Михаил Лобанов: «Университету нужно менять принципы существования»

— О чем вы говорили с Садовничим?

— О том, как оформить продление контракта. Еще был довольно абстрактный разговор об изменениях, которые должны произойти в МГУ: мы согласились, что они должны идти изнутри, но до деталей не дошли, и, мне кажется, мы пока по-разному понимаем, что это значит. Надеюсь, это обсуждение будет продолжено.

— Какие планы у Инициативной группы МГУ теперь?

— Проведем собрание и обсудим. У нас есть несколько кампаний, которые были приостановлены моим увольнением — потому что участники группы переключились на мою защиту. Это борьба за возвращение университетских надбавок аспирантам, кампания за возобновление конкурса тревел-грантов Фонда фундаментальных исследований (РФФИ) — по этим грантам молодые ученые ездили на международные конференции, попытка поставить вопрос о внесении изменений в свежепринятый закон «Об образовании в РФ» — там много моментов, которые ущемляют интересы студентов, преподавателей, родителей.

— Как вы оцениваете тот факт, что инициативной группе удалось вас отстоять? Повлияет ли это на ваши дальнейшие отношения с администрацией вуза?

— Наша инициативная группа еще даже не полноценный профсоюз, но уже представляет собой мощную силу. Есть активное ядро моих товарищей по организации, есть студенты и преподаватели, которые помогают нам и участвуют в наших акциях. Если бы я был один и со мной решили бы свести счеты, это было бы легко. А так — не смогли. Эта победа (а я считаю продление контракта именно победой) достигнута благодаря усилиям многих людей. Важно, что появлялись другие очаги самоорганизации. Подписи, публикации в СМИ, отзывы в блогах, юридическая поддержка. Но главное — готовность людей прямым коллективным действием поставить под вопрос репрессивные методы в университете.

— А планы создать профсоюз есть?

— У профсоюза появятся новые возможности и новые права — скажем, участие в коллективных переговорах и многое другое. Правда, за эти права придется бороться. Но сейчас я только размышляю об этом, речь о создании пока не идет. Меня часто спрашивают, сколько человек состоит в инициативной группе. Несколько десятков, но в работе участвуют сотни. И мы как раз заинтересованы не в том, чтобы в вузе появилась группа профессионалов-активистов, которая решает вопросы за всех, а наоборот, чтобы число активных людей росло.

— Какое максимальное количество живых подписей удавалось собрать вашей группе?

— Письмо против ужесточения правил прохода в общежитие главного здания МГУ собрало 3 500 подписей.

— Ого, все 100 процентов проживающих подписали, включая Виктора Садовничего?

— Я думаю, даже 146 процентов. Шучу. Просто подписывали и те, кто живет не в ГЗ, а в других общагах, им эта проблема казалась важной. Но все подписанты имеют отношение к МГУ.

— На что вы ориентировались, когда создавали свою организацию? Оглядывались на опыт европейских студентов?

— Отдельные участники знакомы с европейским опытом. Кто-то к нам пришел из «Архнадзора». Все люди начитанные и эрудированные; понимают, что есть и другие формы самоорганизации, помимо официального студсоюза. Не обязательно регулярно проводить съезды, можно собираться, когда нужно решить конкретную проблему. Хочется, чтобы эту простую истину поняли в официальной студорганизации, где хватает карьеристов и плагиаторов. Как происходит в студсоюзе? Приходят ребята, а старшие товарищи их учат, что все бесполезно, никому в вузе ничего не нужно, мы, мол, пытались что-то менять, да не получается. Поэтому давайте организовывать праздники и иногда просить администрацию что-то сделать в общежитии, косметический ремонт, например.

Я несколько дней прожил в одном городке в Рязанской области, где живет 10 тысяч человек. Жил в квартире рабочего цементного завода, который в тот момент был лидером забастовки. Официальный профсоюз, как водится, сливал протест, а мужики создали стачком. Я видел, как они встречаются и думают, что дальше делать, как бороться. Они боролись, не имея никакого опыта, тем более европейского, без выхода в СМИ, и этот завод был для них единственным возможным местом работы. Этот опыт на меня и повлиял.

— Кого-то из твоих друзей еще прессуют?

— Нет, это был удар по мне, администрация думала, что без меня организация развалится. Хотя это не так, потому что я не лидер, не главный. И потом, им просто предоставилась для этого формальная возможность. Но в будущем нельзя исключать наездов и на других активистов.

— Инициативная группа активно участвовала в скандале вокруг фальсификации диссертации Андрея Андриянова. Почему его деятельность в МГУ в результате так и не закончилась? Вот, например, МГИМО в аналогичной ситуации незамедлительно уволил сотрудника.

— Андриянова уволили с поста директора СУНЦ, и это правильно. Не могли
не уволить. Но ему тут же нашли теплое местечко на химфаке. Его друга
и подельника — Михаила Загоруйко — в такой же ситуации определили в
НИИ ядерной физики МГУ (Михаил Загоруйко был назначен на должность
ведущего программиста НИИЯФ МГУ приказом от 17 февраля. — БГ).

Оба погорели на липовых диссертациях, но, как показали наши
расследования, это не главное их правонарушение, а только вершина
айсберга. Они управляли студсоюзом и при поддержке ректора по всем
проблемным вопросам выступали барьером между администрацией и
студентами. Флудили на форумах, на встречах, переговорах, как завзятые
нашисты. Отстаивали позицию администрации. Мы собрали данные,
свидетельствующие о том, что на выборах в Госдуму они формировали
незаконные допсписки на избирательных участках в МГУ — под тем
предлогом, что в университете в воскресенье, в день выборов, проходит
научная конференция, и ее участники не смогут в назначенный день
явиться на свои участки. При них выходцы из верхушки cтудсоюза
заполнили ректорат. Пара десятков человек осели на административных
постах.

— Какова позиция инициативной группы относительно самого ректора Садовничего? Насколько он соответствует уровню главного вуза страны? Будете ли вы добиваться его отставки?

— У части коллектива МГУ, безусловно, есть запрос и на его увольнение. Но есть мнение возрастных профессоров, что взамен придет человек от Минобрнауки и станет еще хуже. Вплоть до закрытия МГУ. Мы считаем, что вопрос не сводится к смене личности или всего ректората. Менять нужно принципы существования университета. Поэтому мы только требуем вернуть выборность ректора.

— Вы собирали пикет против вступления cтудсоюза в «Народный фронт». Что еще вы делаете для минимизации политического давления на студентов и сотрудников МГУ?

— Опять же, у нас требования системного характера, и часть наших требований выполняется. Мы долгие годы требовали признать студсоюз нелегитимным. И вот он тихо умирает. Взамен создали выборную организацию — студсовет. Пока что выборы проходят раз в год, и теперь там наши ребята — они узнают о том, что происходит в университете, благодаря им появилась надежда на разумную работу студсовета, пусть на заседаниях сидит проректор и продавливает нужные решения. Будем бороться.

— Кстати о проректорах. Кто от администрации курирует активистов и прочих «политических»?

— Насколько я знаю, в МГУ сразу несколько проректоров занимаются
неблагонадежными студентами: если что — связываются с учебной частью
факультета и интересуются успехами в учебе человека, замеченного в
оппозиционной деятельности. Если есть за что зацепиться, начинается
«проработка», могут даже сразу отчислить.

— Я правильно понимаю, что сейчас отчислять студентов «за политику»
станет легче? Председатель Российского студенческого союза Артем
Хромов недавно заявил, что по новому приказу Минобра студентов могут
отчислять за нарушения этики и участие в протестных акциях.

— Это совсем новая информация, я из-за своего увольнения не успел
вникнуть. Могу только сказать, что угроза не в Минобре. Насколько мне
известно, руководство вузов находится в связке с ФСБ — спецслужбы
изымают документы, личные дела студентов, которые замешаны в
политической деятельности, оппозиционной, конечно. Либо просто
запрашивают данные, а руководство — как бы чего не вышло — само такого
студента отчисляет.  Я знаю по крайней мере про один такой случай.