Все это очень странно

Международный аэропорт Нижнего Новгорода — из тех, о существовании которого люди узнают, лишь оказавшись в нем. Некоторые туда и не летят вовсе, но тем не менее там оказываются. Причина известна почти всем нижегородцам: аэропорт Стригино — запасной аэродром Московского авиаузла. Когда столицу накрывает сильнейший туман или снежная буря, самолеты отправляют в ближайший аэропорт с приличной взлетно-посадочной полосой, то есть в нижегородский. В городе приземляются сотни незапланированных гостей, и среди них часто можно обнаружить своих знакомых.

Недавно, ожидая рейс в Москву, я встретил в аэропорту Ивана, который летел из Стамбула в Москву, но вместо новенького Внуково оказался в нижегородском Стригино. С Иваном я не виделся лет пять. Его свитой были настоящие персонажи из 90-х — веселые тетки-челночницы, женщины с южнорусским акцентом в обнимку со своими детьми от турецких мужей, а также группа французов, бесконечно повторяющих: “Bizarre, bizarre”. Нижегородский аэропорт Ивану решительно не понравился.

— Bizarre, bizarre. Позор это, а не бизар! Ну что это за аэропорт? — сказал он мне вместо приветствия. — Тоже мне, третья столица!!! Тоже мне, международный! Еще бы название какое-нибудь пышное придумали — например, имени Кузьмы Минина.

— Ну хотя бы сейчас тут люди есть. А то обычно здесь мертвая тишина — как в фильмах ужасов, — почему-то начал я оправдываться.

Обычно аэропорт находится в состоянии дремы или летаргического сна. Особенно странно в зале ожидания на втором этаже: это абсолютно пустое пространство вечно погружено в полутьму. Мертвую тишину нарушает подвешенный под потолком телевизор, который что-то показывает пустым креслам. Жутко так, что впору брать входную плату за участие в триллере. Есть, однако, и точки активности — загончик игровых автоматов с весьма сомнительными обитателями и переговорный пункт со скучающей сотрудницей. На первом этаже повеселее — работающие кассы, магазины, справочное бюро, есть даже банкомат. Но от этого живее тут не становится. Те, кто прилетает в Нижний Новгород в первый раз, чувствуют себя не героями фильмов про гражданскую авиацию, а скорее солдатами, заброшенными на секретную военную базу, — ведь самолетов на огромном поле почти нет. Минимальное движение происходит тут утром и вечером, когда отправляются рейсы в Москву. На них по делам летят в основном серьезные мужчины (типа меня) и серьезные женщины.

Но в тот день все было не так — благодаря московскому туману нижегородский аэропорт превратился в стамбульский базар. Стригино погружалось в гул сотен голосов. «Люба, ты не видела моего Бирканчика?» (бойкий южный говор), «Василий Петрович, я оказался в городе Горьком» (уверенный сибирский бас), «Сережа, может, хватит пить, нам еще до дома как-то надо добраться!» (уставший женский голос). Сквозь них прорывалась песня — какая-то певичка перепевала «Надежду» Анны Герман. Иван пытался перекричать «Снова между нами города, взлетные огни аэродрома…».

— Чем здесь можно заняться-то? Вот в последнем номере Forbes Style опубликована статья — куда деться, если вылет задерживают на четыре или, например, шесть часов. Во Франкфурте, например, можно порезвиться в симуляторе «Боинга-737», а из аэропорта Женевы шесть минут до центра на скоростном поезде.

Я не хотел расстраивать Ивана, но пришлось.

— Ну за шесть часов ты до Москвы успеешь добраться, а часа за четыре… Не знаю, аэропорт близко от города, можешь съездить на Автозавод,посмотреть на идеальный Соцгород, на автомобили музейные, на ДК.

— Автозавод — это правильно, — мгновенно отреагировал Иван и вышел на улицу сквозь стеклянные двери аэровокзала.

Ничего хорошего от его поездки я не ждал. В нижегородском аэропорту пропадали не то что люди, а целые авиакомпании. Помните «Нижегородские авиалинии», «Волга-Авиа», «Аэрофлот — Нижний Новгород»? Где они все? Улетели навсегда. Конечно, Иван не вернулся к отлету самолета: на Автозаводе он ввязался в какую-ту драку.

— Стригино — это ведь от Стриги, это прозвище означает коротко остриженного человека. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Все-таки странно — лететь в одно место, а оказаться совсем в другом! — рассказывал мне потом Иван, почесывая шрам на руке.

Я же ничего удивительного в этом не видел: Нижний всегда был странным городом. Вот Кузьма Минин сидел себе, торговал на рынке, а потом раз — и оказался в Москве. Есть и более свежие примеры: работали люди в Москве, занимали хорошие должности, проблем не знали, а потом в один прекрасный день стали работать в Нижнем. А чего еще ждать от города, где центр находится на окраине, а регулярная планировка улиц скачет по безумному рельефу? К тому же у Нижнего серьезная психотравма: больше полувека он был лишен своего имени, а для иностранцев его и вовсе не существовало. Но обо всем этом я Ивану не сказал: один факт приземления в четырех сотнях километров от Москвы поразил его так, что остальная информация была лишней.