, специалистов и служащих» и приказу Минздравмедпрома РФ «О развитии и совершенствовании деятельности лабораторий клинической микробиологии (бактериологии) лечебно-профилактических учреждений». В обоих документах сказано, что на должность заведующего назначается специалист с высшим медицинским образованием.

Баранов в своем заявлении на имя главного врача Боткинской больницы ссылался на тот самый приказ Минздравмедпрома. И этот запрос не остался без ответа — в официальном письме Баранову сообщают: «Администрация Городской клинической больницы имени С.П.Боткина рассмотрела ваше заявление и благодарит за изложенную в нем информацию».

Сказка о потерянной камере

Сейчас Баранов регулярно общается с полицией: к нему, например, в ноябре заходил участковый, которому передали дело о пропаже видеокамеры. «История с камерой вышла такая, — объясняет Федор. — Я нашел в лаборатории прибор, который мог бы пригодиться нам в работе, предложил перенести его к нам в отделение. Сухина одобрила. Потом, когда приступили к работе, выяснилось, что видеокамера у прибора никудышная, черно-белая с низким разрешением. Отыскал подходящую камеру в интернете, составил техническое задание, через полгода ее купили. Установил я ее месяца четыре назад, а старую камеру оставил рядом в коробке. Оборудование это даже не имело табельного номера, его больнице, кажется, кто-то подарил. А теперь меня обвиняют в краже старой камеры, хотя наша лаборатория — проходной двор», — сетует врач. Но уголовного преследования Федору, кажется, удалось избежать — 30 ноября в МВД ему сообщили, что в возбуждении дела отказано.

С тех пор как Федор уволился и его обвинили в краже видеокамеры, по утверждению сотрудников лаборатории, атмосфера в КДЛ стала еще более нездоровой, поползли слухи. Одни рассказывают, как заведующие заперли сотрудников бактериологического отделения, чтобы те не смогли дать показания пришедшим в больницу полицейским, другие говорят, что врачей просили подтвердить подозрения руководства в отношении Федора. Но все примерно сходятся в том, что благодаря этой истории в техническом плане в лаборатории был наведен относительный порядок.