Non/fiction: путеводитель по взрослой программе

Погодите презирать «Жизнь» Кита Ричардса как рок-биографию. На самом деле, эта долгожданная книга — чуть ли не лучшее, что переведено за этот год. Никаких тормозов у рассказчика нет, и он прямо выкладывает все, что может сказать, о сексе, наркотиках и том, как он и барабанщик Чарли Уоттс насмотрелись на задницу Мика Джаггера за свою жизнь. Но он же становится величествен и серьезен, когда заговаривает о музыке:  всех этих долях, аккордах, риффах и о том, как пишутся великие песни: «Иногда я думаю, что смысл сочинения песен в том, чтобы натянуть сердечные струны до упора, только не доводя до инфаркта».
В  «Жизни» сразу примечаешь редкую цельность героя. В конце концов, если человек  «ломался так много раз, что на свете нет столько ремонтных мастерских» и все-таки выжил, ему наверняка есть что рассказать о жизни вообще. В финале есть пронзительный момент — когда к старенькому Ричардсу добредает по пляжу грустный и одинокий Пол Маккартни, и вот они сидят, бренькают что-то там на гитаре и вспоминают золотые деньки.

Если выбирать главное книжное событие года, то это, конечно, совместная деятельность издательского центра «Гараж» и Ad Marginem. Одна за одной на русском появляются книги, чье отсутствие просто зияло — такие как «Краткая история кураторства» Ханса Ульриха Обриста или сборник статей Бориса Гройса «Политика поэтики», в котором озвучена печальная правда, что современное искусство гораздо более зависимо от политики, чем нам бы того хотелось. Ну а сборник эссе Сонтаг и вовсе классика. Еще в 1977 году Сонтаг объяснила, как фотография изменила наши отношения с миром. Теперь все в этом мире существует для того, чтобы его сфотографировали. Мы хронически подсматриваем, но при этом так привыкаем существовать в роли наблюдаемых, что забываем позировать. Если за прошедшие с первого издания полвека что-то и изменилось, то уж точно в заданном Сонтаг направлении. У ее книги на ярмарке будет отдельная презентация, там же рекомендуется захватить еще одну новинку издательства — сборник эссе блистательного британского эссеиста Брюса Чатвина о мире коллекционеров.

Одним из главных событий ярмарки станет презентация готовящегося в НЛО «Неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова. Составители взяли на себя труд не только по возможности широко охватить необъятное, казалось бы, приговское наследство, но и делать это тематически, а не хронологически. Поэтому в первый том, «Монады», войдут стихотворения Пригова с 70-х до нулевых годов. Название взято из стихотворения «Летучая монада»: «А много ли мне в жизни надо? // Уже и слова не скажу // Как лейбницевская монада // Лечу и что-то там жужжу // Какой-то там другой монаде // Она ж в ответ мне: // Бога ради // не жужжи». И в  общем весь сборник посвящен напускной легкомысленности, с которой Пригов спасался от окружающей его — да и всех нас — нелепой действительности.

Первый перевод на русский язык чуть ли не самой смешной книги века — первого из сборников рассказов о бесконечных столкновениях приходского священника маленькой итальянской деревушки Дона Камилло с главой местных коммунистов Пеппоне. Дело происходит в 40-х годах прошлого века, оба героя изобретательны в борьбе и прибегают к методам порой не очень честным и христианским. Но дона Камилло всегда готов поставить на место Христос, говорящий с ним с распятия. Все это невероятно смешно и мудро, а антагонисты настолько равны друг другу, что в поздних книгах (Гуарески сочинял рассказы о доне Камилло двадцать лет) они уже скорее приятели, чем враги. Понятно, почему она не была переведена в СССР — в рассказах Гуарески коммунизм та же религия, только хуже — но что было медлить еще двадцать лет уже совершенно не ясно.

Текст о том, как писатель создает текст, сам себе является и теорией, и свидетельством. Автор должен постоянно наблюдать за собой, не дать выстроиться дистанции между собой и рассказчиком, исключить из повествования всякую психологию, убрать всякую лишнюю личность. «Я» автора и «он» повествователя и героя слиты неразрывно.  Это могло бы быть глухим теоретизированием, но чудо как раз в том, что читать роман Соллерса невероятно увлекательно. Поставив эксперимент, где вроде нет ни героя, ни сюжета, он все равно сочинил книгу, где есть и главный персонаж, с которым читатель почти неразрывно сливается, и движение рассказа, от которого не оторваться. Потому для французов — особенно для преданных читателей французских семиотиков — это чрезвычайно важный текст, а предисловием к русской публикации стала статья Ролана Барта «Драма, поэма, роман».

К каждой ярмарке издательство Rosebud публикует по потрясающей книге о кино (чего стоит один двухтомник «Авторской энциклопедии фильмов» Жака Лурселля). Новинкой этого года стал монументальный «Штрогейм» Артура Леннига. Про Эриха фон Штрогейма до сих пор ходит немало легенд, и его принято считать в истории кино кем-то вроде полубезумца-полугения. «Гениальный еврейский мальчик, великий шарлатан и настоящий художник» — аттестация Орсона Уэллса. В своей книге Ленниг отнесся к своему герою с уважительной внимательностью, дотошно разбирая его фильмы. И как почти всякая биография великого кинорежиссера, эта становится историей о том, что герой мог бы сделать, да ему не дали.



На втором этаже, в литературном кафе БГ организует пространство «Книги о Москве», в котором можно отдохнуть, выпить кофе и почитать лучшие книги о Москве, выбранные экспертами — историками, краеведами и архитектурными критиками.