Я не вижу ваших рук

«Светлый ручей». Балет на музыку Дмитрия Шостаковича. Хореограф-постановщик — Алексей Ратманский,
художник-постановщик — Борис Мессерер, дирижер-постановщик — Павел Сорокин

«У нас тут практически завод, только ­вместо станков руки. Раньше декора­ции были преимущественно рисован­ные, мягкие. А сейчас те, кто подписыва­ется художниками, на самом деле архитекторы или компиляторы: они рисуют эскизы, и по ним в мастерских изготавливают декорации из металла и дерева. Потом это приходит к нам из мастер­ских, а мы уже собираем. Сейчас все ­помешаны на павильонах, которые очень долго со­бирать. Например, деко­рации для спектаклей «Летучая мышь» и «Дон Жуан» собираются по два-три дня, в течение которых на сцене ничего не идет. Большого художественного раз­нообразия при использовании павильонов я не вижу. Но мы, конечно, не вмешиваемся в творческий процесс. Наше дело техническое. Мы делаем все, что тре­бует режиссер, воплощаем его гениальные замыслы. Сейчас довольно много новоявленных гениев. Это все пришлые люди, временщики. Фамилии я вам на­зывать не буду.
Все творческие коллективы в Большом — высшего уровня. Но за послед­нее время из оперных спектаклей я ви­дел только два удачных: «Турандот» и «Набукко». С уходом Бориса Алек­сандровича Покровского оперная ре­жиссура, на мой взгляд, умерла. В ба­лете, правда, ситуация получше».



«Я люблю библиотеку и театр, поэтому Большой для меня — идеальный вариант, и никакие деньги не могут меня отсюда увести. Я наблюдаю за спектаклями из зрительного зала. Я считаю, раз уж ты работаешь в театре, ты можешь что-то не любить, но понимать и принимать ты должен все, иначе лучше уйти с такой работы.
Я консерватор и не сторонник уж ­слишком явного осовременива­ния сю­жета. Мне кажется, это мода, и она скоро пройдет.
Сейчас меломанов, театралов в зрительном зале очень мало. Думаю, это из-за дороговизны билетов. Хотя в те­атре увеличили количество дешевых билетов, которые продают прямо пе­ред началом спектакля, это мало ме­няет ситуацию».




«Гершвин-гала». Оперно-джазовое шоу по мотивам произведений Джорджа Гершвина.
Режиссер-постановщик — Дмитрий Бертман, балетмейстер — Эдвальд Смирнов, художники-постановщики — Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева


«Некоторые спектакли в нашем театре идут по 10–15 лет, и очень важно, чтобы реквизит, костюмы и декорации оста­вались современными и актуальными. Например, опера «Кармен» у нас идет уже лет пятнадцать, это наш звездный спектакль. Костюмы для него мы меняли уже дважды: там показана жизнь маргинальных слоев общества, и по изначальному замыслу внешне они должны выглядеть именно так, как выглядят маргина­лы в наши дни. Десять лет назад это были панки-металлисты, но, согласитесь, сегодня такие герои смотрелись бы несколько архаично. Поэтому мы переодели и хор, и солистов, оставив без изменения только какие-то совсем знаковые элементы, вроде красного плаща Эскамильо».




«Бутафория — это не только де­корации и передвижные конструкции, но и реквизит, и многие части костюмов: доспехи, головные уборы и т.д. Можно сказать, что бутафорский цех из­готавливает все! У бутафорского цеха не бывает такого, что работа над спектаклем заканчивается, когда он готов, декорации и реквизит нужно постоянно «припудривать» — так же, как актерам делают грим: где-то отполировать, что-то подкрасить, передвинуть или укрепить заново».




«Главная особенность нашего театра — ориента­ция на молодых людей. В этом году на про­слушивании молодых артистов мы дела­ли упор на молодых мужчин — теноров, баритонов, — потому что в какой-то мо­мент была очевидна их нехватка. По моим ощущениям, молодые специалисты, которые сегодня идут работать в классический оперный театр, достаточно амбициозны — потому что это, положа руку на сердце, довольно обширный рынок. В каждом более-менее крупном городе России есть музыкальный театр, кое-где их даже несколько, да и столичные теат­ры открыты для новых людей. Так что место для разгона в этой профессии точно есть».



«Братец Кролик». Спектакль-игра по книге Джоэла Харриса «Сказки дядюшки Римуса». Автор пьесы — Борис Голдовский,
режиссер-постановщик — Екатерина Образцова, художник-постановщик — Сергей Алимов


«Я работаю тут с 1969 года. Время изменилось, конечно. Мы росли совсем на других принципах: строгость и дис­циплина у нас были железные. Раньше были великие актеры — Гердт, Само­дур, Петров, Меркулова… У нас была гастрольная деятельность по всему ми­ру; соответственно, кадры подбирались со всей строгостью — представляете, что такое в то время были поездки за рубеж? Нам читали лекции о том, как себя вести: ходить только по трое, налево-направо не смотреть, к местным жителям не подходить. Но мы все равно все видели.
Сейчас приходит молодежь, но среди них почти нет энтузиастов. У них просто нет мотивации: ни гастролей таких, как раньше, ни зарплат. Даже по моим внукам хорошо видно, как изменилось время: ребенку семи лет уже неинтересно в зале на кукольном спектакле, ему интересны PSP и компьютер. Какой там Кот в сапогах и зайчик-побегайчик!»




«Cейчас говорят, что у нас «синтетический театр». Я не совсем понимаю, чем он так уж отличается от обычного, но раз так говорят, значит так и есть. Мои любимые спектакли — «Все кувырком» и «Конек-Горбунок». Это истории, зна­комые с детства, в них чувствуется что-то родное. Ну и наш «Необыкновенный концерт» — это вообще шедевр, я счи­таю. А когда я только сюда пришла, ме­ня очень впечатлил спектакль «Божественная комедия»: я в детстве видела его по телевизору и даже не думала, что буду над ним работать».




«Несмотря на то что зритель никогда не видит нас, мы из аппаратной его видим очень ­хорошо. Раньше зрители были не та­кие, как сейчас. Дети стали более шум­ными».
Сергей Токарев, заведующий машинно-декорационным цехом: «Раньше я работал в банке. Там необходимо постоян­но имитировать бурную деятельность. В театре же, когда все выполнил, можно посмотреть телевизор, попить чай — и никто ругать за это не будет.
Когда я за кулисами, мне больше всего нравится спектакль «Грушенька»: на нем за кулисами всегда много народа, с кем-то можно пообщаться, спросить, что он сейчас будет говорить, в шутку предложить ему сказать что-то другое».



«Грушенька». Спектакль по повести Николая Лескова «Очарованный странник».
Автор пьесы — Исидор Шток, режиссер-постановщик — Николай Сличенко


 «У меня нет на работе одинаковых дней: спектакли разные, репетиции проходят не одинаково, буквально каждый день нужно что-то ремонтировать. Ломаются кнуты, чашки. Последний раз пришлось ремонтировать шесть табуреток. Просто актеры сидят на сцене, ждут, когда главные актеры закончат свою речь, и раскачиваются. Вот ножки табуреток и расшатываются.
У меня не получается ходить на на­ши спектакли как зрителю. Не думаю, что я что-то теряю, но в то же время я не видел ни одного спектакля от и до. Постоянно находишься в движении: это надо убрать, это принести — если все вынести сразу, за кулисами будет мало места. Когда актеры начинают быстрее играть свою роль, могут случиться на­кладки. Однажды я вынес диван, и тут включился свет. Я сразу спрятался под диван, ждал, пока будет следующая ­перестановка».




«В последнее время реквизиторы, как и монтировщики, выходят на сцену в образах. Например, нужно вынести накрытый стол, а так как это происходит во время действия, то нельзя просто поставить и уйти. Поэтому мы остаемся как массовка».
Илья Эпельбаум, художественный руководитель и создатель театра «Тень»:» Наш театр появился на свет в 1988 году. Мы тогда поняли, что хотели бы заниматься театром самостоятельно, и как раз в тот момент вышел закон о кооперации, как я до сих пор считаю, самый демократичный закон из когда-либо существовав­ших в нашей стране. И мы взяли и зарегистрировали кооперативный театр. С тех пор наш статус, разумеется, изменился: теперь мы «бюджетное учреждение культуры». Это высокое звание накладывает серьезные обязательства: мы начинали театр вдвоем, а теперь у нас в штате аж двадцать человек. К примеру, целых два бухгалтера. Ну и еще несколько не менее бюрократически значимых сотрудников — по государственным меркам, без них театр существовать не может. У нас есть даже главный энергетик, даром что он приходит к нам на работу два раза в год, а в остальное время ведет дневники. Но так положено, и все. Но, несмотря на всю эту бюрократическую историю, мы продолжаем делать маленький, семейный кукольный театр; все основные спектакли у нас по-прежнему играются камерным составом в два-три человека».



«Мизантроп». Спектакль по пьесе Жан-Батиста Мольера. Режиссер-постановщик — Анатолий Васильев,
художник-постановщик — Илья Эпельбаум, режиссер по работе с куклами — Майя Краснопольская


Наш театр появился на свет в 1988 году. Мы тогда поняли, что хотели бы заниматься театром самостоятельно, и как раз в тот момент вышел закон о кооперации, как я до сих пор считаю, самый демократичный закон из когда-либо существовавших в нашей стране. И мы взяли и зарегистрировали кооперативный театр. С тех пор наш статус, разумеется, изменился: теперь мы «бюджетное учреждение культуры». Это высокое звание накладывает серьезные обязательства: мы начинали театр вдвоем, а теперь у нас в штате аж двадцать человек. К примеру, целых два бухгалтера. Ну и еще несколько не менее бюрократически значимых сотрудников – по государственным меркам, без них театр существовать не может. У нас есть даже главный энергетик, даром что он приходит к нам на работу два раза в год, а в остальное время ведет дневники. Но так положено, и все. Но, несмотря на всю эту бюрократическую историю, мы продолжаем делать маленький, семейный кукольный театр; все основные спектакли у нас по-прежнему играются камерным составом в два-три человека».




«В театре я успела побыть и строителем, и поактерствовать, а в итоге пришла к тому, чем занимаюсь сейчас. Представить куклу заранее, нарисовать эскиз и по нему ее изготовить невозможно. С каждой куклой все происходит по-своему. Куклу Кармен, например, я делала почти месяц — хотя она ростом всего 6 сантиметров. А герои спектакля про Чио-Чио-сан все родились с лету, на вдохновении, почти в момент».









«Лю­ди к нам приходят самые разные. Неприятно, конечно, когда дают непрофессиональные советы: например просят повесить две вещи на один номер, хотя я-то знаю, что это не получится. Когда хамят, я стараюсь не отвечать тем же, пере­терпеть».




«Даже когда спектакль сложен с точки зрения реквизита, это не беда, обычно у нас все проходит гладко. Но бывают и веселые моменты — однажды, например, местный кот стащил курицу, кото­рая была задействована в спектакле. ­Пришлось бежать в магазин за новой. На зрителей я иногда поглядываю, и мне не нравится, как они поменялись. Дети стали менее культурными: ржут, когда можно и нельзя, актеры нервничают, забывают текст. Как-то мальчик сидел в первом ряду и решал алгебру. Объяс­нил это тем, что только на спектакле у него нашлось время на уроки».