Петр Мамонов: «Мы все-таки есть, хотя и крайние, последние»

Петр Мамонов вышел на театральную сцену после шестилетнего перерыва. Именно столько прошло с момента закрытия спектакля по Маркесу «Полковнику никто не пишет», он шел здесь же, на сцене Театра Станиславского. Тогда Мамонов ругался со сцены со зрителями. Теперь поет, танцует и показывает мультимедийные фокусы.

«Дед Петр и зайцы» — это музыкальный моноспектакль. Мозаика из множества художественных высказываний. То ли концерт солиста распавшейся группы, то ли исповедь в балладах — неясно, но совершенно точно на этот раз на театральной сцене совсем не моно, но в некотором роде стерео, а порой и 3D. Силуэт печального акына весь спектакль движется на фоне визуального ряда. Фото и видео для этой «декорации» снимал Мамонов-младший, Иван. Картинки простые: городские крыши, дворы, перила, птички.

Последний музыкальный альбом Мамонова «Сказки братьев Гримм», написанный еще в 2005 году, лег в основу первой части спектакля. Аккомпанируют там еще два Петра Николаевича — виртуальных. По обе руки от артиста на гитарах в знакомой манере наигрывают Мамонов в шляпе и Мамонов в очках. Посередине — сам, в лучах цветных прожекторов похожий на Стива Джобса во время очередной презентации айпэда. Он исполняет странные ритуальные малопластичные танцы. Актер настаивает: «Все так вот неказисто, скрюченно, печально, как и задумывалось».

Вторая часть спектакля написана совсем недавно. В ней только новые песни, где Мамонов поет, как ни странно, о Москве. Ну или о любом другом месте, где человеку легко может стать одиноко. Ну или плачет, а не поет. «Меня волнует тема маленького человека, — признался Мамонов. — Какая разница, о каком городе идет здесь речь, Петербурге или Москве, всюду полно хороших людей, да и скотов полно».

Актер пообещал, что спектакль включат в постоянный репертуар Театра Станиславского, его будут постоянно менять, добавлять в него элементы. Призвал зрителя присмотреться к постановке внимательно: «Ведь те, кто за нами, наши родители, уже уходят, а мы все-таки еще есть, хотя мы крайние, последние».
В исполнительском стиле Мамонова появились такие вот заботливые и печальные интонации. «Дед Петр — настоящий дед, а не какой-нибудь там 38-летний, — отмечает актер. — А зайцы — это все остальные».

Мамонов рассказывает о том, как грустно ему смотреть на то, что делают с Москвой и чего не делают с ее окрестностями, глухими деревнями с потрясающей природой, где каждому следовало бы, по его мнению, построить дом и растить детей. Потому что в зайцев, которых деду нужно непременно спасать, превращаются как раз те, кто этого не сделал.