Лучшие школы Москвы. Школа № 179
Средняя образовательная школа № 179 заняла шестое место в рейтинге московских школ, составленном на прошлой неделе правительством Москвы. БГ сходил в школу, зажатую между Государственной думой и «Старбаксом», и выяснил, на что там будут потрачены обещанные городскими властями 15 миллионов рублей, как вышло, что семь из десяти лучших школ Москвы — математические, и где находится ближайшее к Кремлю футбольное поле
Фотография: trindade/joao/flickr
Школа № 179 — это небольшое здание красного кирпича, попасть к которому случайно практически невозможно. Официально школа находится на Большой Дмитровке, но пройти к ней можно только из Камергерского или Георгиевского переулков. В школу принимают только с шестого класса: местные жители в этом районе отсутствуют как класс, и последние двадцать лет младшая школа страдала хроническим недобором. На этом основании школу даже пытались закрыть. Говорят, что при участии неких коммерческих структур, которым приглянулось здание с видом на Думу. Как бы там ни было, младшие классы упразднили, а сама школа выжила.
179-я не относится к числу новомодных «образовательных центров», где детям выдают айпэды и картошку фри в столовой. Здесь все по старинке: основа — учителя, а не технологии, приоритет — фундаментальным наукам, а не «экономической информатике» и «разговорному английскому», преподаватели — кандидаты наук, а не «сторонники зарубежной системы обучения». Всего в небольшой школе учится около четырехсот учеников: больше просто не влезло бы в здание.
В школе не скрывают, что учатся там почти исключительно дети математиков, инженеров и других подвидов технической интеллигенции. Еще на уровне младшей школы эти дети бывают разбросаны по разнообразным математическим кружкам (при мехмате, Центре непрерывного матобразования, в Биологическом и Зоологическом музеях, в 179-й и других математических школах), и, когда ребенок приходит на собеседование, в 179-й уже обычно имеют представление о его возможностях. На уровне шестого-девятого классов (именно в эти классы происходит набор детей; попасть в десятый или одиннадцатый класс с улицы практически нереально — слишком высок уровень требований) школа практически не отличается от других школ, ориентированных на точные науки. Деление на профили происходит обычно в девятом классе: ученик выбирает биологический, математический или «изобретательский» класс. Классы набираются конкретным преподавателем под его авторскую программу: как правило, родители отдают ребенка в класс, уже зная, кто будет у него вести и чем хорош этот педагог.
За воспитанием и «нравственностью» в школе не следят; отстающие и немотивированные безжалостно уходят. В результате выпускники математического профиля равномерно распределяются между мехматом или физфаком МГУ и Высшей школой экономики, а ученики старших классов год за годом выигрывают десятки олимпиад всех уровней: на сайте школы даже перестали выкладывать информацию о победах в районных математических олимпиадах — слишком мелко.
Лицо школы — Николай Николаевич Константинов. Именно Константинов придумал систему математического образования, применяемую сейчас в лучших московских школах: в семи из десяти школ, получивших гранты правительства Москвы, работал либо сам Константинов, либо его ученики. В остальных трех этого не случилось из-за их гуманитарного уклона.
В 179-й школе уверяют, что между «большой семеркой» московских математических школ нет конкуренции: все друг друга знают и нормально общаются.
Павел Алексеевич Якушкин, директор школы: Все почему-то думают, что между хорошими школами идет борьба за учителей. Я вот переманил к себе того-то и того-то, потому что он кандидат наук. Это полная чушь. Ставки везде одинаковые, как я их переманю? Другое дело, что есть команда единомышленников, в каждой хорошей школе своя, которым просто приятно вместе работать, которые давно друг друга знают. На самом деле, только такая команда и может построить хорошую школу, а не механически собранные вместе профессионалы, получающие очень большие зарплаты. Школа — это же не завод, где просто нужны хорошие рабочие.
В 1973 году в нашей школе выпустили первый математический класс. Сорок лет математической традиции. С другой стороны, информатика и программирование заняли важное место в жизни школы не так давно, и, честно скажу, наша техническая база совсем не соответствуем уровню преподавателей. Думаю, если нам разрешат, на ее обновление мы и потратим большую часть из обещанного мэрией гранта: купим хорошие сервера, сделаем полноценную локальную сеть. Ну и, конечно, поощрим всех учителей. Это все, впрочем, пока мечты: когда город дает деньги, он может выставить любые ограничения. Честно говоря, этот грант — единственный приятный момент во всей истории с рейтингом. Мы сильно опасаемся, что это шестое место на практике будет означать наплыв родителей, полагающих, что их дети должны учиться только в самой-самой лучшей школе и что место в ней можно купить за деньги. За эту неделю количество звонков с вопросом «Как к вам поступить?» возросло в разы.
Николай Николаевич Константинов, научный руководитель математического направления: В старших классах у нас девять часов математики в неделю: матанализ, алгебра и геометрия. Изучение математики требует времени и мозгов так же, как, например, изучение права требует хитрости. Я думаю, для математической школы это правильно. У нас катастрофически падает уровень технического образования: вон, спутники падают чуть ли не каждую неделю. Путин говорит: «Мы усилим контроль». Какой, к черту, контроль, если никто ничего не умеет делать? А ПТУ, где этому учат, уже ругательное слово. Я помню, сдавал у нас один школьник экзамен по оптике. Полгода валял дурака, потом на экзамене просят его нарисовать глаз. Он и нарисовал хрусталик в виде двояковогнутой линзы! (Смеется.) Такие у нас не задерживаются, конечно, но уровень общей безграмотности в стране поражает.
У нас есть специальные изобретательские классы, где детей учат работать руками со сложными вещами, где они учатся физике на практике.
И наши выпускники поступают в основном не по ЕГЭ, а по олимпиадам: существует масса московских и всероссийских олимпиад, дающих льготы при поступлении. Мы уже не следим за всеми этими конкурсами: дети сами хотят. Но обязательно информируем всех о серьезных математических, физических, биологических олимпиадах, олимпиадах по информатике и программированию — школа заинтересована в том, чтобы дети выигрывали не меньше их самих. Именно это во многом и обеспечило нам высокое место в рейтинге: особого значения именно подготовке к ЕГЭ мы не придаем.
Суть нашего подхода заключается в индивидуальном развитии действительно мотивированных детей. Один учитель не может следить за всеми. В роли его помощников выступают бывшие ученики школы, а теперь студенты и аспиранты.
Знания быстро устаревают. Самое главное — научить учиться. На физфаке, например, есть кафедра вакуумных приборов. Там люди по несколько лет с огромным энтузиазмом изучают вакуумные лампочки, использовавшиеся в радиоприемниках, защищают по ним диссертации. Но ведь сейчас эти лампы практически не используются! Все давно перешли на полупроводники. Пятьдесят лет назад достаточно было вдолбить в человека знания, теперь — особенно в области физики и информатики — это уже выглядит смешно.
Леша, ученик девятого класса (профиль математики и информатики):
У нас самое близкое к Кремлю футбольное поле в России: оно прям за школой и очень маленькое, зато там хорошее искусственное покрытие. Поле за забором, поэтому играть там можем только мы, ходим туда каждую перемену. Если вы захотите там поиграть, приходите ближе к вечеру и перелезьте через забор, охранники добрые. Там же у нас физкультура, а зимой — маленький каток.
Кормят нас хорошо и в школе, нормальной горячей едой, да и ларьков здесь полно. Ребята, которые курят, всегда собираются у заброшенного домика вон там, если пройти в арку в Камергерском, но я не курю. Сейчас у нас будет урок программирования на С++, а я всегда хотел писать на Python, он как-то проще. Зато у нас на всех компьютерах стоит Linux и можно пользоваться им, а не голимым «Виндоусом».
Школа № 179 — это небольшое здание красного кирпича, попасть к которому случайно практически невозможно. Официально школа находится на Большой Дмитровке, но пройти к ней можно только из Камергерского или Георгиевского переулков. В школу принимают только с шестого класса: местные жители в этом районе отсутствуют как класс, и последние двадцать лет младшая школа страдала хроническим недобором. На этом основании школу даже пытались закрыть. Говорят, что при участии неких коммерческих структур, которым приглянулось здание с видом на Думу. Как бы там ни было, младшие классы упразднили, а сама школа выжила.
179-я не относится к числу новомодных «образовательных центров», где детям выдают айпэды и картошку фри в столовой. Здесь все по старинке: основа — учителя, а не технологии, приоритет — фундаментальным наукам, а не «экономической информатике» и «разговорному английскому», преподаватели — кандидаты наук, а не «сторонники зарубежной системы обучения». Всего в небольшой школе учится около четырехсот учеников: больше просто не влезло бы в здание.
В школе не скрывают, что учатся там почти исключительно дети математиков, инженеров и других подвидов технической интеллигенции. Еще на уровне младшей школы эти дети бывают разбросаны по разнообразным математическим кружкам (при мехмате, Центре непрерывного матобразования, в Биологическом и Зоологическом музеях, в 179-й и других математических школах), и, когда ребенок приходит на собеседование, в 179-й уже обычно имеют представление о его возможностях. На уровне шестого-девятого классов (именно в эти классы происходит набор детей; попасть в десятый или одиннадцатый класс с улицы практически нереально — слишком высок уровень требований) школа практически не отличается от других школ, ориентированных на точные науки. Деление на профили происходит обычно в девятом классе: ученик выбирает биологический, математический или «изобретательский» класс. Классы набираются конкретным преподавателем под его авторскую программу: как правило, родители отдают ребенка в класс, уже зная, кто будет у него вести и чем хорош этот педагог.
За воспитанием и «нравственностью» в школе не следят; отстающие и немотивированные безжалостно уходят. В результате выпускники математического профиля равномерно распределяются между мехматом или физфаком МГУ и Высшей школой экономики, а ученики старших классов год за годом выигрывают десятки олимпиад всех уровней: на сайте школы даже перестали выкладывать информацию о победах в районных математических олимпиадах — слишком мелко.
Лицо школы — Николай Николаевич Константинов. Именно Константинов придумал систему математического образования, применяемую сейчас в лучших московских школах: в семи из десяти школ, получивших гранты правительства Москвы, работал либо сам Константинов, либо его ученики. В остальных трех этого не случилось из-за их гуманитарного уклона.
В 179-й школе уверяют, что между «большой семеркой» московских математических школ нет конкуренции: все друг друга знают и нормально общаются.
Павел Алексеевич Якушкин, директор школы: Все почему-то думают, что между хорошими школами идет борьба за учителей. Я вот переманил к себе того-то и того-то, потому что он кандидат наук. Это полная чушь. Ставки везде одинаковые, как я их переманю? Другое дело, что есть команда единомышленников, в каждой хорошей школе своя, которым просто приятно вместе работать, которые давно друг друга знают. На самом деле, только такая команда и может построить хорошую школу, а не механически собранные вместе профессионалы, получающие очень большие зарплаты. Школа — это же не завод, где просто нужны хорошие рабочие.
В 1973 году в нашей школе выпустили первый математический класс. Сорок лет математической традиции. С другой стороны, информатика и программирование заняли важное место в жизни школы не так давно, и, честно скажу, наша техническая база совсем не соответствуем уровню преподавателей. Думаю, если нам разрешат, на ее обновление мы и потратим большую часть из обещанного мэрией гранта: купим хорошие сервера, сделаем полноценную локальную сеть. Ну и, конечно, поощрим всех учителей. Это все, впрочем, пока мечты: когда город дает деньги, он может выставить любые ограничения. Честно говоря, этот грант — единственный приятный момент во всей истории с рейтингом. Мы сильно опасаемся, что это шестое место на практике будет означать наплыв родителей, полагающих, что их дети должны учиться только в самой-самой лучшей школе и что место в ней можно купить за деньги. За эту неделю количество звонков с вопросом «Как к вам поступить?» возросло в разы.
Николай Николаевич Константинов, научный руководитель математического направления: В старших классах у нас девять часов математики в неделю: матанализ, алгебра и геометрия. Изучение математики требует времени и мозгов так же, как, например, изучение права требует хитрости. Я думаю, для математической школы это правильно. У нас катастрофически падает уровень технического образования: вон, спутники падают чуть ли не каждую неделю. Путин говорит: «Мы усилим контроль». Какой, к черту, контроль, если никто ничего не умеет делать? А ПТУ, где этому учат, уже ругательное слово. Я помню, сдавал у нас один школьник экзамен по оптике. Полгода валял дурака, потом на экзамене просят его нарисовать глаз. Он и нарисовал хрусталик в виде двояковогнутой линзы! (Смеется.) Такие у нас не задерживаются, конечно, но уровень общей безграмотности в стране поражает.
У нас есть специальные изобретательские классы, где детей учат работать руками со сложными вещами, где они учатся физике на практике.
И наши выпускники поступают в основном не по ЕГЭ, а по олимпиадам: существует масса московских и всероссийских олимпиад, дающих льготы при поступлении. Мы уже не следим за всеми этими конкурсами: дети сами хотят. Но обязательно информируем всех о серьезных математических, физических, биологических олимпиадах, олимпиадах по информатике и программированию — школа заинтересована в том, чтобы дети выигрывали не меньше их самих. Именно это во многом и обеспечило нам высокое место в рейтинге: особого значения именно подготовке к ЕГЭ мы не придаем.
Суть нашего подхода заключается в индивидуальном развитии действительно мотивированных детей. Один учитель не может следить за всеми. В роли его помощников выступают бывшие ученики школы, а теперь студенты и аспиранты.
Знания быстро устаревают. Самое главное — научить учиться. На физфаке, например, есть кафедра вакуумных приборов. Там люди по несколько лет с огромным энтузиазмом изучают вакуумные лампочки, использовавшиеся в радиоприемниках, защищают по ним диссертации. Но ведь сейчас эти лампы практически не используются! Все давно перешли на полупроводники. Пятьдесят лет назад достаточно было вдолбить в человека знания, теперь — особенно в области физики и информатики — это уже выглядит смешно.
Леша, ученик девятого класса (профиль математики и информатики):
У нас самое близкое к Кремлю футбольное поле в России: оно прям за школой и очень маленькое, зато там хорошее искусственное покрытие. Поле за забором, поэтому играть там можем только мы, ходим туда каждую перемену. Если вы захотите там поиграть, приходите ближе к вечеру и перелезьте через забор, охранники добрые. Там же у нас физкультура, а зимой — маленький каток.
Кормят нас хорошо и в школе, нормальной горячей едой, да и ларьков здесь полно. Ребята, которые курят, всегда собираются у заброшенного домика вон там, если пройти в арку в Камергерском, но я не курю. Сейчас у нас будет урок программирования на С++, а я всегда хотел писать на Python, он как-то проще. Зато у нас на всех компьютерах стоит Linux и можно пользоваться им, а не голимым «Виндоусом».
