Открытка старикам филологам

Судьба российского гуманитария и его место под солнцем стали главной темой обсуждений одновременно с появлением списка неэффективных вузов и циничным высказыванием министра Ливанова о никчемности нищей профессуры. Приняли на свой счет и резче остальных отреагировали именно историки, психологи, лингвисты. Гуманитарии по нынешним временам, конечно, вызывающе неэффективны.

Профессора поначалу терпеливо объясняли министру, что, например, классики искусствоведения из МГУ «не так эффективны, как продавец в автосалоне, про которого сразу видно, что он продал и за какую сумму».

«Ее эффективность (Ольги Сигизмундовны Поповой, доктора искусствоведения, профессора МГУ) и эффективность ее коллег-филологов, историков, театроведов, музыковедов и прочих «странных» людей состоит в создании той уникальной культурной среды, без которой не может существовать цивилизованная страна», — пишет Татьяна Краснова, старший преподаватель журфака МГУ.

Затем отреагировали их коллеги с филфака, которые опубликовали от имени Ученого совета «заявление о реформе образования, ее итогах и перспективах», в котором обвинили Минобрнауки и примкнувшую к чиновникам Высшую школу экономики в разгроме гуманитарного образования.

В других вузах на такие высказывания не решились. Ждали реакции другого места силы — РГГУ, — но высказались лишь отдельные преподаватели, завсегдатаи протестных митингов, в период расцвета белого движения создавшие ассоциацию «Свободный университет». Андрей Олейников, Юлия Лидерман, философ из ВШЭ Арсений Хитров и другие активисты уже более адресно ответили Ливанову.

В это же время в северной столице тезисы Ливанова и его предшественников подтвердились на практике. В СПбГУ решили втрое сократить количество бюджетных мест на филфаке, который, безусловно, воспроизводит лучшие кадры в этой сфере.

Было решено, что целый ряд отделений филфака в следующем году или вовсе не будет принимать студентов, или будет принимать только на платной основе; предполагалось, что набор на эти отделения будет отныне осуществляться раз в два года. Число студентов на «уцелевших» отделениях будет сокращено.

«Лишними людьми» оказались преподаватели и студенты отделений классической филологии, новогреческой и византийской филологии, библеистики, математической лингвистики, зарубежной литературы, ряда направлений кафедр славянской и скандинавской филологии. «Культурная столица», как верно пишет историк Лев Лурье, стахановскими темпами раскультуривается и провинциализицируется явно по чьей-то злой воле.

Тем временем одаренным школьникам учителя уже напрямую указывают в сторону аэропорта Пулково.

«В таком случае мы сможем посоветовать нынешним одиннадцатиклассникам только одно. Призеру международной олимпиады, обладателю языкового сертификата, сильному выпускнику авторитетной школы будут рады и в Хельсинки, и в Гейдельберге,и в Экс-ан-Провансе. Если он действительно способен к наукам, то получит стипендию, которая покроет плату за обучение. Ему не придется ждать ни год, ни два и ни три, чтобы стать филологом-классиком, лингвистом или исследователем Библии», — сообщает совет санкт-петербургской классической гимназии №610.

В поддержку филфака выступали, конечно, многие известные питерцы и большая часть культурной элиты страны. Спустя какое-то время сам Николай Кропачев, ректор СПбГУ, благосклонно пообещал не сокращать бюджетные места. Но это не какой-то сбой в системе. Минобр не регулирует каждое бюджетное место на отделении, допустим, скандинавской филологии. Это полномочия самого вуза, на какие специальности перераспределить общее количество бюджетных мест по большому спектру гуманитарных наук. Хотя чиновники, конечно, задают вектор. Рост бюджетных мест идет только на так называемые приоритетные направления науки, среди которых гуманитарных наук, конечно же, нет. И вузы сокращают места, что знаменитый питерский вуз, что мой родной тольяттинский университет. Но бюджетное обучение на филфаках сокращается по всей стране не первый год, просто не сразу принялись за СПбГУ и МГУ. Несмотря на то что в гуманитарии идут подростки со средним баллом ЕГЭ около 80и, а филологи в ведущие вузы идут и вовсе с 80–90 баллами.

Любопытно, что столичный филфак лишь вскользь упомянул проблемы питерских коллег, а позже и вовсе фактически дезавуировал свое, надо признать, редкое по резкости заявление.

Почему так выходит? Филологи который год демонстрируют полное отсутствие сплоченности в своих рядах. Ввели бездарный и нелепый по своей сути ЕГЭ по литературе — промолчали. Ввели образовательный стандарт, который еще раз минимизировал изучение русского языка, — и опять вузовское сообщество безмолствовало (ситуацию поменяли учителя-предметники). Летом сначала на съезде выступили резко против, но потом опять начали менять текст резолюции. На Всероссийской олимпиаде обнаружили фальшивых призеров — гуманитарии вообще никак не отреагировали. С историками аналогично. В РГГУ создали новые задания для ЕГЭ по истории с вопиющими, уровня средней школы ошибками —  опять радиомолчание. И таких примеров можно привести множество.

Обнаружили липовых олимпиадников и поднимали волну возмущения только математики, они до последнего отстаивали чистоту своих рядов. Лучший, вызывающий наименьшие споры ЕГЭ — опять же по математике. Здесь надо отдать должное легендарному математику Владимиру Арнольду и многим другим академикам, немало сделавшим для того, чтобы привести эти тесты в рабочее состояние. 

Зато та же Марина Ремнева (декан филфака МГУ), 20 лет назад отправлявшая на картошку многих известнейших сейчас столичных интеллектуалов, до сих пор охраняет последние, как ей кажется, рубежи русской словесности и готовится принимать к себе уже их детей, новое поколение. Энергии у нее много: например, пару лет назад она боролась с писателем Виктором Ерофеевым и его зловредными книгами.

Ярослав Кузьминов, признанный филологами из МГУ одним из могильщиков гуманитарного образования, в интервью БГ высказал мнение, что не Министерство образования, дескать, разгромило гуманитарное образование, чиновники лишь не заметили, как оно умерло естественной смертью.

«Гуманитарное образование — сильная сторона классической российской культуры. Сначала был Ломоносов, потом Пушкин, но Пушкин прозвучал громче. Проблема только в том, что это процесс, который формируется и развивается минимум два-три поколения, — рассуждает политолог Дмитрий Орешкин. — Научная школа — серьезная — меньше чем за три поколения не формируется. И то, что сейчас она сокращается, — это тенденция долговременная, и проявляется она по-разному. В том числе в качестве уровня образования тех самых людей, которые сейчас жалуются на недостаток внимания к гуманитарному образованию.

Мы имеем дело с отложенным во времени результатом истребления гуманитарных наук в советскую эпоху. То, что мы сейчас имеем серость, вполне закономерно. Но убивать эту серость — я не уверен, что это правильно».