Утрата гнезда

Ужаснейшая погода, а у меня еще к тому же подметка на башмаке пополам треснула. Но делать нечего: и в зной, и в стужу тайные краеведы продолжают блуждать по бескрайним лабиринтам старомосковских улиц, созерцая необратимые изменения их привычной топографии. Известия об очередных переменах снова привели меня на многострадальную Остоженку. Новость не пустяковая: Молочный переулок покидает его последний природный обитатель, знаменитый Евгений Михайлович Филатов. История его героического противостояния произволу городских властей и корысти прожорливых застройщиков давно стала легендой. О ней кто только не рассказывал, в том числе и мы (№51). Почти тридцать лет живописец Филатов отстаивал свое родовое гнездо – деревянный дом, купленный его прадедом Зигфридом-Луи Талем в 1912 году. Борьба окончилась поражением.

– Они мне сделку предложили, – несколько виновато говорит Филатов. – Дают большую квартиру на Первомайской, куда я смогу перевезти картины и библиотеку. Ну я и согласился – а что еще делать? Страсбург от меня отказался, причем по-хамски, даже причин не объяснили. Адвокаты мои тоже разбежались, и у меня уже нет сил дальше сражаться, по судам бегать и ждать, когда снова подожгут или чего похуже выкинут. Но вот что с домом теперь будет?..

Тут возможны два варианта. Или, как обещает заказчик, реставрация и приспособление под частный особняк (заметьте, такого еще не было: свой дом с бассейном и оранжереей на Остоженке, где и квартиры по 10 тысяч за метр разлетаются). Но это как-то вряд ли. Обычно в таких случаях отселенный дом неожиданно самовозгорается и тут же воссоздается в современных конструкциях. Впрочем, поживем – увидим, может, напрасно я заранее паникую. Висит же на доме табличка «Охраняется государством», а уж оно-то точно в обиду не даст.

А вот соседний с Филатовским дом №7, особняк пушкинских времен, такой табличкой обзавестись не успел, с ним уже наверняка можно прощаться. У деревянных конструкций сейчас, как известно, времена тяжелые. По соседству, в 3-м Зачатьевском, мучается дурными предчувствиями еще одна огнеопасная достопримечательность – дом Шаляпина. Федор Иванович жил здесь с 1904 по 1907 год, здесь родились трое его детей. Возможно, здесь же в 1918 году жила Ахматова. С 1990 года дом занимал Культурный фонд Шаляпина, пытавшийся организовать здесь музей. Но теперь дом продан коммерческой фирме, почитатели вокального творчества изгнаны. Что будет дальше – неведомо.

Также вскоре будет решаться будущее старейшего дома Остожья – Коробейников переулок, 1. Еще несколько недель назад можно было пробраться в его подвал: сначала увидеть человеческое логово, напоминающее декорации известной пьесы «На дне», а за ней бойлерную, располагающуюся в прекрасно сохранившейся палате XVII века. И нельзя было миновать сказочного заднего дворика усадьбы, в который ведет необычная косая арка, пробитая между двумя домами. Его углы завалены многолетним слоем стеклотары, и неспроста: более укромного угла для краеведческих возлияний в округе не было. Сегодня я обнаружил там закрытые на замок ворота.

Зато еще не поздно осмотреть другой редкий памятник эпохи боярского быта – руины, стоящие прямо напротив главных ворот Зачатьевского монастыря. Есть мнение, что это дом петровского стольника Римского-Корсакова, в 1696 году выстроившего надвратную монастырскую церковь. Однако крайне скромная архитектура палат скорее говорит об их общественном или казенном назначении. В XIX веке в доме жил собиратель русского фольклора Киреевский. К нему в гости захаживали Пушкин, Гоголь, Даль. Прекрасно сохранились сводчатые интерьеры первого этажа – их можно наблюдать, если пробраться внутрь дома, не убоявшись вони застарелого бомжатника. Формально здание принадлежит монастырю, но тот пока что даже подпорок поставить не собрался, лишь обмотал стены стыдливой зеленой вуалью.

Монастырь увлечен гораздо более интересной затеей – воссозданием разрушенного в 1930-е собора. Еще недавно на его месте стояло школьное здание, а теперь здесь крытый рубероидом котлован, в котором трудятся археологи. Выяснилось, что школа была выстроена на ленточном фундаменте, и поэтому между ее несущими стенами хорошо сохранились основания монастырских храмов XVI–XIX столетий. Во-первых, найдены плитки, которыми был вымощен пол деревянной церкви XIV века. Дальше – фрагменты, по всей видимости, относящиеся к храму, выстроенному в 1514 году итальянским зодчим Алевизом для находившегося здесь прежде Алексеевского монастыря (Зачатьевский занял его место в 1584-м). От него осталось лишь несколько керамических плит с явными следами кипения на поверхности. Это говорит о том, что постройка была уничтожена пожаром, по мощности вполне сравнимым с ядерным взрывом. Вероятно, это был знаменитый пожар 1547 года, в тушении которого принимал активное участие сам Грозный. Далее обнаружились части фундамента собора конца XVI века, а вокруг них – мощные основания стен здания постройки зодчего Казакова 1807 года. Выглядят эти руины весьма внушительно, и есть надежда, что они будут сохранены под проектируемым храмом. Сейчас обсуждаются несколько вариантов его воссоздания: Минкультуры настаивает на казаковском проекте храма, может, и не самой удачной его работе, но все-таки бывшей важной частью городского силуэта на протяжении 120 лет. Другое предложение, лично мне кажущееся весьма сомнительным, – построить здесь новый храм, приблизительно в габаритах XVI века. В любом случае грядут перемены, а к лучшему или как обычно – это мы еще посмотрим. Наше дело небольшое, стариковское, – созерцать да фиксировать.