Врачи большого города. Кардиолог

Возраст: 59 лет.

Образование: окончил Туркменский государственный медицинский институт, клиническую ординатуру по анестезиологии-реаниматологии в Научно-исследовательской лаборатории общей реаниматологии АМН СССР.

Работа: кардиолог, научный руководитель и заведующий Центром диагностики и инновационных медицинских технологий МЕДСИ, профессор кафедры реаниматологии Учебно-научного центра управления делами президента, работал консультантом медицинских программ Американского международного союза здравоохранения.

Регалии и звания: доктор медицинских наук, профессор, академик Международной академии наук, член правления Московского общества гемафереза, член международного общества искусственных органов, автор более 300 научных трудов и изобретений.

— Вы сейчас заведуете центром диагностики и инновационных технологий. Диагностика — это ваша основная специальность? 

— С первого курса института я работал на скорой помощи в реанимационной бригаде «Штурм». Мы выезжали на самые тяжелые травмы, ножевые и огнестрельные ранения, даже самосожжения приходилось видеть. Поэтому, еще будучи санитаром, я уже умел делать врачебные манипуляции, установить трубку в трахею, делать внутрисердечные уколы. На третьем курсе меня приняли работать медбратом в первое в республике отделение реанимации. После института я остался там работать врачом, создал на его базе первое отделение искусственной почки. Мне в жизни очень повезло, доводилось оживлять умерших людей.

— Как это?

— Когда здоровый человек умирает от внезапной причины, у нас есть шесть минут, чтобы вернуть его. Например, если ударило током, или утонул, или какая-то тяжелая травма. Таких случаев у меня было очень много. 

— Как вы оказались в Москве?

— Я одно время был председателем местного комитета больницы и поссорился с заведующей Горздравотдела. Что называется, попал в жернова. Тогда я поехал в отпуск в Москву, стал искать здесь работу. Это был конец 70-х годов, и везде мне задавали вопрос: «Партийный?». А я был беспартийный — и мне отказывали. В итоге я попал в Институт реаниматологии к академику Неговскому, это создатель мировой реаниматологии. То, что он первый оживил человека в мире, признают и американцы, и европейцы. А у нас в стране его гнобили со страшной силой, его лабораторию закрывали восемь раз. Владимир Александрович меня очень хорошо принял, узнал, что я занимаюсь искусственной почкой, и говорит: «Я вас возьму. Наладите у меня в институте искусственную почку?» Так я оказался в Институте реаниматологии. Там я защитил свою кандидатскую — по искусственной почке. Мне позже довелось работать с лучшими реаниматологами: Владимиром Львовичем Кассилем, Гертом Петровичем Кулаковым. В то время болел Андропов, а Кулаков был его лечащим врачом. Ему нужен был помощник, и он пригласил меня. Так у меня буквально в один день появилась московская прописка в паспорте и квартира в новом доме. А через три дня после поступления на новую работу меня отправили в США — подучиться технологиям искусственной почки. Так я попал в Рогозинский институтпри Корнельском университете. Это был 1983 год.

— А когда вы стали заниматься кардиологией?

— Когда умер Юрий Владимирович Андропов, мне Чазов предложил заняться новой темой — атеросклерозом, совместно с Рогозинским институтом; два года мы с ними интенсивно работали. И докторскую я уже защищал по кардиологии. Мы показали впервые, что возможно обратное развитие атеросклероза.

— А сейчас вы принимаете пациентов?

— Да, конечно, с утра до вечера. В основном я занимаюсь теми, кому не помогают обычные лекарства. Например, пациенты с тяжелым врожденным атеросклерозом. У здоровых людей лишний холестерин разрушается в печени и выводится из организма, и человек живет с небольшим уровнем в среднем 90 лет. А у пациентов с врожденным атеросклерозом холестерин накапливается везде — в сосудах, в коже. Раньше такие пациенты неизбежно погибали, поскольку высокий холестерин, как известно, это фактор риска развития болезней сердца и инсультов. Теперь мы таких пациентов можем спасти, если очищать их кровь от излишек холестерина с помощью специальных процедур плазмофильтрации, иммуносорбции. Конечно, всегда лучше лечить причину, а не следствие, но если есть дефектный ген, то это мы исправить пока не можем, и остается только адаптироваться. Эти процедуры нужны. 

— Как часто нужно делать такие процедуры?

— Это зависит от тяжести болезни. Самым сложным пациентам — раз в две недели. Кому-то раз в месяц или реже. Каждая процедура стоит от 1000 долларов. Но это нужно именно пациентам с генетическим дефектом. Большинству людей, чтобы снизить уровень холестерина, достаточно изменить образ жизни. 

— Как?

— Начать много двигаться, правильно питаться. Не употреблять жирное, а есть приготовленную на гриле рыбу, цыплят без кожицы и постные отбивные. Побольше продуктов, богатых клетчаткой: овощей, например, и круп. И, конечно, нужно уменьшать размеры порций. Умеренно выпивать правильные спиртные напитки — красное сухое вино. Вообще любое заболевание может иметь три причины: наследственность, факторы риска и экология. Факторы риска для сердечно-сосудистых болезней — это лишний вес, курение, повышенное давление и принадлежность к мужскому полу, потому что мужчины в 10 раз чаще страдают ишемической болезнью и другими заболеваниями сердца.

— И чтобы всего этого избежать, достаточно много двигаться, есть здоровую пищу и пить красное сухое вино?

— Да, и еще очень важно проходить диагностику. У меня центр, в который входит отделение кардиологии и отделение экспресс-диагностики: за два-четыре часа полное обследование, от состава волос до состава ногтей, всё.

— А нужно это все знать каждому человеку?

— Некоторые пациенты хотят знать свой витаминный состав, состав кожи, структуру костей. Они хотят жить дольше, быть красивее. Это пожелание человека.

— А зачем нужно знать состав волос?

— Это связано с экологией. Москва — тяжелый экологически город, и мы накапливаем токсины: свинец, алюминий, кадмий и прочее. Кроме того, мы проводим генетические исследования. Обычно мы набираем таких около 40 параметров, и у нас есть генетическая карта. Самая обширная — это генетическая карта.

— Зачем же человеку, который хорошо себя чувствует, делать все это?

— Именно когда ты себя нормально чувствуешь, надо начинать. Когда плохо себя чувствуешь, это уже болезнь. Лечить всегда сложнее и дороже. И чем раньше обнаружить болезнь, тем легче ее вылечить. Многое в поздней стадии уже не лечится. Американцы рекомендуют обследования начинать с 20 лет.

— Какие именно обследования?

— Электрокардиограмму, рентген легких, ультразвуковое исследование внутренних органов, анализы уровня сахара, холестерина и мочевой кислоты в крови. В 1987 году президент Америки объявил главным врагом нации холестерин. Всем, начиная с 20 лет, в обязательном порядке стали ежегодно измерять уровень холестерина, глюкозы и артериального давления. Через три года у них в два раза уменьшилось количество болезней сердца. Европа повторила — и получила те же результаты. К сожалению, сейчас этого не делают. Сейчас в Америке из системы медицинского страхования Medicare 60 процентов денег уходит на АКШ (Аортокоронарное шунтирование. — Прим. ред.). Зачем? Можно задешево, за 15 долларов, на год купить себе лекарств, изменить диету, образ жизни, больше бегать и так далее. Профилактика дешевле всегда. Несмотря на то что уникальные технологии способны вылечить и спасти от смерти многих людей, эпидемиологическую ситуацию они никогда не изменят, никогда. Эпидемиологическую ситуацию в стране — увеличить продолжительность жизни, уменьшить смертность и всё — могут изменить только простые меры: профилактика и ранняя диагностика. В популяции, у всех. И это надо сделать системой. Но это должна быть забота государства, но государство это не делает, потому что, если люди будут жить дольше, оно не сможет обеспечить их пенсиями.

— Получается, государство не заинтересовано в том, чтобы люди жили дольше?

— Я не могу сейчас такие слова говорить, но получается так, что, к сожалению, мы идем на поводу у людей, которые пропагандируют медицину как лечение болезней. Вот есть гениальный человек — Евгений Иванович Чазов, который, когда стал министром здравоохранения, начал развивать диагностику. Он построил диагностические центры по всей стране. И это огромный успех имело! И огромные результаты. Что делается сейчас? Сейчас кое-кто вкладывает в уста первых людей, того же Медведева, следующий тезис: везде надо строить высокотехнологичные центры, догоним Америку по количеству операций. Приезжаю в Америку, вот только что был там, я член Американской ассоциации по атеросклерозу — National Lpid Association. Идет огромный конгресс, собирают 48 сообществ и говорят: что мы делаем? За год одному миллиону 200 тыс. человек мы провели АКШ, стентирование, на это потрачено 60 процентов денег из medicare. И мы этим гордимся? Да мы полные импотенты! Такое для страны даже «Аль-Каида» не сделала! Что мы творим? Ведь важно не оперировать их и спасать, а сделать так, чтобы они были здоровы и им не понадобились операции. Тогда не нужно будет содержать сто таких дорогущих высокотехнологичных центров. Но проблема в том, что есть лобби, есть люди, которым эта индустрия приносит очень большие деньги. А что такое профилактика? Трехкопеечные лекарства назначил — и не заработаешь на этом. Ушел человек, у него ни инфаркта не будет, ни инсульта, ничего.

— А кто вкладывает эти слова в уста Медведева?

— Не могу сказать, не хочу говорить.

— Почему?

— Ну потому что и так на меня все хирурги косятся уже за то, что я профилактику все продвигаю. Тогда же меньше работы будет у хирургов. Есть хирургия, которая абсолютно необходима, это, например, пороки сердца. Совсем другое дело — атеросклероз, главный фактор риска инфаркта. И хирурги говорят: давайте везде построим высокотехнологические центры, всех людей будем стентировать, делать АКШ, всех спасать. Ребята, не надо всех спасать. Надо с 20 лет определять холестерин, давление и диабет. И вам тогда не надо будет спасать столько людей. Но, конечно, это не так интересно, ведь тогда не надо будет делать центры по всей стране, никто не заработает на компьютерных томографах и прочих очень дорогих вещах.