Дискуссия. Единый учебник по истории

Идея о том, что России нужен единый учебник по истории, последние несколько лет то и дело приходит в голову разным людям, так или иначе связанным с образованием, историей или политикой. Но одно дело — когда про правильную трактовку исторических событий говорит профессор, академик или даже министр культуры, и совсем другое — когда проблему поднимает президент страны.

Недавно на заседании Совета по межнациональным отношениям Владимир Путин заявил о необходимости создания  единого учебника по истории. Вот как он обрисовал желаемый вариант: «Он (учебник. — БГ) должен быть рассчитан на разные возрасты, но построен в рамках единой концепции, в рамках логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого». Тут же  инициатива была подхвачена профильными министерствами, представителями думского большинства и экспертами из исторического сообщества. Все стали говорить: ну сколько же можно передергивать и выворачивать нашу отечественную историю, пора навести порядок. Затем министр культуры Владимир Мединский заявил в эфире телеканала «Россия-1», что с единым учебником по истории будет разбираться специальная рабочая группа и уже к началу нового учебного года можно ждать первых результатов. 

По словам Мединского, сейчас для школ рекомендовано в общей сложности  110 учебников по истории. Он же предложил сократить количество учебных пособий и создать две основные учебные линии — для обычных школ и для тех, кто изучает историю углубленно. Во втором случае просто давать больше фактов и пояснений, но содержательная часть и в тех и в других учебных пособиях должна быть однозначной и согласованной.

В основном споры идут относительно истории России начала ХХ века: кто были революционеры и чем было самодержавие. Второй болезненный вопрос — сталинский период и личность самого Сталина. Самый неспокойный исторический отрезок — Великая Отечественная война, коллаборационизм советских офицеров и солдат и вклад разных сил в победу. Судя по всему, именно эти темы теперь ожидает единая трактовка.

Интерпретации исторических событий всегда были так или иначе связаны с политическими взглядами или задачами своих создателей, но в России в последние годы история стала откровенно восприниматься как часть внутренней политики. К примеру, в прошлом году было создано Российское историческое общество — своего рода попытка возрождения существовавшего в 1866—1917 годах Императорского российского общества, — которое возглавил спикер Госдумы Сергей Нарышкин, по образованию инженер и экономист. А не так давно на сайте Госдумы появилась подборка видеоуроков под названием «Уроки истории Председателя Государственной думы С.Е. Нарышкина». Господин Нарышкин в костюме и галстуке на фоне исторических интерьеров рассказывает про историю династии Романовых. А  министр культуры Владимир Мединский (доктор исторических наук) начал пропагандировать идею унификации отечественной истории как минимум пять лет назад, еще будучи депутатом Госдумы от партии «Единая Россия».

Тревоги, связанные с ретушированием отечественной истории, появились в историческом сообществе еще в 2010 году, когда разразился скандал из-за учебного пособия «История России. 1917—2009», рекомендованного для студентов истфаков. Авторов — профессоров МГУ Александра Вдовина и Александра Барсенкова — раскритиковали за антисемитизм и оправдание сталинизма. В итоге экспертная комиссия истфака МГУ признала учебник нецелесообразным.

Теперь, когда выступил президент, а министр огласил столь жесткие сроки исполнения его воли, эксперты опасаются, что создатели учебников сделают их впопыхах, и в итоге продукт получится совсем непрофессиональным. Тем более что у нас есть вполне красноречивые примеры учебников по основам религиозных культур и светской этики, написанных за полгода, — эксперты сходятся в том, что эти книги не только написаны плохим языком, но и содержат грубые фактические ошибки.

Pro

Сторонники идеи создания единого учебника по истории уверены, что историческая разнузданность приводит к исчезновению патриотизма как такового и к возникновению разобщенности в умах россиян. Ходят разговоры и о подпольной политической борьбе: иностранные фонды якобы финансируют авторов учебников по истории, которые сознательно трактуют определенные факты в антироссийском ключе. Такие разговоры начались еще в 1990-е годы, когда в школах появились учебники и пособия по истории, изданные на деньги Фонда Сороса. Учебные пособия раскритиковали за скудное описание выдающихся героических вех российской истории и своеобразную трактовку нашей истории. Эти пособия до сих пор используются в школах некоторыми учителями. 

«В этой идее плюсов больше, чем минусов. Если, конечно, речь идет о школьных учебниках. В школе в отличие от вуза необходимо преподавание концептуального ядра системы знаний, по которому историки, педагоги и ученые договорились. Это принято, это считается незыблемым. Очень много расхождений и разных оценок касается Второй мировой войны: Сталинградская битва, Курская битва, Московская битва, вступление СССР во Вторую мировую войну, ее окончание... Тут не должно быть интерпретаций — есть факты, которые школьники должны запомнить, особенно если они касаются отечественной истории и связаны с таким понятием, как патриотизм. История всегда была полем для дискуссий, в ней всегда есть острые темы. К примеру, проблема коллаборационизма в годы Второй мировой войны: до недавнего времени были граждане, которые из предателя генерала Власова делали героя и говорили — давайте его реабилитируем. Но это же шизофрения, полное незнание истории. Не менее острые споры идут в историческом сообществе по поводу роли второго фронта в годы войны. Начались дискуссии по поводу послевоенного времени. Хотя бы личность Брежнева. Сейчас уже  существуют диаметрально противоположные оценки: что это — мирные годы или абсолютный беспробудный застой? Там, где идет речь об интерпретации, — это историографическое поле для полемики. И это уже прерогатива вузов, никто для вузов и для вузовских преподавателей не будет делать один учебник. А в школе единый подход нужен, и такая система будет выстраиваться и просто по российской истории, и по российской истории,  вписанной в мировой контекст. Возможно, что содержательная часть будет отработана в виде программ, модулей, методичек. Было бы правильно на конкурсной основе создать несколько выдающихся групп ученых, которые представят концепцию».

Contra

Противники  идеи единого учебника говорят о том, что каждый учитель имеет право выбрать тот учебник, который созвучен его внутреннему историческому чутью, и загонять всех в какие-то конкретные рамки — означает лишить возможности думать, полемизировать и обсуждать исторические события. Кроме того, исторические события невозможно трактовать однозначно в разных обстоятельствах и с разных точек зрения.

«Я крайне отрицательно отношусь к этой идее. Прежде всего, у нас по конституции запрещена единая идеология,  а это учебник будет с жестким идеологическим  подходом. К тому же я, как преподаватель, хочу сказать, что существуют разные типы школ, и они требуют методически разных учебников: нельзя учить в гимназии и в обычной средней школе по одни и тем же книгам. Кроме того, есть учителя с разным подходом, и они выбирают разные методические системы, им нужны разные книги. Что же касается идеи о том,  что единый учебник создает единую гражданскую позицию, у нас был единый учебник в Советском Союзе. И что в итоге? Нет ни Советского Союза, ни единой позиции».

«Все зависит от того, как мы понимаем задачу преподавания истории в школе и что мы от этого ждем. Если мы полагаем, что это один из предметов, которые преподаются, прежде всего, для того чтобы дать определенные знания, соотносимые с соответствующей научной областью, — это одно дело. Другое дело, если рассматривать преподавание истории исключительно как средство воспитания патриотических чувств, какого-то определенного мировоззрения. Безусловно, история играет важную роль в формировании мировоззрения, но цель — научить ученика думать, анализировать информацию и вырабатывать собственную точку зрения по отношению к событиям прошлого.

Для исторической науки сосуществование разных точек зрения и разных интерпретаций  — это вполне нормально, и если мы излагаем только какую-то одну концепцию, то воспроизводим точку зрения лишь одной части научного сообщества — следовательно, весьма спорную. Создание единой непротиворечивой концепции само по себе невозможно просто потому, что история противоречива. Даже в обыденной жизни постоянно происходят явления и события, которым трудно дать однозначную оценку. И мы говорим: с одной стороны, это так, с другой стороны — по-другому. Это вполне естественно.

Я бы обратил внимание на то, что президент говорил о создании единой концепции в контексте межнациональных отношений, по-видимому рассматривая преподавание истории как одно из средств решения определенных проблем межнационального характера. Стремление к этому совершенно оправданно. Но и тут нас ждут большие трудности. Очевидно, что определенные события прошлого разными народами нашей страны воспринимаются по-разному. К примеру, взятие Казани Иваном Грозным. Если в учебнике мы сумеем изложить русскую точку зрения и одновременно сказать, что это было трагедией для татарского народа, хорошо. Но это уже будет неоднозначная трактовка. Боюсь, что при интерпретации этих событий и им подобных добиться непротиворечивости нам не удастся».  

 «Вся эта идея лишена здравого смысла. Единый учебник, единая идеология — это означает, что мы лишаем учителей свободы выбора. По закону «Об образовании» школа сама определяет, по каким учебникам будут учиться дети. Сейчас есть разные линейки учебников начиная с истории древнего мира и заканчивая новейшей историей — для разных уровней образования, для разных школ. Мы сами создали систему образования, которая предполагает множество обучающих продуктов и вариативность образования, — это один из основополагающих принципов. Само министерство образования и науки всячески стимулировало издателей наращивать число наименований: вначале ввели завершенные предметные линии, затем обязали создавать системы. И если сейчас начнется уменьшение числа учебников, для издателей это означает, что рушится система создания литературы для школы. Вчера была такая, а сегодня сказали, что все по-другому. Так не делается. Я тоже за то, чтобы все акценты были  грамотно расставлены и чтобы из наших граждан не воспитывали иванов, не помнящих родства, но для этого существуют другие процедуры».